Копия Афродиты (повести) - Когут Василь Григорьевич. Страница 37

Ребята только теперь почувствовали ноющий голод и страшную усталость. Но молчали. Не до этого.

Дослушав рассказ Олега, Елизавета Петровна ласковым взглядом обвела лица ребят и вдруг разрыдалась.

— А как же ты сюда, милая девочка, попала? — причитала она. — И кто же тебя бросил в этой дикой и суровой земле? А кому же ты не угодила?..

Плечи ее вздрагивали, слезы ручьем текли по щекам, она подсела ближе к девушке, стала ласково гладить ее русые волосы, достала из-под спины зажатую телом толстую косу и уложила на грудь. Наплакавшись, Елизавета Петровна неуверенно спросила:

— Может, вызвать вертолет с врачами?

— Не надо, — категорически возразил Рапопорт. — Самое страшное — позади. Ее могут забрать в какой-нибудь научно-исследовательский институт. Нет, уж лучше пока мы сами.

— Тогда рассчитывайте и на мою помощь, — сказала Елизавета Петровна. — Я — женщина… Мне с ней проще…

Ребята тихо встали и вышли на кухню.

— Она сразу не станет ходить или даже говорить, — сказал Олег Николаевич. — Ей необходимы массаж сердца, калорийное питание, постоянный уход. Придется вам взять отпуск, Елизавета Петровна. А я приступлю к работе.

— Разве я против?

— Тогда завтра телеграфируйте в управление. Ехать не надо. А пока вызовем комиссию и зафиксируем открытое месторождение. Ну и остальное…

— А что — остальное? — не поняла тетя Лиза.

— Да отпуск… Льготный, что ли? Может, через некоторое время надо съездить на юг, — указал он рукой на лежавшую девушку. — Это будет для нее очень полезно. Только что с ребятами делать? Закончилась их практика. Родители ждут, а отпускать никак нельзя: они же разворошили здесь такое и лично должны все засвидетельствовать. Их надо задержать. Это должны сделать вы.

Елизавета Петровна призадумалась. Как же ей быть? Уже две недели, как ребята находятся у нее, но их родным она ничего не сообщила. Пошла на поводу у парней. Она, думалось, хотела сделать лучше, а получается, что сделала хуже. Хорошо бы отправить их завтра. Ребята успели бы домой вовремя. Узнали бы родители чуть попозже, превратили бы их озорство в шутку. Но ребят отпускать нельзя. Слишком серьезные и значительные открытия они сделали. И неизвестно еще, чем закончится история с оживленной девушкой. Отдать — она ее не отдаст. Это уже решила. Но и зарегистрировать как-то надо. А как без свидетелей? Нет, ребята должны побыть еще здесь. Телеграфировать в деревню? А что скажешь в нескольких словах телеграммой? Да и переполоху на весь район наделаешь! Елизавета Петровна мучительно искала выход из создавшегося положения.

— Может, съездишь сам на денек-другой в Дубраву? — обратилась она к Олегу.

— А как же она без меня? — указал глазами на девушку.

— И то правда…

Глубоко вздохнув, Елизавета Петровна сказала:

— Придется все изложить в письме. Заказном. А позже, пожалуй, поеду с ними сама к родителям. А где же Степка и Санька?

Она побежала на кухню. Степка и Санька сидели за столом и пили чай. Больше на столе ничего не было. Елизавета Петровна засуетилась. Достала банку тушенки, вскрыла ее и выложила мясо в тарелку. Нарезала тоненькими ломтиками колбасу. Положила перед ребятами масло и черничное варенье.

— Хоть бы сказали слово, — чувствуя себя виноватой перед гостями, говорила она. — И так днями голодные и холодные.

— Ничего, тетя Лиза, — успокаивал ее Степка. — Мы не прихотливые.

— Ешьте, ешьте…

И тут же, вспомнив про девушку, начала заваривать свежий чай, готовить бульон, манную кашу.

— Сегодня вы будете спать в моей комнате, — сказала она. — Вдвоем на одной кровати. Не против?

— Мы же учащиеся, — сказал Степа. — Привычные.

— Вот и хорошо.

Лежали в постели, спина к спине, размеренно и тихо дышали, будто спали. Но каждый думал о своем. О пережитом. Об оживленной девушке… Кто она и как оказалась здесь? Что привело ее сюда, в дикую тундру, да еще в те далекие времена? Сегодня попасть сюда — не проблема. Поезда, вездеходы, вертолеты… Наконец, можно на мотоцикле заехать куда вздумается. А тогда?

