Калле Блумквист и Расмус - Линдгрен Астрид. Страница 25
Андерс залез в спальный мешок, который Никке любезно предоставил ему.
- Подайте мне кофе в кровать в пять часов, - приказал он. - Теперь я буду спать.
- Спокойной ночи, - сказал Калле. - Чувствую, что утром предстоят большие события.
Ева Лотта легла на свой диван. Положив руки под голову, она смотрела вверх, где жужжала глупая муха и, натыкаясь на потолок, падала всякий раз вниз.
- Вообще-то Никке мне очень нравится, - заявила Ева Лотта.
И, повернувшись на бок, задула свечу.
Кальвён, лежавший в пятидесяти трех километрах к юго-востоку от Лильчёпинга, - большой и обширный остров только для тех, кто бродит в поисках шалаша в лесу. Но для того, кто приближается на самолете, остров не что иное, как маленькая-премаленькая зеленая точка в синем море, усеянном множеством таких же мелких зеленых точек. И вот теперь откуда-то издалека стартовал самолет и взял курс на маленький остров, лежавший среди тысяч других таких же островов. У самолета мощные моторы, и ему нужно всего несколько часов, чтобы достигнуть цели. Эти моторы беспрерывно монотонно гудят, и вскоре их однообразный гул слышится уже на острове Кальвён. Гул понемногу набирает силу и превращается в устрашающий рев, когда машина начинает приводняться в заливе. После бури море покрыто тяжелой зыбью, но в глубине залива ветер слабее, и самолет с последним оглушительным грохотом касается водной глади и застывает у причала.
Тут Калле наконец просыпается. В тот же миг до него доходит, что это вовсе не рев Ниагарского водопада, как ему приснилось, а гул самолета, который должен увезти Расмуса и профессора.
- Андерс! Ева Лотта! Проснитесь!
Крик его звучит словно зов о помощи, и напуганные Андерс и Ева Лотта мгновенно поднимаются. Они понимают всю глубину постигшего их несчастья. Теперь только чудо поможет им скрыться. Вытаскивая Расмуса из постели, Калле бросает взгляд на часы. Еще только пять часов утра. Что за мода прилетать на два часа раньше назначенного срока!
Расмус совсем сонный и вовсе не желает вставать, но они не обращают внимания на его протесты. Ева Лотта неумолимо напяливает на мальчика комбинезончик, а Расмус фырчит, словно рассерженный котенок. Андерс и Калле стоят рядом, подпрыгивая от нетерпения. Расмус только и делает, что упирается, и в конце концов Андерс, схватив его за шиворот, рычит:
- И не мечтай, что такой плакса, как ты, станет когда-нибудь Белой Розой.
Это помогло. Мальчик замолкает, а Ева Лотта быстро и ловко надевает на него кеды. Калле склоняется над ним и умоляюще говорит:
- Расмус, нам опять нужно удирать! Может, нам придется жить в отличном шалаше, где ты уже ночевал! Тебе надо бежать изо всех сил!
- Ничего подобного! И не собираюсь, - говорит Расмус, потому что так иногда говорит папа. - Ничего подобного! И не собираюсь. Чего придумали!
Наконец-то они готовы. Калле подбегает к двери и напряженно прислушивается. Все тихо. Похоже, путь свободен. Он ищет в кармане ключ. Ищет, ищет…
- Ой, ой, ой, - стонет Ева Лотта. - Только не говори, что ты потерял ключ!
- Он должен быть здесь, - отвечает Калле. От волнения у него дрожат руки. - Он должен быть здесь!
Но как ни ищи, а в карманах брюк пусто. Никогда еще в карманах его брюк не было так ужасающе пусто. Андерс и Ева Лотта молчат. Беспомощно кусают пальцы и молчат.
- Подумать только, неужели ключ выпал, когда они вчера вечером вносили меня сюда?!
- Да, почему бы ему не выпасть, когда все и так висит на волоске, - горько говорит Ева Лотта. - Этого и следовало ожидать.
Секунды бегут. Драгоценные секунды. Дети лихорадочно ищут на полу. Все, кроме Расмуса. Он тем временем принимается играть со своими лодочками, и они плывут по скамейке, на которой спал Калле. Скамейка - это бескрайний Тихий океан. Там, в бескрайнем Тихом океане, лежит ключ; Расмус поднимает его и превращает в капитана корабля, который называется «Хильда из Гётеборга». Это Никке так красиво окрестил корабль. Так назывался корабль, на котором Никке давным-давно плавал юнгой.
