Петька Дёров(изд.1959) - Аланов Виктор Яковлевич. Страница 41

Когда Бурхардт с друзьями, о чем-то шумно рассуждая и важно помахивая рукой, приблизился к дверям «Золдатенхейма», чистильщик, заслышав его голос, вздрогнул и бросил быстрый взгляд в сторону подходившей компании. Его глаза быстро осматривали, словно ощупывали, проходивших. Бурхардт и его приятели скрылись в дверях, чистильщик проводил их долгим взглядом, затем решительно сложил свои щетки, встал и быстро ушел прочь.

Лишь поздно вечером Бурхардт расстался с друзьями на углу Пушкинской и Октябрьской улиц и, напевая какую-то залихватскую песенку, отправился к себе па квартиру на Гоголевской улице

Покачиваясь из стороны в сторону и мурлыча запомнившуюся мелодию, он шел, довольный всем светом и сам собою, а больше всего — только что полученным повышением. Всё было хорошо. Про. сто отлично. Хорошо даже, что убили Гиллера, при котором не видать бы ему обер-фельдфебельских погон. Что и говорить — покойный штурмбанфюрер был-таки порядочной собакой. Придирался к каждой мелочи, а сам всегда старался послать его, Бурхардта, в самые опасные места. И, чуть что, грозился отправить на фронт, под Ленинград.

«Ничего! — воинственно думал новоиспеченный обер-фельдфебель. — Кое-кто еще увидит, на что способен Карл Бурхардт! Ого! Когда он вернется в родной Гамбург и пройдет по его улицам во всей красе своих нашивок и отличий, старые дружки и не узнают прежнего вышибалу из портового кабачка «Голубой ангел». Он им еще покажет. Он заставит уважать себя…»

А по другой стороне улицы медленно, усталым шагом, неся в руках сундучок со щетками, тащился по тротуару чистильщик сапог. Иногда он приостанавливался и совал руку за борт старенького пиджачка, словно ощупывая что-то за пазухой.

От прилива чувств Бурхардт запел почти в полный голос популярную в те дни среди немецких солдат песенку «Герда, Герда, Урзула-Мари…» и завернул в длинный двор дома, где жил последнее время.

Чистильщик осмотрелся. Улица была совершенно пустынна. Ни единого прохожего.

Сунув в угол подворотни сундучок со щетками, чистильщик пересек улицу и вбежал в ворота, в которых скрылся Бурхардт. На минуту он притаился в густой тени. Стоя на невысоком крылечке, Бурхардт старался попасть ключом в дверь своей квартиры.

Невысокая фигура чистильщика быстро промелькнула через двор.

Утром труп Бурхардта нашли в луже крови на пороге его квартиры.

И снова начались поиски проникших в город партизан. Кто, кроме них, мог поднять руку на обер-фельдфебеля?

На этот раз гестапо почему-то заложников не брало. Искали истинных виновников преступления. Но найти их не могли.

СНОВА В ПСКОВ

Как-то вечером Петька сидел у шалаша, сложенного из березовых сучьев, и подкладывал в огонь сухой хворост, чтобы поскорее вскипятить воду для своего командира — Белова, который любил иногда попить крепкий чай.

Хорош теплый июльский вечер, особенно в лесу. Пахнет смолой и лесными травами. На закате солнца как-то по-особенному поют птицы.

Наломав березовых сучьев, Петька лег на них; как душисто пахнет береза!.. Как славно, тихо в лесу! Только от речки доносится плеск воды и тихий смех партизан. Кто-то из них задумал наловить рыбки и свалился в одежде в воду.

Перевернувшись на спину, Петька лег и посмотрел в небо. Верхушки деревьев были как золотые от закатных лучей солнца.

Петька вспомнил недавнюю встречу с Васькой в деревне Углы и задумался…

«Да, наверное, не у одного меня фрицы родителей расстреляли. У многих… Вот и у Васьки тоже убили отца, мать… Один теперь Васька, как я. Взять бы его к нам, в отряд… Пусть бы со мною вместе… Я бы его быстро всему научил. И как с оружием обращаться, показал бы…»

— Эй, повар, заснул, что ли? — раздался голос Сергея Андреевича. — Так у тебя весь суп выкипит.

Петька быстро вскочил на ноги и, растерянно посмотрев на улыбающегося комиссара, отрапортовал:

— Не суп, товарищ комиссар, а чай.

