Сказки и легенды Вьетнама - Автор неизвестен. Страница 20

— Спустись вниз, Куай, я дам тебе новую чудесную шляпу. Она предохранит тебя от зноя.

Но Куай продолжал сидеть неподвижно на спине слона, и душа его наполнялась ненавистью к лицемерному Тюа Лангу и ко всей его семье. Мальчик только улыбался.

— О Куай, над чем ты смеешься? — спросил его хозяин. — Милый Куай, можно ли мне тоже полетать на чудесном слоне?

— Пожалуйста, попробуй, — кивнул Куай головой.

— А можно ли жене моей и твоим братцам и сестрицам тоже взобраться на спину слона?

— Можно, — разрешил Куай.

Тюа Ланг засмеялся от удовольствия, жена его тоже засмеялась, а дети заплясали от радости. Куай спрыгнул на землю и, протянув ветку, которую держал в руке, сказал Тюа Лангу:

— Тюа Ланг, возьми эту ветку, ударь ею слона по животу, и он поднимется в воздух. Чем сильнее ты будешь бить, тем выше будет подниматься слон. Только смотри все время вниз, ты увидишь много чудес: прекрасные леса, красивые горы, сверкающие реки, и самое прекрасное на свете — море.

Тюа Ланг, выпучив от удивления глаза, спросил:

— Неужели можно будет лететь и над морем?

Куай кивнул головой.

— Море огромно, в его прекрасной ярко-синей дали с шумом вздымаются волны, — проговорил Куай.

Тюа Ланг засмеялся от удовольствия, и жена его тоже засмеялась, а дети прыгали со всех сторон, пытаясь взобраться на слона. Куай продолжал:

— Чем дальше ты будешь лететь над морем, тем оно будет прекрасней. Но помни, когда ты будешь над морем, ты должен будешь оторвать лист от раны на теле слона, чтобы слон мог спуститься и напиться воды. Иначе он не сможет лететь дальше, когда же он напьется, ты снова полетишь, куда захочешь.

Тюа Ланг погладил Куая по голове и сказал:

— Очень хорошо, очень хорошо. Так я и сделаю.

Затем Тюа Ланг, которому не терпелось подняться в небо, помог своей жене взобраться на спину слона, втащил туда своих детей, взял в руки ветку, которую дал ему Куай, и ударил ею слона по животу. Вороны перепугались, закричали «куа-куа» и замахали крыльями, слон сразу же поднялся в воздух и полетел над землей. Тюа Ланг даже захохотал от удовольствия, и жена его тоже хохотала во все горло, а дети Тюа Ланга хлопали в ладоши и смеялись. Тюа Ланг ударил сильнее, и слон, поднявшись еще выше, понесся по голубым просторам. Тюа Ланг глядел вниз на землю, под ним проплывали дремучие джунгли, высокие горы, полноводные реки. Жена Тюа Ланга беспрестанно показывала пальцами то на то, то на другое и смеялась от удовольствия.

— А море еще прекрасней, — говорил ей Тюа Ланг.

Он подхлестнул слона, и они помчались еще быстрее.

И вот внизу раскинулось бескрайнее ярко-синее море, по нему бежали волны, украшенные серебристой каймой пены. Тюа Ланг пришел в восторг при виде моря, а жена его, не переставая указывать на все пальцами, смеялась громче прежнего. Они пролетали над самой серединой моря, как вдруг Тюа Ланг вспомнил о том, что он должен сорвать лист с тела слона, чтобы слон смог опуститься и напиться воды. Тюа Ланг наклонился, открыл рану в брюхе слона, и вороны тотчас же стали одна за другой вылетать наружу, громко крича «куа-куа». Их было так много, что они черной тучей закрыли море и небо. Тюа Ланг не понимал, что все это значит, но потом он вдруг увидел, что огромный раздутый живот слона стал уменьшаться и слон не летит, как раньше, а камнем падает вниз. Жена Тюа Ланга жалобно заплакала, а сам он едва успел крикнуть:

— Эй, Куай! Спаси меня скорее, я погибаю! — как слон упал в море вместе с Тюа Лангом, его женой и детьми, и все они погибли в морской пучине. Над водой с криками «куа-куа» кружились стаи ворон. Волна, подняв к небу свой гребень с серебряной пеной, сказала:

— Тюа Ланг уже лежит мертвый на дне моря!

