Капитан Крокус (все иллюстрации) - Кнорре Федор Федорович. Страница 27

— А что ты тогда сделаешь? — осторожно осведомился Капитан.

— Как дам тебе в нос, так будешь знать! Открывай, трус паршивый! Чего ты трусишь, я ведь маленький! — Голосок был тоненький, но прямо-таки дрожал от ненависти.

— Не очень-то я тебе поверил! — как можно равнодушнее заметил Капитан, хотя сердце у него быстро забилось. — Если бы захотел, ты бы сам открыл дверь да и вошёл! Запор-то с твоей стороны!

— Врёшь, трус несчастный! Нет у меня тут никакого запора! — И дверь опять лягнули ногой.

— Погоди, не бесись одну минутку!

Мальчик опять лягнул, и Крокус умоляюще повторил:

— Удержись, не бесись одну секунду. Ну?.. Погляди, там, кажется, справа, а может быть, слева должна быть кнопка!

— Врёшь, лгун несчастный! — завопил мальчик. — Никакой кнопки тут нет, тут просто… какая-то штучка торчит из стены.

— Рычажок?

— Ну, может, рычажок.

— Нажми его! Нажми скорей!

— А вот не стану! — злорадно проговорил голос мальчика. — Раз ты просишь, я и не стану!

Капитан от досады стукнул себя кулаком по голове. Неужели он всё испортил? Стиснув зубы, с громадным усилием улыбнулся и зевнул:

— Ну, как хочешь… Конечно, если ты побаиваешься… За дверью раздался визг бешенства, топот, и вдруг железная стена ворот раскололась надвое и с лёгким шумом разъехалась на две стороны. На пороге оказался взъерошенный мальчик. Он стоял, широко расставив ноги, крепко сжав кулаки, прищурив заплаканные, красные и припухшие, но злобные глаза.

— А-а-а! — завопил мальчик. — Вот ты где! Это ты всё наделал! Ну, погоди! — Он пригнулся, кинулся вперёд, с разгона стукнул Капитана головой в живот и принялся с удивительной быстротой и энергией без остановки молотить его кулаками.

После отчаянного сопротивления Капитану с большим трудом удалось схватить драчуна в обнимку, оторвать от земли и крепко прижать к себе. Но и в таком стеснённом положении мальчик продолжал дрыгать руками и ногами, как заводной чертёнок.

— Да перестань ты дрыгаться! Не бесись, выслушай меня! — терпеливо и настойчиво повторял Капитан, в то время как мальчик, вцепившись ему в волосы, дёргал их во все стороны, одновременно отчаянно пытаясь как-нибудь брыкнуть Капитана ногой.

— Пусти!

— Хорошо, я тебя отпущу, если ты обещаешь…

— Обещаю залепить в нос!

— Ну, так я не буду торопиться. Может быть, у тебя кончится завод.

Наконец брыканье стало ослабевать, и вцепившиеся в Капитана Крокуса руки стали совсем вяло подёргивать его волосы.

— Пу… сти…

— Ну, а теперь, когда я тебя отпущу, ты…

— …в нос… — прохрипел мальчик.

Он еле дышал от усталости. Капитан осторожно поставил его на пол и отпустил руки. Мальчик пошатнулся, протёр себе один глаз, залитый слезами злости и потом, с трудом разглядел стоявшего перед ним Капитана, вялым движением отвёл назад руку и… стукнул Капитана прямо в нос!

К счастью, драчун так ослабел, что удар получил не очень сильный.

Потирая нос, Капитан примирительно сказал:

— Ну вот, она сбылась наконец, твоя мечта. Можем мы с тобой поговорить спокойно? Как ты сюда вошёл? Зачем? И не приглядывайся больше к моему носу, хватит!

Мальчик с трудом отвёл глаза от его носа и минуту тяжело дышал, не в силах разговаривать. Он совсем было утих, но вдруг подскочил как ужаленный, принял боксёрскую стойку и крикнул:

— А ты кто такой? Ты чучельщик? Говори! — Он уже шагнул вперёд, чтоб снова кинуться в сражение, но что-то его остановило.

— Да ты погляди кругом, сумасшедший! Не видишь, куда ты попал?

Мальчик удивлённо оглядел длинные ряды клеток с притаившимися зверями и вдруг, что-то вспомнив, безнадёжно махнул рукой, шлёпнулся на пол и заревел, закрыв лицо руками.

Он плакал так самозабвенно и безутешно, что даже не заметил, что его недавний противник стоит, наклонившись над ним, поглаживает по голове и ласково приговаривает что-то успокоительное. Мальчик каким-то образом уже полностью убедился, что Капитан вовсе не принадлежит к тем, кому он так жаждал дать в нос.