И тут, заглянув в котелок, Петька увидел, что, действительно, больше половины воды без присмотра выкипело.

Сергей Андреевич усмехнулся и молча укоризненно покачал головой.

— Товарищ комиссар, да я мигом…

Схватив запасной котелок, Петька духом помчался на речку. Долив висевший над огнем котелок, он присел около комиссара. Облокотившись на пень, Чернов лежал у костра и курил трубку, сосредоточенно глядя на яркие язычки пламени, скакавшие по сухому хворосту.

Выпустив кольцо густого махорочного дыма, Сергей Андреевич тихо спросил:

— В шалаше кто-нибудь есть?

— Никого, товарищ командир. Все ушли, но сказали, что скоро будут.

И в доказательство, что никого нет, Петька встал, заглянул в шалаш, обошел его кругом и, вернувшись, доложил:

— Никого.

— Хорошо. Тогда садись и слушай меня. Внимательно слушай

Голова комиссара близко склонилась к лицу мальчика. Петька молча слушал и только кивал в ответ, поблескивая своими живыми, смышлеными глазами.

— Командиру разведки скажу я сам, что ты пошел по моему заданию, — закончил комиссар. — И больше никому ни слова. Завтра утречком двинешься. Все запомнил?

— Так точно, товарищ комиссар! — четко, по-военному ответил Петька.

Было около четырех часов дня, когда Петька пришел в Псков. Не теряя ни минуты, он отправился отыскивать нужный ему адрес.

Недалеко от летнего театра, в квартале между немецким рестораном, Некрасовской и Октябрьской, стоял двухэтажный домик. «Кажется, этот?»

Вот и двор. Все, как говорил Сергей Андреевич. Стены домика обветрились и облупились, но, судя по остаткам сохранившейся на них краски, он был когда-то желтым.

Поправив на боку сумку с хлебными корками, Петька постучал в нижнюю квартиру. Долго не открывалась дверь. Наконец, на пороге появился мужчина.

— Чего стучишь?

— Подайте милостыньку, — жалобно попросил Петька.

Мужчина посмотрел на Петьку, покачал головой и с какой-то тоской, с досадой проговорил, болезненно поморщившись:

— Нету у нас ничего, мальчик.

И быстро закрыл дверь.

Петька постучал в другую квартиру. Там женщина дала ему пяток вареных картошек. Поблагодарив, он поднялся на второй этаж.

Квартира номер шесть была здесь. Вот оно то, что надо. Сердце Петьки забилось от волнения. Сейчас он скажет: «Бегите отсюда. Вас предали!» И люди будут спасены.

Соблюдая осторожность и продолжая разыгрывать роль нищего, Петька сперва подошел к дверям квартиры номер четыре и постучал. Никого. Постучал он и в пятую квартиру. Тоже не открывают — наверное на работе.

Тогда осторожно, с бьющимся сердцем, Петька подошел к дверям, над которыми виднелась цифра шесть. Тихо постучал в нее согнутым указательным пальцем. Прислушался. За дверью послышался шепот, потом осторожные шаги. Чьи-то нервные руки отодвигали задвижку. Дверь открылась, и перед Петькой вырос на пороге мужчина. Он улыбался.

— Подайте милостыньку… — плаксиво затянул Петька. — Подайте кусочек хлеба! — твердо повторил он заученный пароль.

В ответ он должен был получить кусочек хлеба. Но мужчина, не двигаясь с места, продолжал улыбаться, стоя на пороге.

— Кушать хочешь? — участливо спросил он.

«Проверяет, — подумал Петька. — И правда, мало ли теперь ходит нищих.»

— Подайте кусочек хлеба! — настойчиво повторил он. Как объяснил Сергей Андреевич, эту фразу нужно было повторить три раза, и каждый раз, в ответ на эти слова, ему должны были дать по корочке. Только тогда следовало говорить то, что поручил передать комиссар.

Но мужчина опять не дал ему хлеба, а проговорил слащавым голосом:

— Проходи, проходи, мальчик, в комнату. Мы тебя накормим.

И, взяв Петьку за руку, потащил его в квартиру.

В комнате Петька увидел еще трех сидящих мужчин в гражданской одежде. Они посмотрели на него как-то презрительно, свысока. «Полиция, — мелькнуло у него в голове. — Опоздал!»