Секунды бегут. Калле, Андерс и Ева Лотта судорожно ищут ключ и чуть не кричат от волнения. Но Расмус и капитан «Хильды из Гётеборга» ничуть не переживают, ну просто ни капельки. Они переплывают бескрайний Тихий океан, и им так хорошо! До тех пор, пока Ева Лотта не срывает с криком капитана с его мостика и не оставляет «Хильду из Гётеборга» без хозяина посреди бурного моря.
- Быстрее, быстрее! - кричит Ева Лотта и отдает Калле ключ.
Он берет ключ и только собирается вставить его в замочную скважину… Но тут он что-то слышит и бросает отчаянный взгляд на Андерса и Еву Лотту.
- Слишком поздно, они уже идут, - говорит он.
Собственно говоря, сообщение это излишне, потому что на бледных лицах Андерса и Евы Лотты можно видеть: они слышали все не хуже его самого.
Тот, кто идет, торопится, страшно торопится. Они слышат, как ключ поворачивается в замочной скважине, дверь распахивается, и на пороге появляется совершенно обезумевший Петерс. Он бросается прямо к Расмусу и хватает его за руку.
- Идем! - бесцеремонно говорит он. - Да побыстрее!
Но Расмуса уже разозлили все эти глупые посягательства на его особу. Чего они тут ходят и хватают всех направо и налево? Сначала капитана «Хильды», а теперь его самого!
- А вот и не пойду, понятно? - яростно кричит он. - Убирайся прочь, глупый инженер Петерс!
Тогда Петерс наклоняется, крепко охватывает мальчика рукой и несет его под мышкой к двери. Мысль о том, что его разлучат с Евой Лоттой, Калле и Андерсом, смертельно пугает Расмуса. Он отбивается и кричит:
- Не хочу… не хочу… не хочу!
Ева Лотта закрывает лицо руками и плачет. Это так ужасно! Калле и Андерс тоже замерли и в отчаянии слышат, как Петерс запирает дверь, слышат, как он уходит, слышат крик Расмуса, который постепенно замирает вдали.
Но тут Калле приходит в себя. Он снова вытаскивает ключ. Терять им больше нечего. Они должны по крайней мере видеть печальный конец этой Истории, чтобы потом все рассказать полиции. Потом, когда будет уже слишком поздно и Расмус с профессором окажутся где-то далеко, где шведская полиция уже ничего не сможет сделать.
Они лежат за кустами близ причала и горящими глазами следят за трагическим исходом этой истории.
Там - самолет. И туда приходят Блум и Сванберг, между ними - профессор. Пленник со связанными за спиной руками не оказывает ни малейшего сопротивления. Он производит впечатление человека, почти впавшего в апатию. Безропотно входит он в самолет, садится и равнодушно смотрит прямо перед собой. Тут из большого дома выбегает Петерс. Он несет Расмуса, а Расмус так же яростно отбивается и так же дико, как раньше, кричит:
- Не хочу… не хочу… не хочу!
Петерс быстрыми шагами проходит вдоль длинного причала, и при виде сына на лице профессора появляется выражение такого отчаяния, какое Калле, Андерс и Ева Лотта даже не могли предположить в человеке.
- Не хочу… не хочу… не хочу!… - кричит Расмус.
Петерс в ярости бьет его, чтобы заставить молчать, и Расмус кричит так, как никогда в жизни еще не кричал.
И тут вдруг на причале появляется Никке - они даже не видели, откуда он взялся. Лицо у него багровое, кулаки сжаты. Но он не двигается, он только неподвижно стоит и смотрит на Расмуса с неописуемым выражением скорби и сострадания в глазах.
- Никке! - кричит Расмус. - Помоги мне, Никке! Никке, ты же слышишь…
Нежный голосок замолкает, Расмус отчаянно плачет и протягивает руки к Никке, доброму Никке, который умеет делать такие красивые игрушечные лодки из коры.
И тут происходит нечто невообразимое. Словно огромный разъяренный бык, Никке бросается вперед и мчится вдоль причала. Он настигает Петерса возле самого самолета и, свирепо рыча, вырывает у него Расмуса из рук. Никке наносит Петерсу такой удар в подбородок, что тот, качаясь, едва удерживается на ногах. А прежде чем он снова обретает равновесие, Никке уже бежит изо всех сил обратно вдоль длинного причала.