Часовой механизм, или Все заведено - Пулман Филип. Страница 8

Но Карл её не заметил. Не кошки занимали его мысли. Он потихоньку притворил за собой дверь и замер от испуга — холстина валялась на полу, а сэр Айронсоул с воздетым мечом стоял в другом конце комнаты.

Сердце Карла пропустило один удар. Может, кто-то вошёл в таверну и потревожил маленького рыцаря? Не увидев поблизости никого с перерезанным горлом, Карл задумался, почему фигура передвинулась. Он огляделся по сторонам и увидел маленького принца, который сидел в кресле и учтиво смотрел на вошедшего. Тысяча страхов рябью пробежала по коже Карла.

Он открыл было рот, чтобы заговорить, как вдруг понял, что ребёнок неживой. Просто ещё одна заводная фигура, такая же, как сэр Айронсоул! И намного более тонко сделанная, если присмотреться. Карл подошёл ближе и наклонился к принцу. Волосы из тончайшей золотой проволоки, отлив на серебряных щеках, словно на крыле бабочки, глаза — ярко-голубые драгоценные камни, смотревшие на него как живые!

Только доктор Кальмениус мог создать подобное чудо. Он, должно быть, принёс его для Карла. Что может делать эта фигура?

Карл поднял руку принца с колен. Выдав маленький проблеск энергии, принц Флориан пожал Карлу руку и пропел несколько нот. У Карла волосы встали дыбом, и в голову ему пришла идея. Почему бы не установить в башенных часах эту фигуру вместо сэра Айронсоула? Она тщательнее отделана, к тому же милый маленький мальчик, который поёт приятный мотивчик, станет куда популярнее среди народа, чем рыцарь без лица, не умеющий ничего, кроме как угрожать зрителям мечом.

И тогда он сможет оставить сэра Айронсоула себе.

А потом… О, каким галопом понеслись его мысли! Он сможет путешествовать по миру. Станет знаменитым, будет показывать рыцаря и устраивать представления.

У Карла голова пошла кругом при мысли о том, как можно использовать металлического рыцаря. С сэром Айронсоулом он сможет красть золото. Ему, ученику часовщика, будут принадлежать несметные сокровища, если у него окажется тайный сообщник, который готов хладнокровно убить любого и который никогда не подведёт! Всё, что требуется от него самого, — так это вынудить жертву произнести слово «дьявол» и оставить сэра Айронсоула выполнять свою задачу. Он, Карл, в это время может преспокойно играть где-нибудь поблизости в карты с дюжиной свидетелей или даже находиться в церкви в окружении верующих. И никто ни о чём не догадается!

Он так разволновался, что перестал понимать, что хорошо, а что плохо. Церковь, его мать и отец, брат и сестра, герр Рингельманн, добрые намерения — всё было вытеснено из его сердца во тьму, а перед мысленным взором маячили только богатство и власть, которыми он завладеет, если воспользуется способностями сэра Айронсоула.

И, боясь передумать, Карл побыстрее набросил на рыцаря холстину, схватил под мышку застывшую фигуру принца Флориана и бросился к часовой башне.

В это время Гретель пробиралась сквозь метель к дому, где снимал комнату Фриц. Ещё с другого конца улицы она рассмотрела, что в доме все окна тёмные, кроме одного, на чердаке, где Фриц частенько работал по ночам. Ей пришлось долго стучать, прежде чем хозяйка дома, ворча, отперла ей дверь.

— Кто там? Чего тебе нужно среди ночи? Ах, это ты, дитя! Что привело тебя сюда?

— Мне нужно поговорить с герром Фрицем! Это очень важно!

Нахмурив брови, старуха посторонилась и проворчала:

— Да, слышала я про заварушку в таверне. Сочинять такие опасные истории! Пугать людей! Буду рада, если он уедет. По правде сказать, я сама хотела с ним поговорить. Ступай, дитя, на самый верх. Нет, эта свеча у меня последняя, она нужна мне самой. У тебя молодые, вострые глазки, ты и так дорогу найдёшь.

Гретель поднялась на четыре лестничных марша, один темнее и уже другого, и наконец оказалась у крохотной каморки, из-под двери которой выбивалась полоска света. Она постучала, и нервный голос ответил:

— Кто там? Чего надо?

