Чекисты рассказывают... - Зубов Алексей Николаевич. Страница 73

Гость испытующе смотрел на Петра Максимовича и несколько раз повторил:

— Большой гонорар... Известность, даже, если хотите знать, слава! Правда, я где-то прочел, кажется у Бальзака, что слава товар невыгодный: стоит дорого, сохраняется плохо. Но гонорар в сочетании со славой — это, знаете ли...

Петр Максимович оборвал Карла:

— Вы отдаете себе отчет, что означает ваше предложение? Если бы вы не были моим гостем...

Но «гид» быстро перешел на шутливый тон и поднял тост за всемирную дружбу ученых. Уже прощаясь, он все-таки вернулся к своему предложению.

— А насчет статьи вы все-таки подумайте... Да, между прочим... Есть вариант... Вы можете сдать статью, оговорив при этом, чтобы ее не публиковали, если это вам нежелательно. Подумайте и над таким вариантом... Ну, а гонорар — само собой...

И вдруг неожиданно для гостя хозяин дружески похлопал «гида» по плечу и решительно сказал:

— А вы знаете — это, кажется, не плохой вариант. Есть о чем подумать. Увидимся — поговорим...

Рано утром Петр Максимович позвонил в КГБ и попросил срочно принять его...

Он или не он?

Несколько дней назад с границы сообщили, что долгожданный гость проследовал с группой туристов в Москву. Докладывая об этом генералу, майор Птицын сказал:

— Думаю, товарищ генерал, что события должны развиваться следующим образом. Турист обязательно повстречается с Егоровым и, вероятно, попытается установить с ним контакт. Я почему-то почти уверен, что Егоров после визита туриста сам явится к нам.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Сегодня я снова прослушивал пленку, присланную Ландышем. В тот вечер в доме Дженни ученый вел себя, я бы сказал, предостойнейшим образом. Ландыш снова подтверждает: Карл рассматривает Петра Максимовича как весьма крепкий орешек. Не надеется сразу расколоть. Но пытаться будет...

И вот — звонок. Майор ждал его с утра, зная, что вчера вечером Карл был в гостях у ученого.

...Петр Максимович старается восстановить во всех деталях свои встречи на симпозиуме, визит к «гиду», разговор с Дженни-обольстительницей, как он ее окрестил.

Ученый старается нарисовать портрет гостя. «Это же очень важно для вас. Я знаю!» Майор сдерживает улыбку. Так и подмывает достать из папки фотографию Карла и показать: «Вот же он какой!» Ладно, придет время — всё покажут. А пока майор весь внимание. Слушает и мысленно сопоставляет: все сходится с сообщением Ландыша. Петр Максимович действительно орешек крепкий — Карл это знает и все же надеется раздобыть сведения о работе института. Так он и сказал Дженни перед отъездом.

Куда тянутся нити от туриста-разведчика? На кого он надеется?

— Что вы сказали гостю, прощаясь? Повторите... Постарайтесь точнее.

— Могу с абсолютной точностью. Мысленно приняв решение звонить вам, я взвесил каждое слово, которое скажу туристу: «Подумаю, обязательно подумаю... Увидимся — поговорим».

— Когда вы снова встретитесь?

— Завтра... У меня дома...

— Постарайтесь вселить в гостя надежду, что не исключена возможность такого варианта — вы дадите короткую информацию для журнала... Обязательно поинтересуйтесь суммой гонорара.

— Хорошо.

— Позвольте вам задать один вопрос. Предупреждаю: мы вам верим. Иначе у нас был бы другой разговор. А вопрос такой: все ли, что касается ваших встреч за рубежом, вы рассказали? Абсолютно все? Или, может, кое-что забыли... Подумайте.

Петр Максимович стал мучительно перебирать в памяти каждый час своей жизни в те дни.

— Как будто бы все...

— Вот видите, экий вы... — И Птицын рассмеялся. — А молодая женщина, которая просила вас отвезти спиннинг племяннику... Забыли?

В глазах ученого не то испуг, не то растерянность.

— Боже мой, как же я мог забыть и не сказать вам... Но я никак не связывал ту женщину с гидом-туристом, с Дженни. Неужели это их агент... Теперь я понимаю. Боже мой, как я попался...

— Вы же заполняли таможенную декларацию и знаете, что запрещается перевозить что бы то ни было для передачи третьим лицам.

