Необыкновенный консилиум - Шингарев Геннадий. Страница 26
Декан факультета, в пурпурном одеянии, с золотой цепью на груди, провёл углем полосу на животе больного. По этой линии хирург Даниэль Швабе сделал разрез. Он рассек брюшную стенку, кое-как остановил кровотечение и стал искать желудок…
В зале стояла мёртвая тишина. Больной лежал не шевелясь: он был в глубоком обмороке.
Швабе долго копался в ране. С большим трудом ему удалось подцепить крючком желудок и вскрыть его. Потрясённые зрители не спускали глаз с хирурга, низко склонившегося над столом.
И вдруг он выпрямился, держа в руках узкий длинный предмет. Поднял его над головой, чтобы все видели. В зале загремели аплодисменты. Зрители вскочили с мест. Они не верили своим глазам…
Рану зашили. Крестьянин выздоровел.
Когда теперь читаешь эту историю, трудно удержаться от улыбки. Достали нож из живота. Эка невидаль! Даже в XIX веке такая операция, как гастротомия (рассечение желудка), уже никого бы не удивила.
Дело в том, что к XIX веку в медицине произошли большие перемены. Были разгаданы многие тайны человеческого организма. Стало ясно, как работает сердце, для чего нужна кровь, как совершается пищеварение. Врачи-хирурги в совершенстве изучили анатомию человеческого тела и уже не оперировали наугад. Они научились работать хладнокровно, уверенно, а главное — быстро. Всего семь минут требовалось прославленному хирургу Николаю Ивановичу Пирогову, чтобы сделать сложную операцию — ампутацию бедра.
Но тут произошла странная и на первый взгляд непонятная вещь. В век великих достижений медицинской науки развитие хирургии неожиданно затормозилось. Хирургия точно упёрлась лбом в стену.
Что умели делать хирурги? Вскрывать гнойники, вырезать поверхностно лежащие опухоли, лечить всевозможные раны. Ну и конечно, оперировать повреждённые конечности. Но, разработав с блеском несколько операций, хирурги перестали изобретать что-либо новое. Они словно разочаровались в своём ремесле.
Что же произошло?
Тут нам придётся сделать небольшое отступление. Давайте пороемся у себя в памяти. Припомним трагический эпизод, который произошёл в знаменательный для нашей страны день — 26 августа (7 сентября по новому стилю) 1812 года.
Глава 34 СМЕРТЬ БАГРАТИОНА
В этот день над полем близ деревни Бородино, в ста двадцати километрах от Москвы, гремела канонада. Армия французского императора Наполеона сошлась для решительного сражения с русской армией, которой командовал Кутузов.
Перед рассветом во всех французских войсках был прочитан приказ Наполеона:
«Солдаты! Вот бой, которого мы так долго ждали. Победа зависит от вас! Пусть самые отдалённые потомки вспоминают с похвалой о вашем поведении в этот день; пусть они скажут о вас: они были в великой битве под Москвой…»
И ровно в шесть часов утра огнём французской батареи был подан сигнал к сражению.
Семь раз полки императорской конницы, пехота и кирасиры пытались взять штурмом Багратионовы флеши — вытянутые наподобие стрелы укреплённые позиции на левом фланге русских войск. Одна за другой все атаки были отбиты.
Обороной руководил смуглолицый горбоносый генерал, человек необыкновенного мужества, чьим именем были названы укрепления, — князь Пётр Багратион.
Наступил полдень, а французы так и не добились успеха. Отчаявшись, гренадеры побежали в атаку со штыками наперевес; одновременно с обеих сторон загремело семьсот пушек. В эту минуту Багратион был ранен.
Ординарцы вынесли его из гущи боя. Военный врач осмотрел генерала. Осколок снаряда раздробил левую ногу ниже колена.
К ночи битва закончилась. Армия Кутузова отступала к Москве по Смоленской дороге, а в это время измученного Багратиона везли в повозке в далёкий тыл. Он слабел с каждым днём. Но не от потери крови: кровотечение было остановлено. И не оттого, что получил тяжёлое повреждение: рана голени, как бы ни была она серьёзна, сама по себе не угрожает жизни. Но вокруг раны появились зловещие лиловые пятна. Нога распухла. Началась лихорадка. Врачи с ужасом следили за ходом событий; они слишком хорошо знали, что всё это Значит. Бороться с этим они не умели. Прошло несколько дней, и Багратион скончался.
Глава 35
ЧИСТОТА, КАК ЕЕ ПОНИМАЕТ ХИРУРГ
Заражение крови — вот как это называлось.
Вот что было кошмаром хирургов, что уничтожало плоды их труда, сводя на нет результаты самых блестящих операций, и губило тысячи больных.
За операционным столом хирург уверенно делал своё дело. Искусно обходя кровеносные сосуды и нервные стволы, он быстро и ловко соединял ткани, зашивал рану, накладывал повязку. А потом проходило немного времени, и рана начинала гноиться. Больной метался и бредил. Он становился опасным для окружающих: если на соседней кровати лежал другой оперированный, то заболевал и он. И целые эпидемии сепсиса — гнойного заражения крови — косили подряд людей, опустошали госпитали и приюты для рожениц. У хирургов опускались руки…
Словно какой-то незримый недруг подстерегал оперированного больного, и едва только хирург заканчивал свою работу и, усталый, отходил от стола, чтобы вымыть руки, невидимка набрасывался на несчастного пациента!
Вероятно, вы догадались, в чём тут был секрет. Секрет, разгаданный во второй половине прошлого века, после того как великий бактериолог Луи Пастер доказал, что гниение органических веществ вызывают микроскопические организмы — микробы.
В том-то и дело, что хирург мыл руки после операции, а не перед ней! Его пальцы, как и салфетки, бинты, инструменты, кишели болезнетворными бактериями, и целые полчища их устремлялись в глубь раны, пока хирург оперировал.
После открытий Пастера стало очевидным, что крохотные существа совсем не так безобидны, как о них думали раньше.
[4]
Список их преступлений рос буквально с каждым годом. Выяснилось мало-помалу, что и чума, и холера, и туберкулёз, и сифилис, и скарлатина, и рожа, и великое множество других заразных болезней возникают по их вине, потому-то они и заразны.
И крупозное воспаление лёгких, та самая «грудная лихорадка», от которой, помните, в нашем рассказе чуть не погиб король Фердинанд, тоже не обходится без участия микробов.
Выяснилась и причина опустошительной заразы, перед которой в ужасе разводили руками хирурги.
В один прекрасный день Пастер получил письмо из Шотландии. Это было в 1874 году. Некий доктор Листер, шеф хирургической клиники в городе Эдинбурге, сообщал Пастеру, что он прочёл его статью о микробах. Статья произвела на Листера такое впечатление, что он решил учредить у себя в клинике «антисептическую систему». Антисептический — значит противогнилостный.