Питер Пэн и Ловцы звёзд - Пирсон Ридли. Страница 2

— Я поехал обратно в приют, — сказал Гремпкин.

Он уже направился к экипажу, но вдруг остановился, оглянулся и сказал:

— Вы там смотрите, будьте поосторожнее.

Это были самые добрые слова, которые Питер когда-либо слышал от Гремпкина.

— Ладно, — сказал Сланк, когда Гремпкин снова повернулся к экипажу, — давайте, салаги, поднимайтесь на борт. Мы ждем еще один груз, а после этого сразу отплываем.

Питер взглянул на красивый корабль, стоящий дальше у причала. К нему шли несколько солдат, вооруженных ружьями с примкнутыми штыками. На солдатах были новенькие, с иголочки мундиры и надраенные до блеска сапоги. Они сопровождали повозку, на которой лежал один-единственный сундук, черный, обмотанный цепями и запертый на множество замков.

Мальчишки в первый раз как следует присмотрелись к «Гдетотаму», и их охватила нерешительность. Корабль был не таким большим, как они думали, и выглядел еще хуже, чем экипаж, на котором они добрались до порта: потертые веревки, облезающая краска, зеленая слизь, покрывающая борта, и ползающие по ней рачки.

— Пошевеливайтесь! — прикрикнул Сланк.

— Я не умею плавать, — прошептал Джимми.

— Все будет хорошо, — сказал Питер. — Ведь хуже, чем в приюте, быть не может.

— Нет, может, — возразил Толстый Тэд. — Когда еда заканчивается.

— Акулы, — напомнил Том. — Крысы.

— Все будет хорошо, — повторил Питер и, поскольку он был вожаком, первым зашагал вверх по сходням, хотя в голове у него по-прежнему крутилась мысль: как бы сбежать, пока корабль еще не отплыл?

ГЛАВА 2

Второй сундук

Там же, на пристани, неподалеку от «Соленого пса» и «Песни русалки», в темном, мрачном складе возились два человека. Огромные двери склада вели на причал, к кораблям, готовящимся к отплытию.

— Ну что, все? — спросил Альф — тот, который был повыше.

Нос его формой и размером напоминал некрупный шампиньон.

— А то я бы выпил немного грогу.

Альф, как и любой матрос, всегда был не прочь выпить немного грогу.

— Нет, — отозвался Мак. — Сланк велел, чтобы мы отнесли на борт еще одну штуковину. Вон ту.

Мак, невзирая на худобу, был не слабее других матросов «Гдетотама»; на шее у него была вытатуирована голова змеи, туловище которой исчезало под воротником давно не стиранной рубахи.

Мак указал в угол склада, где стоял какой-то громоздкий предмет, накрытый куском грязной парусины. Матросы устало побрели туда. Мак стянул парусину. Под ней оказался сундук самого заурядного вида, из неструганых досок. Но отчего-то этот сундук был обмотан толстой цепью и заперт на два — нет, на три! — висячих замка.

Альф оглядел сундук и задумался.

— Это, случаем, не тот самый, который принесли солдаты сегодня утром? — спросил он.

— На вид похож, — отозвался Мак. — Но не тот. Принесли два сундука сразу. Черный солдаты погрузили на «Осу». Тяжеленный он был, словно свинцом набитый. Потом Сланк отвел меня в сторонку и велел, чтобы мы перетащили этот на нашу посудину — только очень осторожно. Его надо как следует замотать в парусину и пронести по главному трапу, словно это вещи кого-то из пассажиров. И еще Сланк сказал, если мы все сделаем как надо, он нам даст два шиллинга сверх жалованья.

— На каждого? — уточнил Альф.

— На каждого, — подтвердил Мак.

— Ну, тогда ладно, — сказал Альф.

Не тот он был человек, чтобы задавать лишние вопросы, если речь шла о двух шиллингах.

— Давай его заматывать, — сказал Мак. — Приподними его, а я подсуну парусину снизу и протяну веревку.

— А почему бы тебе его не приподнять? — поинтересовался Альф.

— Альф, ты же знаешь, как у меня болит спина — пожаловался Мак.

— Да уж не больше, чем у меня, — проворчал Альф.

— Но я первый сказал! — начал сердиться Мак.

Альф вздохнул. Чем дольше они спорили — а Альф по опыту знал, что на эту тему Мак способен пререкаться часами, — тем меньше у него оставалось шансов выпить грогу прежде, чем корабль поднимет паруса.