Каждый вспоминал историю, прочитанное, услышанное. Но так и не смогли конкретно что-нибудь вспомнить. Разве что в сказках да легендах.

Рассказать кому о случившемся — не поверят. Скажут — наврали. А ведь жизнь каждый день такие преподносит сюрпризы, какие и не придумаешь, не сфантазируешь. И все это неизвестно, и все это изучают, и никогда не дождешься ответа. Одни предположения, догадки… А ведь — факты. Девять столетий летаргического сна. И вдруг ожила. Заработало сердце, затрудились мышцы, вернулось сознание. А вернулось ли? Она только сказала одну — единственную фразу: «Бью челом, князь!» Бью челом… Что это: прошу, здравствуй? Как понимали эти слова в старину?

— Санька, ты спишь? — тихо спросил Степка.

— Сплю, — так же тихо откликнулся друг.

5. КЛАД В ПЕЩЕРЕ

— Влипли мы с тобой, Санька, — сказал утром Степка. — И Олег Николаевич обещал нам уладить дело с родителями, а вчера Елизавета Петровна — то же самое, но никто ничего конкретного не говорит. Может, махнем отсюда, пока еще не поздно?

Санька, насупившись, молчал. Степке-то что. Отец его может поругать, пожурить, на том и закончится. А его уважаемый Павел Степанович? Он же три шкуры спустит, да еще, чего доброго, при людях! Не дай бог попасться отцу под горячую руку! Санька хотя уже и не маленький, считай, в армию скоро, но старик крепко держит его в руках. Побаивается его Санька.

— А на чем мы доберемся до полустанка?

— На вездеходе, — уверенно сказал Степка. — Попрошу Олега.

— Вначале надо выпросить денег на дорогу у тети Лизы, — растерянно напомнил Санька. — У нас на двоих осталось три рубля.

— М-да, — Степка покачал головой. — Одно к одному. За окном раздалась сирена.

Ребята быстро оделись, обулись и выбежали на улицу. Олег Николаевич стоял у работающего вездехода и, широко улыбаясь, жестом указал Саньке на место в кабине.

— Ну-ка, прокати нас за имуществом. А то все Степка да Степка.

Санька, позабыв о недавних мрачных думах, вскочил в кабину и направил вездеход к горе. Казалось, не ехал, а летел. Как удобно, как хорошо, какая послушная машина! Не то что тот недобитый трактор на занятиях.

Не успел всласть помечтать и нарадоваться, как пришлось тормозить.

Уже хорошо изученными ходами пролезли в пещеру, оттуда перебрались в грот. Вначале отсоединили проводку от агрегатов, собрали стойки, обогреватели и вынесли на улицу. Затем вытащили и скрутили в бухты проводку. Олег Николаевич взял приготовленный мешок и снова вернулся в грот.

— Эти камни и минералы, — сказал он, — мы соберем отдельно и исследуем дома. Поприсутствуете, увидите…

Олег Николаевич направил на кучу минералов луч фонарика. И ребята увидели в темноте очаровательный зеленовато-желтый свет камней. Степка однажды видел дома, как таким светом озарился кусок гнилого пня груши, принесенный отцом домой ночью.

— Повышенное содержание фосфора, — объяснил Олег Николаевич. — Поэтому светятся. Но для меня загадка: то ли случайно в те далекие времена собрали их здесь, то ли специально за ними прибыли. А если специально, то для чего? Ведь минеральных удобрений в старину не знали.

Они аккуратно погрузили в мешок минералы. Санька перелез через барьер и сам вынес их на улицу. Когда вернулся, стали рассматривать меха. Олега Николаевича поразило и то, что меха были искусно выделаны, чем-то обработаны и так прекрасно сохранились. Они не трескались, шерсть не вылазила, от них шел приятный запах, похоже, тархун-травы. Меха были песцовые, лисьи, норковые, оленьи, заячьи, ондатровые. В самом низу обнаружили несколько волчьих…

— Через такой настил, — заметил Олег Николаевич, — холод от мерзлоты не доберется до тела. Кажется мне, все это было сделано специально. Рассчитано и учтено знающим человеком. Но гадать не будем. Может быть, и эту тайну раскроем.

Слежавшаяся куча мехов, теперь разворошенная и поднятая, оказалась настолько большой, что в один мешок не вместилась. Пришлось бежать за другим.