— Но я честно заявил сотрудникам таможни, что этот спиннинг меня просили передать. И сказал даже, кто просил... Спиннинг у меня забрали... Но перед отходом поезда вернули... Вернули и сказали: «Ладно, везите. Пусть парень рыбу ловит».

Ученый умолк, а потом глухо сказал:

— Вы должны мне верить, товарищ майор!

— Да успокойтесь вы, Петр Максимович! Я уж не рад, что вам про спиннинг напомнил. Видите ли, если бы я вам не верил, то уж, конечно, не дал бы понять, что располагаю несколько более подробными сведениями, чем те, которые вы мне сообщили. Сейчас от вас требуется максимальная выдержка, спокойствие и тонкая игра с вражеским разведчиком. Да, чуть не забыл. Последний вопрос: вы не встречали больше человека, забравшего у вас спиннинг?

— Встречал. Точнее — видел... Два раза... Через неделю после того, как я вернулся с симпозиума, мне позвонил какой-то человек и отрекомендовался: «Я брат Кати, которая передала вам спиннинг для моего сына». Я, естественно, пригласил его зайти за посылочкой. Назначил время. В субботу вечером. Он не пришел. А в воскресенье утром позвонил и сказал, что живет очень далеко от моего дома. И тут же спросил: «Где вы работаете? Собственно, меня интересует только район, так сказать, место возможной встречи». Я назвал. Он обрадовался. «Отлично. Я работаю в том же районе. Близ станции метро. Вы не возражаете, я буду ждать вас завтра в девять часов утра у выхода из станции метро. Я ношу зеленую шляпу, хожу с палкой. Большое спасибо. Я ведь живу в Мытищах. Ехать специально за спиннингом хлопотно». Вот и вся история.

— Ясно. Опытный дядька. А где же вы его снова встретили?

Петр Максимович застенчиво улыбнулся.

— Это несколько интимная история... Но от вас у меня нет секретов... Недалеко от дома девушки, с которой меня связывает...

Петр Максимович запнулся, и майор поспешил:

— Крепкая дружба?

— Будем считать, что так. В общем, это даже не имеет в данном случае существенного значения. В субботу мы не успели договориться о воскресном дне. Звоню ей утром, никто не отвечает. Тогда я решился нагрянуть без звонка. Иду и еще издалека вижу, как из «Гастронома» выходит моя знакомая. Я ускорил шаг. Она уже вошла в парадное, а я только с «Гастрономом» поравнялся. И тут он из магазина...

— Поздоровались?

— Я поклонился, но он, может быть это мне показалось, в сторону отвернулся... Вероятно, не заметил.

— Давно это было?

— Нет, в минувшее воскресенье.

Майор мысленно зафиксировал: на следующий день после встречи ученого с туристом.

— Каков из себя папа рыболова?

— Фигура этого папы весьма напоминает фигуру тяжелоатлета. Здоров как бык! Крупное лицо, чуть приплюснутый нос.

Майор поблагодарил ученого и, уже прощаясь, спросил:

— Простите... Как зовут ту девушку?

— Наталья Викторовна...

Птицын вернулся в кабинет и достал из сейфа папку, на которой крупно было выведено только одно слово: «Ландыш». В папке лежала фотография того самого «тяжелоатлета», о котором рассказал ученый. На обороте фотографии стоял большой вопросительный знак. Майор долго рассматривал снимок: «Он или не он? А если он, то как его найти? Ландыш даже фотопленку умудрился прислать. Теперь дело за нами...»

Операция «Спиннинг»

...Сорок третий год. Западная Белоруссия. Где-то совсем близко советские войска. Скоро они придут и в эту деревню. Но не дождалась их Катерина. Ждала свободы, а свалилось горе. Девушка на всю жизнь запомнила тот день. Солнце уже клонилось к закату. На душе зябко, тяжко и темно. Под конвоем их пригнали на станцию — всех тех девчат и парней, что оставались в живых. Подали состав двухосных вагонов с зарешеченными окнами и надписями на дверях: «Мы добровольно едем в Германию». Молча стояли угрюмые немецкие солдаты, держа на поводке огромных овчарок.

Ее никто не провожал. Отец погиб на фронте еще в сорок первом. Мать до смерти забили гитлеровцы, когда узнали, что Катин брат ушел к партизанам. Катерину взяли к себе добрые люди. Сперва прятали, а потом пристроили белье офицерам стирать. И вот новая беда — всю молодежь в Германию отправляют.