— Ну ладно, — согласился Альф и, присев, схватился за край сундука.

Альф был человек простой, и желания у него были простые.

Он ничего лишнего не хотел от жизни: было бы что пожевать да место, где можно поспать не под дождем, — ну и побольше грогу, конечно. Альф никогда не бывал по-настоящему счастлив, да и не надеялся на это.

И потому он оказался не готов, абсолютно не готов к тому, что произошло, когда его загрубевшие, мозолистые руки коснулись сундука.

Сначала он ощутил тепло: оно разлилось по рукам, оттуда перетекло в спину и ноги. И повсюду, где проходила эта теплая волна, возникало замечательное ощущение — будто садишься в ванну. В следующий миг боль в несчастной согнутой спине — ноющая боль, терзавшая Альфа почти с самого первого дня его матросской службы, — исчезла.

И боль в натруженных ногах — тоже. Исчезла бесследно!

Потом он почувствовал кое-что еще — запах. Это был запах цветов.

Весеннего луга после дождя. Свежеочищенного апельсина.

Корицы, и меда, и хлеба, только что вынутого из печи. И еще один запах, еще более чудесный, чем все остальные, — только Альф не мог его распознать. «Будто ночью пахнет», — подумал он.

Затем Альф увидел свет вокруг своей головы. Огоньки и искры двигались под музыку, танцевали под… да, под звон колокольчиков, крохотных колокольчиков. Они звенели мелодично и радостно, но Альф слышал в их звоне что-то еще, словно они пытались ему о чем-то сказать. Альф прислушался изо всех сил: ему хотелось понять, что же они говорят…

— Альф! — позвал Мак и встряхнул приятеля за плечо уже посильнее.

Альф выпустил сундук. И чудесные запахи исчезли, как и огоньки, и колокольчики, и Альф почувствовал, как на него снова навалилась тяжесть, а с ней вернулась и застарелая боль. И ему померещилось, будто он опустился на землю, — а до этого словно парил над полом склада — чего, конечно же, быть не могло, — на высоте дюйма, не более, но парил. Альф отряхнул руки. Он подумал, что кто-то обсыпал сундук снаружи крысиным ядом. Ему случалось видеть, как матросы, испачкавшись крысиным ядом, принимались потом вести себя словно сумасшедшие.

— Альф! — снова окликнул его Мак. — Да что с тобой такое?

Альф посмотрел на Мака, потом на сундук, потом снова на Мака. Затем попытался прочистить уши. Вид у него был дурацкий.

— Я… когда я к нему притронулся… — сказал Альф. — Ты их не слышал?

— Кого — их? — спросил Мак.

— Колокольчики, — пояснил Альф.

— Какие еще колокольчики? — удивился Мак. — Не было здесь никаких колокольчиков.

Альф улыбнулся.

— Колокольчики. И огоньки, и… — Тут он увидел, с каким выражением смотрит на него Мак, и замолчал.

— Крысиный яд! Точно, — наконец сказал он, вытирая руки о штаны.

— Ты сегодня уже успел заглянуть в таверну? — подозрительно спросил Мак.

— Крысиный яд! — повторил Альф, пытаясь вытереть руки старым грязным полотенцем.

Мак смотрел на него со все большим подозрением.

— Сейчас, погоди, я руки от него отчищу.

— Колокольчики, говоришь? — переспросил Мак, покачивая головой.

Потом повернулся к сундуку. Альф заметил, что Мак поплотнее завернул сундук в парусину и обвязал веревкой. Но угол сундука все еще торчал наружу.

— Мак, — сказал Альф, — а потрогай-ка его сам.

— Кто? — переспросил Мак. — Я?

— Ну, просто потрогай сундук, — сказал Альф. — Там, где доска выглядывает.

— Не собираюсь я пачкаться в крысином яде! Ты забыл, что случилось с Голодным Бобом?

Мак считал себя человеком осторожным. А теперь он просто боялся прикоснуться к сундуку. Он знал: когда Альф до него дотронулся, что-то произошло. Он это почувствовал. Мак решил: точно, с этим сундуком что-то неладно. Иначе с чего бы Сланк отдавал специальное распоряжение на его счет и обещал два шиллинга? Мак не собирался притрагиваться к сундуку. Нет уж, увольте.