Тайна подброшенных писем - Блайтон Энид. Страница 30

– Правильно! И чуть не купили меня на этом, – сказал Фатти. – Я тогда решил исключить вас из списка подозреваемых. Но это оказалось ловким трюком с вашей стороны. Теперь-то я понял.

– Противный, злой мальчишка, – застонала миссис Мун.

– Тихо! – произнес инспектор таким резким тоном, что Бетси даже подскочила. – Будете говорить, миссис Мун, только тогда, когда вас попросят. Если вы не виновны, вам будут предоставлены все возможности это доказать. Мы вас обязательно выслушаем после того, как мастер Фредерик изложит свою версию. Начинай, Фредерик.

И Фредерик начал. Дети обратились в слух. Конечно, основное им было известно, поэтому они с нетерпением ждали конца всей этой истории. Его знал один только Фатти.

– Как вам уже известно, сэр, мы начали с предположения, что виновного надо искать среди пассажиров, отправляющихся по понедельникам автобусом в 10. 15 из Питерсвуда в Шипсейл, так как все письма имели почтовый штемпель 11. 45, а все числа их отправления падали на понедельник.

– Разумно, – кивнул головой инспектор.

– Но в прошлый понедельник ни один из пассажиров не опустил письмо в ящик, – продолжал Фатти, – да и по другим причинам никто из них, посчитали мы, не мог быть автором писем. И тогда мы решили выяснить, кто из постоянных пассажиров этого рейса в тот понедельник не поехал в Шипсейл, и стали наводить о них справки. Как вам уже известно, таких пассажиров оказалось трое; мисс Титтл, цыган Длинный Нос и миссис Мун.

– Мистер Гун разрабатывал эту же линию, – сказал инспектор.

Звук, который издал при этом мистер Гун, заставил всех обернуться к нему.

– А как это вы добрались до писем, откуда узнали про штемпель? Вот это я хочу знать, – потребовал он.

– Ну, это не столь важная деталь, – ответил Фатти. Он очень не хотел раскрывать роль Глэдис в этой истории с письмами. – Я продолжу, сэр. Во вторник мы узнали, что получено еще одно письмо, но его отправили не в понедельник из Шипсейла, а принесли во вторник на дом. И это определенно указывало на человека из Питерсвуда. Возможно, это был кто-то из наших трех подозреваемых.

– Точно, – сказал инспектор, с большим интересом следивший за рассказом Фатти. – Должен сказать, Фредерик, у тебя очень хорошие способности к дедукции.

– Так вот, поскольку письмо подсунули под дверь рано утром, – продолжал Фатти, – мне надо было выяснить, кто из этих трех во вторник так рано поднялся. Оказалось, что в тот день все они встали рано!

– Очень интересно! – воскликнул инспектор. – Мистер Гун, по-моему, так далеко в своем расследовании не продвинулся. Давай дальше, Фредерик!

– Меня это здорово озадачило, – продолжал Фатти, – и единственное, что я мог придумать, – это добыть образцы почерка каждого из подозреваемых и сравнить их со снятыми мной копиями печатных букв из писем.

– Хорошая идея, – сказал инспектор Дженкс, – но трудно осуществимая.

– Не такая уж трудная, – скромно заметил Фатти. – Видите ли, я переоделся, надел рыжий парик и стал… посыльным, таким рыжим парнем на велосипеде с пакетами. – В этом месте мистер Гун крякнул, а Фатти продолжал: – Мне надо было лишь принести всем трем посылки и взять расписки в получении, но обязательно печатными буквами, чтобы я мог сравнить их с печатными буквами анонимных писем!

– Блестящая, можно сказать, идея! – признал инспектор и повернулся к мистеру Гуну, который весь кипел от злости, слушая рассказ Фатти. – Я уверен, вы со мной согласны, мистер Гун. – Мистер Гун был совсем не согласен, но сказать этого не мог.

– Так вот, я обнаружил, что Длинный Нос вообще не умеет писать, – продолжал свой рассказ Фатти. – Это сразу снимало с него подозрение. Потом я увидел, что малюсенькие, аккуратные и красивые буковки мисс Титтл никак не похожи на буквы в анонимных письмах. Пришлось исключить и ее. Вроде бы оставалась миссис Мун, но ее расписка состояла из такой странной смеси больших и маленьких букв, что невозможно было представить ее автором анонимных писем.

– А я и не писала! – вскинулась миссис Мун. – Ничего я не писала!

