Последний воздушный пират - Стюарт Пол. Страница 25

А на когте висела какая-то живность. Это существо имело гладкий, лоснящийся, разделённый на сегменты панцирь, отдалённо напоминающий нитку жемчуга. Из каждого сегмента торчала пара белых ножек. Внезапно, осознав, что укрытия больше нет, существо задёргалось, ослабило хватку и попыталось спрятаться в дупле. Но не тут-то было! Геккль быстро сунул туда клюв и вытащил свою добычу наружу. Он тряс свою жертву до тех пор, пока она не затихла. Затем, спрыгнув на землю, Геккль развязал верёвку, стягивающую горловину мешка, и бросил насекомое поверх кучки уже скопившейся там живности.

— Лысоножка, — почмокал Геккль. — Деликатес.

— Деликатес? — удивился Стоб. — Ты что, это будешь есть?

— Конечно, мой храбрый господин, — ответил Геккль. — Они очень вкусные. Только надо знать, где искать.

Плут побледнел. Раньше он думал, что Геккль просто собирает интересные экземпляры, чтобы потом, возможно, продать их учёным на Вольной Пустоши.

— Вы собираетесь съесть всю эту гадость, что у вас в мешке?

— Ну конечно, мой храбрый господин, — ответил Геккль и гортанно хохотнул. Перебросив вещмешок через плечо, он оседлал своего живопыра. — Солнце садится, — заметил он. — Держитесь вместе и не зевайте по сторонам. Нам нужно найти какое-нибудь крепкое дерево для ночлега. Тогда можно будет подумать насчёт ужина.

— Я больше не могу ждать, — слабым голосом пробормотал Плут.

— Ты первый, — настойчиво сказал Стоб, бросая лысоножку вместе с жирной личинкой прямо в лицо Плуту.

Мальчика передёрнуло. Его чуть не вывернуло наизнанку при мысли, что эти твари только что извивались у него перед глазами.

— Не хочет — пусть не ест, — отрезала Магда. — А я так очень голодная!

— Давайте налегайте! — улыбнулся Геккль. — Не бойтесь! Лично я предпочитаю их есть в сыром виде, а эти прожарены на огне! Ну же! Они не кусаются.

— Я в этом не уверен, — промямлил Плут, разглядывая ярко-красную мясистую личинку.

Он закрыл глаза и сунул её себе в рот. Пожевал немного, проглотил и сказал: — Я никогда не думал, что они такие вкусные.

— Даже лысоножки? — спросил Геккль.

— Особенно лысоножки, — облизывая пальцы, ответил Плут. — А больше нет?

Геккль порылся в походном очаге.

— Больше нет, — сказал он наконец. — Все съели. Ничегошеньки не осталось.

— Жалко, — хором заключили Плут и Стоб, и все рассмеялись.

Они нашли подходящее дерево как раз в тот момент, когда последние лучи солнца перестали падать на лесную подстилку. Это было мощное свинцовое дерево с раскидистой кроной, шишковатым серым стволом и толстенными горизонтальными ветвями. Живопыры подняли их наверх — прыг-скок по веткам, прыг-скок, и наконец они снова увидели заходящее светило: его жёлтые, как патока, лучи грели и успокаивали.

Поднявшись на самую вершину, путешественники слезли со своих скакунов, и Геккль, стреножив живопыров, привязал их к мощной ветке, на которую они взгромоздились. Животные устали после долгого пути, и вскоре их сморило. Геккль показал юным путешественникам крепкие ветки ярусом выше тех, где устроились на ночлег живопыры, и дал каждому из Библиотечных Рыцарей задание. Так, постепенно, каждый привык выполнять свои ежедневные обязанности во время похода.

Магда и Плут собрали хворост для костра. Геккль подвесил на сук походную железную печурку, которую он всю дорогу тащил на спине. Стоб прикрепил к веткам три гамака. Когда Плут с Магдой вернулись, юноша положил дрова в круглый очаг, а Магда развела огонь с помощью своих небесных кристаллов. Пока ребята выполняли поручения, Геккль разобрал свой продуктовый мешок и занялся приготовлением пищи: он помыл насекомых, разрезал на кусочки, посыпал приправой, а когда пламя в жаровне перестало ярко пылать, насадил ломтики на шампуры и сунул их в печь.

Всполохи огня постепенно улеглись, и тлеющие головни разных пород деревьев переливались всеми цветами радуги: то красным, то фиолетовым, то лазоревым, испуская чарующий сладкий аромат и мурлыкая тихую колыбельную песню.

