Ожившая головоломка - Подольский Илья Андреевич. Страница 4

Из приоткрытого окна первого этажа доносился ровный женский голос, произносящий иностранные слова. Судя по всему, это был кабинет английского.

Внутри школа оказалась прохладной и тихой. Пахло мокрым полом и еще чем-то. Мальчишка-дежурный, мокрой шваброй разгонявший по полу воду, при нашем появлении заработал ею быстрее.

Пара дежурных старшеклассников не обратила на нас внимания, они болтали друг с другом. В конце коридора кто-то пробежал. Наверное, отпросился в важное место по неотложным делам.

В общем, все совсем как у нас. Я перестал нервничать и двинулся вслед за уверенно идущим отцом. Он остановился перед кабинетом с табличкой «Директор». Кроме нас, здесь еще находился какой-то верзила, наверное, из старшеклассников, с очень невеселым лицом. При виде нас он заметно приободрился. Наверное, расправа откладывалась.

В дверях показалась средних лет плотная женщина с сердитым лицом.

– Гислер!.. – начала она, глядя на верзилу, и осеклась, увидев нас.

– Здравствуйте, Николай Борисович, – поздоровалась она с отцом, устало улыбнувшись. – А ты, Гислер, подождешь здесь!

На лице верзилы появилось выражение типа «ну и не очень-то хотелось».

– Так это ваш сын? – спросила женщина, и, не дожидаясь подтверждения, продолжила:

– Заходите, пожалуйста.

И мы прошли за ней в кабинет. Внутри стоял массивный стол, окно было приоткрыто, но все равно припахивало табачным дымом. Похоже, директриса курила.

– Меня зовут Зоя Александровна, я директор этой школы, – обратилась она ко мне. – Присаживайтесь, пожалуйста.

И села в кресло за столом.

– Мы с вами говорили о том, в какой класс направить Антона, – начал отец. – Нам с сыном хотелось бы познакомиться и с химическим, и с математическим классами.

– Конечно, – кивнула Зоя Александровна, – и даже обязательно. Большинство проблем с учебой как раз и происходят из-за неправильного выбора доминирующего предмета.

В подтверждение своих слов она рубанула ладонью воздух. И вообще, она производила впечатление очень энергичной и решительной женщины. Я начинал понимать, чего боится этот верзила в коридоре.

– Так что я с вами схожу и туда, и туда, – закончила она, – вот только посмотрим по расписанию, где они сейчас.

Поднялась с кресла и бодро направилась в коридор. Здоровяк так и подпирал стену и с тоской смотрел на нас.

Директорша прошла мимо, не обратив на него внимания. В глубине коридора, чуть подальше, обнаружился огромный щит с расписанием занятий. Она достала из нагрудного кармана очки и начала выискивать что-то в строчках расписания.

– А, вот. Нам сначала на второй этаж, в тридцать четвертый кабинет, а потом в пятьдесят второй.

Тридцать четвертый кабинет оказался химическим. Я понял, что мне повезло, – я сразу попал на урок по главному предмету, к тому же его вела классная руководительница.

Ее, как оказалось, звали Лидия Васильевна, и директор меня тут же сдала ей на руки, пообещав завтра сводить и на урок в параллельном, математическом классе.

Пока учителя о чем-то вполголоса разговаривали, я рассматривал своих потенциальных одноклассников.

Двадцать три пары глаз (это я уже потом узнал) тоже изучали меня с любопытством. Ну, красавчиком меня не назовешь. Рост средний, волосы темно-русые, худощавый. Да, глаза еще серые, мамины. Так что смотрите, смотрите, а я тоже в долгу не останусь. Мой прошлый класс был на удивление высоким для своего возраста – я со своим ростом (а во мне метр семьдесят два) на физкультуре стоял где-то в середине. Здесь, похоже, буду поближе к началу строя, правда, сидят все, трудно разобрать.

За первыми тремя столами, понятное дело, отличники – другие сюда вряд ли сядут. Эти уже насмотрелись на новенького и поглядывают на учительницу, ожидая ее с явным нетерпением. На столах штативы с закрепленными колбами, горелки под ними уже зажжены, в одинаковых рядах пробирок разноцветные жидкости. Похоже, я попал прямиком на практическую работу. Что-то всем не терпится, да я и сам бы с удовольствием поучаствовал. В задних рядах, как всегда, веселятся, но тихо, стараясь не привлекать к себе внимания.