– Вот образец ее почерка, сэр. Вернее, того, что у нее получилось на расписке, – сказал Фатти и, открыв свой блокнот, показал инспектору любопытную смесь больших и маленьких букв. – Когда я спросил миссис Мун, почему она так пишет, она дала мне понять, что по-другому у нее не получается, и мне показалось, что миссис Мун действительно не разбирается, какая буква большая, а какая маленькая.

– Понятно, – сказал инспектор Дженкс. – Ты вычеркнул и ее, так как, судя по всему, буквы в анонимных письмах были абсолютно правильными – без помесей. Так?

– Да, сэр, – ответил Фатти. – И тут я почти сдался. Не видел уже никакого просвета. Ведь у меня не осталось ни одной реальной улики. Мне тогда просто не пришло в голову, что письмо, которое получила миссис Мун, она могла написать сама. Хотя я, конечно, должен был допустить и такую возможность.

– А как насчет письма ко мне? – сказал вдруг мистер Гун. – Его-то ты написал, а? Не отпирайся, мастер Фредерик! Ты писал. Обозвал меня назойливой мухой и бестолочью и вообще нахальные слова употреблял, какие за тобой водятся.

– Нет, мистер Гун, это не я вам писал, и, если вы сравните ваше письмо с остальными, вы увидите, что оно из того же гнезда.

– Хорошо, Фредерик, теперь скажи, как ты все-таки додумался, что это миссис Мун, и никто другой? – спросил инспектор.

– А я говорю вам, это не я, не я! – закричала миссис Мун.

– Нам помог счастливый случай, – заскромничал Фатти. – Здесь уж ничего не могу приписать себе. По верному следу направил меня мистер Гун!

– Ха! – воскликнул мистер Гун, не веря своим ушам.

– Да, сэр, именно он подкинул нам целый мешок улик – вот тот, что на столе, – сказал Фатти. – И как только я в них разобрался, все сложилось в единую картину, и стало ясно, кто писал эти отвратительные злобные письма!

Инспектор стал по очереди с большим интересом разглядывать вынутые из мешочка предметы.

– Ну и что именно сказали тебе эти вещи? – спросил, не скрывая любопытства, инспектор.

– Вот на этом словаре, сэр, стоят имя и фамилия Пипа, – начал объяснять Фатти. – Значит, словарь взят из дома Хилтонов и им пользовался кто-то из живущих там людей. Полистав словарь, я заметил, что некоторые слова подчеркнуты – очевидно, проверяли, как они правильно пишутся, – и каждое из этих слов было использовано в анонимных письмах!

Лицо мистера Гуна становилось все краснее и краснее. Подумать только: все это поганый мальчишка выудил из того мешочка!

– Следующая вещь, сэр – букварь. Как вы, наверное, знаете, все буквы в таких книжках – большие. «А» перед арбузом и так далее. Тут я догадался, что этот букварь купил человек, который не был уверен, что может правильно написать большие печатные буквы, не спутать их с маленькими. Букварь был для него справочником. Большая буква «Б», например, совсем не похожа на маленькую «б». Естественно, автор анонимных писем не хотел выдавать, что у него недостаточное образование.

– Хорошая работа, Фредерик, ничего не скажешь, – отметил инспектор. Ему все было очень интересно. – Ну, а как объяснить вот это? – спросил он, взяв в руку тетрадку.

– Ну, это очень легко сделать, сэр, – ответил Фатти. – Даже Бетси может теперь про нее рассказать.

– Конечно, могу! – обрадовалась Бетси. – Эту тетрадь миссис Мун купила, чтобы упражняться в писании больших букв. Вот смотрите, как много здесь больших печатных букв, написанных карандашом.

– Я думаю, сэр, если вы наведете справки в писчебумажном магазине, вам там подтвердят, что миссис Мун действительно покупала у них тетрадь недели две тому назад, – добавил Фатти.

– Наведите справки, Гун, – дал указание инспектор, и тот поспешил записать это в свой блокнот.

– Расписание автобусов было самой веской уликой, – продолжал Фатти. – Я был заранее уверен, что рейс в 10. 15 будет отмечен. Так оно и оказалось. А вот этот длинный клочок бумаги, сэр, который лежал как закладка в словаре, был, судя по всему, оторван от листка с записью какого-то кулинарного рецепта. Я это понял, когда мне удалось разобрать слова «ложка», «размешать», «печь». Вы увидите, сэр, они написаны обычным почерком миссис Мун, а бумажка оторвана от листка в ее тетрадке с рецептами.