Магда зевнула.

— Сегодня я буду крепко спать, — сказала она.

— Всем пора на покой, — подхватил Геккль. — Забирайтесь в ваши гамаки, отважные господа и дамы. А я посижу подремлю на ветке повыше: один глаз будет спать, а другой — следить, чтобы всё было в порядке. Завтра мы выезжаем на рассвете.

Стоб, Магда и Плут добрались до раскачивающихся гамаков и с облегчением вытянули усталые ноги. Жар от мерцающих угольев согревал холодный ночной воздух.

— А вы ничего не забыли? — спросил Геккль, глядя вниз со своего насеста. — «Покров Тьмы охранит вас от любопытных глаз».

И тут Библиотечные Рыцари дружно вспомнили о подарках, которые вручил им профессор Тьмы. Они присели и размотали шарфы, завязанные вокруг шеи. Плут наблюдал, как Стоб и Магда осторожно разворачивают тончайшую ткань, накрываются ею с головой и — исчезают! Лёгкий, невесомый шёлк был мягким, как пух. Пока он укутывался в покрывало-невидимку, поднялся ветерок, и ткань заплясала в воздухе, как тень.

— Не забудьте накрыться с головой! — наставлял его Геккль. — Вот так, хорошо.

Плут откинулся на спину, положив ладони под голову, и посмотрел ввысь. Хотя его тело было скрыто чудесным покровом, он прекрасно видел всё через прозрачную ткань. Плут вглядывался в тёмные кроны деревьев с угловатыми листьями, вырисовывающиеся чёрными силуэтами на фоне неба, залитого молочным лунным светом. Незнакомые звуки оглашали воздух. Кричали древесные совы и порхуны, кашляли лягвожоры, пищали чеханчики, и где-то далеко-далеко слышался вой толстолапа, беседующего со своим сородичем.

Плут согрелся, на душе у него стало легко и спокойно. Он улыбнулся счастливой улыбкой:

— Геккль сказал, что Дремучие Леса — опасное и коварное место. Но для меня они прекрасны!

— Особенно после ужасов Восточного Посада, — сонно пробормотала Магда.

— Ты только подумай! — продолжал Плут. — Когда-нибудь мы закончим учёбу и отправимся в путешествие — собирать материал для диссертации. И тогда мы полетим над Дремучими Лесами!

Магда с трудом подавила зевоту:

— Я собираюсь изучать жизненный цикл древесных мотыльков.

— Мотыльков? — переспросил Плут. — А я собираюсь заняться толстолапами. — (Лесную чащу снова огласил загадочный вой толстолапа и затих вдали.) — Я просто сгораю от нетерпения.

— Давайте спать, — вмешался Стоб.

— Верно говорите, мастер Стоб, — поддержал его Геккль. — Завтра у нас трудный день. — Он распушил пёрышки, подставив грудь поднявшемуся ветру. — Спокойной ночи, мои храбрые друзья. Желаю вам хороших снов.

— Спокойной ночи, — засыпая, ответил Стоб.

— Доброй ночи, Геккль, — сказал Плут.

Магда что-то пробормотала со сна и повернулась на другой бок.

Шесть дней ехали они сквозь чащу, шесть долгих, утомительных дней. После первых восторгов, когда путешественники оказались в прекрасном глухом лесу, энтузиазм понемногу начал спадать. Пробираться через заросли было безумно трудно, а если ночью шёл дождь, утром они вылезали из своих гамаков промокшие до нитки и чувствовали себя совершенно разбитыми, будто и не отдыхали ни минуты. Цель путешествия маячила далеко впереди, и у них не оставалось выбора — только продолжать путь, невзирая на ломоту во всем теле.

Геккль заботился о них, как только мог, подбадривая и успокаивая; он старался приготовить для них что-нибудь вкусненькое и без конца расхваливал принесённую юными путешествен никами добычу, которую складывал в продуктовый мешок. Но бесконечный, утомительный переход через Дремучие Леса начал оказывать гнетущее воздействие на ребят. Стоб и Магда постоянно цапались, а Плут потерял сон.

Вечером шестого дня, когда путешественники поужинали личинками и лесным мхом, атмосфера в лагере складывалась ужасная. Стоб пребывал в мрачном настроении, у Магды глаза были на мокром месте, а Плут, задремавший сидя верхом на живопыре, свалился на землю и повредил коленку, которая теперь нестерпимо болела.