А Куай в это время вместе с седовласым старцем в красной набедренной повязке и всеми крестьянами стоял на берегу моря. Весть о смерти Тюа Ланга, принесенная волной, всех очень обрадовала. Старец в красной набедренной повязке взял Куая за руку, и они пошли в деревню.

— Теперь Куай вернется в деревню свободный и счастливый, как все его односельчане, — проговорил старец.

Потом седовласый старец завел песню о подвигах Куая, он пел о том, как Куай обманул тигра, связал злого слона, утихомирил Луну и утопил жадного Тюа Ланга. Старик поднял Куая и посадил на плечи, а все шли за ними, весело танцуя и распевая песни, как в день большого праздника.

СВИНЬЯ В ОБРАЗЕ ДЬЯВОЛА

Тот год выдался очень холодным. Все в лесу поникло, сжалось, даже камни потрескались.

По дороге шел крестьянин. Он возвращался в родную деревню из дальних мест. На плече у него был пояс [12], набитый вещами и съестными припасами. Крестьянин был высок ростом, строен, ступал он по земле легко и уверенно. В пути он потратил почти все свои деньги, поэтому теперь торопился быстрее попасть домой. Он шел днем при свете солнца и ночью при свете луны.

В один из дней крестьянин так устал, что ноги его стали заплетаться, и он решил прилечь, отдохнуть после трудного дневного перехода, и вдруг вдали мелькнул свет лампы. Обрадованный путник быстрее зашагал на далекий мерцающий огонек.

Дойдя до перекрестка, крестьянин различил, наконец, что таинственный свет исходит из глухих зарослей кустарника, росшего на самом краю поля.

Осторожно приблизившись к кустарнику, крестьянин увидел высокую каменную стену, а за ней крышу пагоды. Большие ворота были заперты, и над ними свешивались ветви огромного дерева.

Стукнув несколько раз в ворота, крестьянин крикнул, чтобы ему отворили, но никто не ответил. Тогда, навалившись всем телом, он попытался отворить ворота силой. Но ворота не поддавались. Они были массивны и, видимо, крепко заперты изнутри.

Сделав еще несколько попыток проникнуть за ворота, крестьянин решил не тратить зря времени и перелезть через высокую стену. Схватившись за крепкую ветку развесистого дерева, он вскарабкался на него, а затем легко перескочил на стену.

Он очутился на безлюдном дворе, посреди которого возвышалась пагода, излучавшая яркий свет.

Осторожно спустившись со стены, крестьянин направился к пагоде. Вокруг нее все заросло густой травой, и крестьянин решил, что это место давно покинуто людьми.

Крестьянин был храбрый человек, он мог один отправиться в глубь джунглей, но сейчас его невольно охватил страх.

Подойдя к пагоде, крестьянин заглянул внутрь: посредине стоял длинный стол, весь уставленный яствами, и вокруг — никого.

Постояв немного, крестьянин достал из своего пояса две рисовые лепешки, мясо и стал есть. Он отломил половину лепешки, а остальное снова спрятал в пояс. Подкрепившись, решил прилечь отдохнуть. Но не успел он сомкнуть глаз, как услышал плач, доносившийся из-за стены. Сон как рукой сняло. Он встал и вышел в сад, внимательно прислушиваясь.

Обойдя колодец, крестьянин заглянул в темное окно одной из комнат. При свете лампы, освещавшей пагоду, он разглядел плачущую женщину, она сидела на голом полу, ее плечи то и дело вздрагивали от горьких рыданий.

Держа наготове свой острый нож, крестьянин двинулся искать вход. А плач все не прекращался. Найдя, наконец, дверь, крестьянин толкнул ее, но она оказалась запертой. Он начал громко стучать, пока из темноты не донесся жалобный голос женщины:

— Они поймали меня и заперли в этой страшной комнате! Здесь так жутко!

Крестьянин со всего размаха ударил ногой в дверь, сорвал замок, и дверь распахнулась.

Он очутился в сырой полутемной комнате, воздух в ней был спертым, пахло гнилью. Посреди комнаты на полу сидела совсем нагая девушка, руки ее были прикручены к толстой каменной колонне.

Перестав всхлипывать, девушка растерянно смотрела на вошедшего.