Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный. - Автор неизвестен. Страница 15

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

СТИХ 19

Рот разомкну —

Всколыхну тишину,

Раскрою уста —

Рассказ начну…

Стану песни вам

Старым ладом слагать,

Вспомню о славном богатыре,

Посланном в Средний мир

От нечисти охранять

Доверчивых

Добросердечных людей

Племен айыы-аймага.

Только он на ноги стал,

Только вкривь и вкось зашагал —

Сел на коня,

Полетел, как вихрь;

С севера, с юга

Объехал он

Огромную Землю-мать,

С восхода, с заката

Объехал он

Прославленный свой алас,

Осмотрелся кругом,

Осмотрел себя,

Крикнул голосом громовым:

— Вот я вырос!

Я в силу вошел! —

И Верхний мир его услыхал,

И Нижний мир его услыхал…

Снова сяду я среди вас,

Долгий начну рассказ;

Тройной замок отопру,

Трехголосым горлом своим запою…

Если из Верхнего мира в ответ

Через трубы гудящие очагов,

Если из Нижнего мира в ответ

Долетит из-под ваших ног

Одобрительный возглас:

«Но-о!» —

Не пугайтесь,

Внимайте мне.

Это было за гранью древних лет,

За хребтом стародавних лет,

Во мгле незапамятных лет…

Под восьмым уступом

Края небес,

Под седьмым уступом

Белых небес,

Откуда голос не долетит,

Чья не измерена высота,

Где парят железные три кольца,

На которых держится мир,

Где летают девять смерчей,

Где играют десять

Крылатых коней,

Оттуда — с заоблачной крутизны —

Всей земли просторы видны,

Широкая открывается даль;

На необъятном просторе том,

На неколебимой основе его,

Что Средним миром зовут,

На могучей твердыне его,

Что ногою не покачнешь,

Рукою не шелохнешь,

Где броды мелеют

В летний зной,

Где увалы курятся голубизной,

Где степь зеленеет весной,

Там красуется и цветет,

Держащееся на восьми ободах

Сокровенное золотое гнездо —

Окруженное громадами гор

Широчайшее благодатное лоно

Изначальной земли матерой.

Там, на теплом, лучшем месте ее,

Возле печени золотой,

В средоточьи светлом ее,

Где белое солнце

Летом встает,

Сверкая, как медный меч,

Где над горбатым хребтом,

Над покатым теменем гор

Белое зимнее солнце встает,

Сверкая, как медный меч,

Вырванный из ножон,

Там — без края и без конца —

Необъятная долина лежит.

Девяносто девять

Могучих рек

Бурливо текут

По долине той;

На обширных аласах ее

Восемьдесят восемь

Кипучих рек

Сливаются в величавый поток;

Там семьдесят семь

Говорливых рек

В зеленеющих берегах,

Словно дети — веселой гурьбой,

За руки схватившись, бегут.

Там бураны

Бывают порой,

Катящие с грохотом

Глыбы камней

С трехлетнюю телку величиной;

Там ураганы бушуют порой,

Катящие камни — величиной

С четырехлетка-быка.

Там обвалы гремят в горах,

Вихри вздымают до облаков

Глинистую белую пыль;

Там россыпи

Красных и желтых песков

Вскипают, клокоча…

Деревья такие огромные там,

Что древняя с них

Спадает кора,

Темные, дремучие там леса,

Заросли непроходимых чащоб…

А далёко — на солнечной стороне —

Высокие сопки стоят,

Каменные горы за облака

Заносят острые скалы свои…

Так необъятен этот простор,

Что птица-журавль

И за девять дней

До края долины не долетит,

Даже быстрая птица-стерх

На блестящих, белых крыльях своих

Эту ширь не в силах перелететь,

Заунывно кричит: — Кы-кыы! —

Сокровенно таится в долине той

Красно-тлеющий камень-сата;

Завывая зловеще, там

Летает, кружится

Дух илбис.

Необозрим кругозор,

Неизмерим простор

Великой долины той —

Широкой равнины той;

Прославленное имя её —

Праматерь Кыладыкы.

Там степная трава зелена,

По траве будто волны бегут;

Там деревья густо цветут;

Крупной дичи там счета нет,

Мелкой дичи там сметы нет.

В изобильной этой стране

Приволье горлицам и сарычам,

Там кукушки звонко поют всегда…

Но до той поры,

Пока с высоты

Белых неколебимых небес

Великий Айынга Сиэр Тойон

Трех своих любимых детей

На облаке не опустил,

Повелев им жить на средней земле, —

До той поры никто из людей

На просторах праматери Кыладыкы,

На изобильной ее груди

Не построил себе жилья —

Ни берестяной урасы,

Ни дома прочного не воздвиг,

Не зажег в очаге священный огонь;

Никто загона не огородил

Для стада своих коров.

Огромная эта страна,

Грозная изобильем своим,

Свирепая безлюдьем своим,

Еще хозяина не нашла;

Сюда богиня Айыысыт

Еще жизни не принесла.

Полчища верхних абаасы

Приходили сюда без помех,

Адьараи, подземные абаасы

Вольно выходили сюда,

Затевали игры свои.