За чертой страха - Ольшевская Светлана. Страница 13

— Ой, народ, что я сегодня видела! — воскликнула Лилька, когда мы направлялись к дому ученого, находящемуся недалеко от нашей школы. — Пришла, значит, я из библиотеки, через несколько минут вижу в окно — бежит вдоль нашего дома какой-то спортсмен-любитель. Ну, пусть бежит, мне-то что. Вдруг из моего подъезда выруливает Ника Черная прямиком наперерез бегуну да как пнет его, он аж растянулся на дорожке! Я думала, он сдачи ей даст, а он вскочил и убежал прямо по лужам — шлеп-шлеп-шлеп! А она ему вслед: счастливого пути!

Ага, значит, я свое пожелание все же высказала вслух, глядя, как этот урод скачет по лужам. А он-то сначала так старался, эти лужи обходя, чтобы штаны не забрызгать! Но после знакомства с моей кроссовкой и тротуаром терять ему было уже нечего.

Пришлось рассказать ребятам, кто такой Лешенька и за что я с ним, бедненьким, так жестоко поступила. Хохотали всю оставшуюся дорогу…

Александр Генрихович встретил нас приветливо и, как мне показалось, был доволен самим фактом нашего визита. Мы поздоровались и представились, и он провел нас на большую сверкающую кухню, где уже дымился крепкий чай. После чаепития все перешли в гостиную. Это была настоящая квартира ученого: многочисленные полки с книгами, стопки папок, картины на стенах — красивые, в богатых золоченых рамах, на которых были запечатлены какие-то неизвестные мне исторические сюжеты. Окно было завешено тяжелыми коричневыми портьерами, такие же портьеры закрывали две двери напротив окна.

Мы уселись на диван и уставились на Александра Генриховича в немом ожидании.

— Да, ребятки, дал я маху, — задумчиво проговорил он. — Если хочешь, чтобы что-то было сделано, запрети детям это делать. А если хочешь подогреть их интерес к знаниям — дай понять, что эти знания опасны.

— Совершенно верно! — не утерпела я.

— Ну что ж, я вас предупредил. Скажите, молодые люди, верите ли вы в сверхъестественное?

— Да так себе.

— Ну… может быть, что-то и есть такое.

— Не знаю, как-то не очень…

Так отвечали ребята, а я промолчала. После случившегося поневоле пришлось поверить, но рассказывать об этом я не собиралась.

— Значит, скорее не верите, чем верите. Что ж, это здравый подход. По крайней мере, пока лично с подобным не столкнетесь.

И Александр Генрихович принялся рассказывать. Правда, рассказ его звучал местами занудно, с разными историческими отступлениями и не слишком понятными терминами, поэтому я постараюсь передать его суть покороче.

До революции недалеко от Сиротинского кладбища располагался угольный рудник. И вот однажды, прокладывая под землей очередной тоннель, рабочие наткнулись на большое подземное помещение, стены которого были сложены из каменных плит. Шахтеры пробили одну из них и проникли внутрь.

Вдоль стены стоял ряд длинных каменных ящиков, покрытых непонятными письменами. Рабочие отодвинули крышку с одного из ящиков, надеясь найти сокровища. Но то, что они там увидели, повергло их в ужас. Каменные ящики на самом деле были гробами, но в них лежали не просто скелеты. Там оказались отлично сохранившиеся мумии, глаза которых были открыты и казались живыми. Кроме того, вид они имели весьма странный… В общем, в тот день работа в руднике была сорвана из-за немалого переполоха.

— Любознательный владелец рудника дал знать о своей находке, и из столицы прибыла группа ученых, — продолжал Александр Генрихович, — которые были шокированы не меньше шахтеров. Конечно, их поразило отличное состояние останков, таких живых глаз у мумий просто не бывает. Но не меньшей странностью был маленький рост мумий — около метра. Причем ни детьми, ни лилипутами, ни какими-нибудь африканскими пигмеями эти мертвецы не были. Это было… нечто странное, какой-то особый вид, жаль, фотографий не сделали, поэтому я не могу описать подробнее этих… эти существа.