Мне на плечо легла рука.

– Это Антон Красильников, прошу любить и жаловать! – над самым моим ухом раздался низкий приятный голос учительницы. Обернувшись, я увидел, как отец показал тайком мне большой палец и вышел вслед за директором.

– Антон первый раз не только у нас в школе, но и вообще недавно переехал в Псков, так что постарайтесь произвести хорошее впечатление. Я сказала, произвести хорошее впечатление, а не выйти немедленно за него замуж, Кирсанова.

Кудрявая блондинка за второй партой залилась краской и спрятала тюбик губной помады, который показывала соседке.

Класс захохотал.

– Так, с расшаркиваниями закончили, теперь будем думать, куда тебя посадить. Синев и Лоза, вы дежурные?

Маленький, наверное, самый маленький мальчишка с заднего стола и одна из девчонок кивнули.

– Еще один штатив за последний стол, реактивы я сейчас приготовлю. Придется тебе у дальней стены, с Менделеевым посидеть.

Дальнюю стену, действительно, украшал большой портрет Менделеева.

– Хорошо, – я спокойно кивнул и пошел усаживаться. Тетрадка с ручкой у меня были, к тому же мне придется делать все в одиночку, а я это очень люблю.

Синев, пыхтя, притащил здоровенный штатив, чуть ли не выше его самого, а высокая и угловатая Лоза – спиртовую горелку.

Странно, но хотя за соседним столом никто не сидел, на нем стоял такой же набор. А на спинке стула висела потрепанная сумка с надписью «Adidas».

Класс возбужденно загомонил – учительница вышла в маленькую дверь, за которой скорее всего хранились химреактивы.

Ко мне тут же повернулся коротко, почти под ноль стриженный мальчишка с предпоследней парты.

– Меня Максим зовут! А ты откуда к нам переехал?

– Из Волгограда.

– Ух ты, далековато, – глубокомысленно заметил он. К нам повернулось несколько любопытствующих.

– Двое суток на машине добирались, – солидно кивнул я.

– А здесь где живешь?

– На Вязовой, где дома старые.

– Там все старые. Скоро там все перестраивать будут. – В этот момент он старательно пытался выглядеть взрослым, но его тут же хлопнули тетрадкой по макушке.

– У него отец – архитектор, вот он и выпендривается, – пояснила его соседка, кладя тетрадку на стол. – А что ты к нам перед самыми каникулами? Учиться неделю осталось.

– Десять дней! – влез Максим, чем-то жутко довольный.

– А меня и не спросили, когда переезжать. Приехали, как только у отца время появилось.

С появлением Лидии Васильевны сразу прекратились разговоры, а головы учеников повернулись к доске. Учительница прошла между рядов и поставила мне на стол набор пробирок.

В это время в дверь постучали, и на пороге класса появился уже знакомый мне верзила – выше меня почти на голову, честное слово.

– Можно, Лидия Васильевна? – тихо и просительно сказал он. Впрочем, его лицо было сложно назвать полным раскаяния, скорее на нем читались непрошибаемое упрямство и уверенность в своих силах.

– А, Гислер. Ну что тебе сказал директор?

– Три дня уборки территории! – гордо ответил тот.

– Эх ты, хвост распушил. Петух индейский! Такие вещи кулаками не решают! Кулаки вообще редко что решают. Садись давай.

Очень странно, но не похоже было, чтобы она на него сердилась. Тогда что это он к директору загремел?

Гислер направился к последнему ряду и уселся за соседний стол. Так вот чья это сумка!

– Возвращение блудного попугая! – довольно громко пробормотали за столом, стоящим прямо перед ним. А зря, потому что руки у него оказались длинные и прекрасно доставали до затылка говорившего. В классе рассмеялись. Я сохранил серьезное выражение лица. Не люблю делать выводы, когда ничего не знаю.

И правильно. Потому что через секунду поймал угрожающий взгляд верзилы. Я ему, похоже, не нравился. Я спокойно и безразлично посмотрел на него. Мне он тоже не очень-то нравился.