— Это Гретель, герр Фриц. Из таверны! Мне нужно с вами поговорить!

— Входи, если ты одна…

Гретель отворила дверь и при свете закопчённой лампы увидела Фрица, который пачку за пачкой засовывал бумаги в кожаный саквояж, и без того распухший от одежды и книг. На столе стояла бутылка сливовицы. Фриц давно к ней прикладывался, что было видно по его лицу: глаза лихорадочно горят, щёки пылают, волосы растрёпаны.

— Что такое? — спросил он. — Чего тебе нужно?

— История, что ты рассказывал сегодня… — начала было Гретель, но молодой человек не дал ей закончить фразу, закрыл руками уши и неистово затряс головой:

— Не говори мне о ней! Лучше бы я никогда её не начинал! Лучше бы я вообще никогда в жизни ничего не сочинял!

— Но ты должен меня выслушать! — настаивала Гретель. — Может случиться что-то ужасное, и я не знаю, что именно, потому что ты не дописал свой рассказ!

— Откуда ты знаешь, что не дописал?

Девочка протянула Фрицу найденный листок бумаги. Он застонал и спрятал лицо в ладонях.

— Стонами делу не поможешь, — продолжала Гретель. — Ты должен закончить свою историю правильно. Что случится дальше?

— Я не знаю! — вскричал он. — Первую часть я увидел во сне. Она была такая необычная и ужасная, что я не смог удержаться и записал её, а потом выдал за свою… Но я даже подумать не могу о продолжении!

— Как же ты хотел поступить, дойдя до этого места?

— Придумать конец, разумеется! — ответил Фриц. — Я и прежде так поступал. Я часто так делаю. Люблю рисковать, понимаешь? Начинаю рассказывать историю, не имея понятия, что случится в конце, и, добравшись до него, на ходу выдумываю финал. Иногда получается даже лучше, чем когда история написана от начала до конца. Я был уверен, что и с этой справлюсь. Но когда дверь открылась и вошёл старик, меня охватила паника… О, лучше бы я её не начинал! Никогда больше не стану сочинять истории!

— И всё-таки ты должен рассказать окончание этой истории, — настаивала Гретель, — иначе случится что-нибудь ужасное. Ты должен это сделать.

— Я не могу!

— Ты должен!

— Я не сумею.

— Тебе придётся это сделать!

— Это невозможно, — метался Фриц. — Я больше не могу ею управлять. Я завёл её, как часы, она пошла и должна закончиться сама собой. Я умываю руки. Я уезжаю!

— Ты не можешь уехать! Куда ты собрался?

— Всё равно куда! Берлин, Вена, Прага — чем дальше, тем лучше!

Он налил себе ещё стакан сливовицы и проглотил её одним махом.

Гретель тяжело вздохнула и пошла прочь.

Пока девочка нащупывала тёмные ступени на постоялом дворе, где жил Фриц, Карл вернулся в таверну. Он отнёс маленького Флориана на часовую башню и привязал его к раме, не обращая внимания на слабое сопротивление принца и музыкальные мольбы о милосердии. Когда настанет утро, бесподобное творение Карла должно быть выставлено на всеобщее обозрение. И все станут поздравлять Карла, герр Рингельманн вручит ему свидетельство о получении профессии, и его примут в кружок часовых дел мастеров. А потом он вместе с сэром Айронсоулом уедет из города в большой мир и будет следовать своим путем, на котором его ожидают власть и богатство!

Но когда он открыл дверь таверны, чтобы забрать маленького рыцаря и спрятать его у себя в комнате, его сковал ужас. Он застыл на пороге, боясь и не имея воли войти. И снова он не обратил внимания на кошку Путци, которая спрыгнула с окна, увидев открытую дверь. Не стоит быть суеверными по отношению к кошкам, но они наши друзья, и их нельзя не замечать. Было бы лучше, если бы Карл вежливо позволил старой кошке потереться головой о его пальцы, но Карл был слишком заведён, чтобы помнить о вежливости. Поэтому он не заметил, как кошка за ним по пятам пробралась в дом.

Наконец Карл собрался с духом и вошёл. Как тихо было в таверне! И как веяло злом от фигуры под холстиной! А кончик его меча — как ужасно он остёр! Так остёр, что уже проколол холст и поблёскивает в свете лампы…