Ни с чем подобным наука до тех пор не сталкивалась. Начать уже с того, что долго не могли выяснить, какой век и какой народ в данном случае имели место быть, потому что в захоронении не наблюдалось никаких атрибутов — ни оружия, ни керамики, даже одежда на существах сохранилась очень плохо. А подземное помещение напоминало не могилу или склеп, а скорее большой зал с высокими каменными потолками, очень хорошо укрепленными. В одной из стен имелась массивная металлическая дверь. Правда, ее так и не открыли, она была заперта снаружи. Выручили ученых найденные на стенах и каменных гробах письмена, они оказались рунами, которыми пользовались древние германцы в самом начале нашей эры — век приблизительно второй или третий.

— А они что, бывали здесь? — удивилась я. По моим представлениям, германцы должны были жить в Германии.

— Жаль, что вы этого не знаете, молодые люди! — глаза Александра Генриховича загорелись. — Они не только бывали здесь, но и основали великое и славное государство…

Лилька больно наступила мне на левую ногу, а справа я получила толчок локтем от Тани. Они были правы: теперь нам предстояло выслушивать лекцию по истории! Впрочем, ученый заметил эти ноты протеста:

— Ладно, не буду отвлекаться. Но все же я хочу, чтобы вы об этом знали, поэтому пообещайте мне, что позже мы вернемся к исторической теме.

Мы, разумеется, пообещали, и он продолжил:

— Так вот. Ученые скопировали письмена, и было решено пару мумий увезти в столицу для подробного изучения. Но когда одну из них подняли наверх, она странным образом рассыпалась прахом. Рабочих это повергло в шок, кто-то из них тут же начал вопить об упырях…

Так ученые и уехали ни с чем, увезя с собой лишь один из каменных ящиков да скопированные письмена. Дыру в стене заложили камнем, тоннель завалили, и все вздохнули спокойно.

Несколько десятилетий о странной находке никто не вспоминал. Но незадолго до революции к владельцу рудника явились трое господ. Назвавшись учеными, они попросили разрешения вновь получить доступ к захоронению. Но в этот раз владелец рудника, не желая лишних проблем, указал визитерам на дверь.

— Однако эти трое и не подумали уезжать! — воскликнул Александр Генрихович. — Они поселились неподалеку и целыми днями занимались раскопками в степи вокруг рудника. Наверняка они искали вход в подземелье снаружи и, полагаю, все же нашли.

Ученый замолчал, мы тоже молчали в ожидании. В наступившей тишине я услышала негромкий шорох за одной из портьер, скрывавших двери в другие комнаты. Отчего-то мне стало жутковато, но я одернула себя: наверное, там находится кто-то из домочадцев или домашнее животное. Что за глупый испуг! Хозяин не беспокоится, значит, все в порядке.

— И что было дальше? — подала голос Лилька.

— А дальше была революция, за ней — Гражданская война, и тогда уже стало не до научных разработок. Но трое ученых не покинули эти места, они не собирались приносить науку в жертву войне. За что двое из них и поплатились — однажды одного из них нашли буквально растерзанным где-то неподалеку от рудника, а второй исчез бесследно. Это никого не удивило — война есть война. Уцелел лишь самый младший из ученых.

Вскоре обедневший рудник закрыли, а шахту засыпали. Бараки, в которых прежде жили рабочие с рудника, сгорели, только один чудом уцелел. Вокруг него настроили землянок, мазанок — словом, образовался стихийный поселок, так называемая «нахаловка», о которой вы говорили. И обитала там в основном публика, промышлявшая в те шальные годы воровством и грабежами. Опасным было это место, равно как и базар, столь же стихийно образовавшийся неподалеку. Там запросто могли не только обчистить карманы, но и лишить жизни.

— Куда же милиция смотрела? — удивился Егор.

— А у милиции, ребятки, в двадцатые годы и без того забот хватало, тут тогда такие банды орудовали! Так вот. Обитала в поселке, в том самом бараке, некая Фаина, такая милая старушка. Никто не знал, откуда она явилась, но все сошлись во мнении, что она явно «из бывших».

— А это как? — полюбопытствовала Лилька.

— Из бывших сословий, которых не стало после революции: дворяне, купцы, помещики… Эта женщина часто изображала нищенку, но хорошо сохранившаяся изящная фигура и манеры выдавали ее происхождение, — ученый немного помолчал, словно вспоминая. — Это была страшная женщина. Она не знала милосердия и не брезговала ничем, что приносило прибыль. Она могла мошенничать, изображая из себя приличную даму, а могла шарить по карманам или попрошайничать на рынке в лохмотьях, прихватив с собой для убедительности какого-нибудь ребенка…