Капитан достал носовой платок и стал вытирать мальчику глаза. Сначала тот сердито толкался и отворачивался, но вскоре Капитан почувствовал на своей руке, в которой был зажат мокрый комок носового платка, маленькую шершавую руку. Немного погодя мальчик оттолкнул руку с платком, вскинул голову и, глядя прямо в глаза Крокусу, собравшись с силами, заговорил. У него даже заскрипело что-то внутри от натуги, так трудно ему было заговорить:

— Они его набили, жабы противные!.. Ненавижу!.. Набили моего Уголька, вот что они сделали!

— Это собака?

— Что значит — собака! — ожесточённо вскинулся мальчик. — Это мой Уголёк, и вот что они с ним сделали! Я его прятал в стиральной машине, когда за ним приходили. Один раз он просидел три часа в холодильнике и молчал, потому что он всё понимал. Но они его выследили без меня, схватили и увезли, когда я хотел с ним убежать куда-нибудь из города совсем! И я бросился за ними, под фургоном проехал сюда и пробрался, чтоб его спасти, и вот я его нашёл… А теперь мне всё равно, я никому не верю, и тебе тоже, и я всех ненавижу и ничего не боюсь, и я… Эх, хоть бы дать кому-нибудь в нос за это!

Капитан понимающе кивал, слушая его рассказ. Чучело угольно-чёрной собаки с грустным выражением пожилой морды лежало на боку сразу за раздвижной дверью.

— Видно, что славная была собачка, — сочувственно заметил Капитан.

— Что ты понимаешь! — опять взвился мальчик. — Он был щенком, когда я родился, но потом он рос быстрее меня и стал уже пожилой. Он всегда тосковал, когда мы уходили из дому, и так радовался, когда мы возвращались благополучно. А когда я был один раз очень болен, он ничего не пил и не ел и лежал у моей двери много дней, и я знаю, он собственной лапы не пожалел, чтоб меня вылечить. Даже когда я просто купался, он бросался в воду и старался меня вытащить на берег! И теперь он был уже почти старый, и он так привык, чтоб с ним обращались с уважением… Ну, хоть бы уж его просто убили. А его сначала напугали, очень обидели, швырнули в фургон, привезли сюда, и он ждал и надеялся, что я ему помогу!.. Теперь всех буду ненавидеть всю жизнь! Не желаю разговаривать! И ни на одну собаку больше не посмотрю!

Капитан едва успел схватить его за плечо, так стремительно он кинулся к выходу.

— Отстань! Ненавижу! И тебя ненавижу! — вырываясь, кричал неуёмный мальчишка.

— Нельзя ненавидеть всех! — не отпуская его, твердо сказал Капитан. — Если ты ненавидишь тех, кто сделал чучело из твоего Уголька, тыне можешь ненавидеть тех, из кого тоже хотят сделать чучела.

— На всех мне теперь наплевать! Уголька мне никто не вернёт!

— Нет, стой, сперва посмотри в глаза всем этим зверям, кошкам, собакам, белкам, еноту. Ты не хочешь им помочь?

— Я сюда пришёл за Угольком, а теперь…

— Ты думаешь, что ты его очень любил? Чушь! Можешь уходить! Если бы ты любил его по-настоящему, ты не бормотал бы всякой чепухи. Ты бы просто стал защищать всех других попавших в беду. Всех обиженных — за одного обиженного. А тебе бы только по носам щёлкать. Безмозглый, бездушный щелкун! Уходи!.. Брр!.. С каким отвращением твой Уголёк сейчас отвернулся бы от тебя! Лапы бы тебе не подал!

— Врёшь, подал бы!.. — топнул ногой мальчик.

— Ни за что! — презрительно отчеканил Капитан и отвернулся, прислушиваясь к натужному сопению у себя за спиной.

Немного погодя он почувствовал, что его потихоньку толкают пальцем в поясницу и дёргают за штаны.

— Ну, а как их спасать-то? — сварливо пробурчал вполголоса мальчик. — Ты дело говори, а нечего там рассуждать… Ой, да тут и обезьянёнок! Я таких маленьких не видел! А этот как называется, в очках, на меня уставился? И всех их сюда притащили на чучела! У-у, гады! Говори скорей, чего делать. Я, знаешь, отчаянный человек теперь!

— Ты выход знаешь?

— Я уже и сам запутался. Да всё равно четыре железных дурака сторожат выход и один живой. Они никого не выпустят.

Стараясь ступать как можно более неслышно, они пошли по длинному, без единого окна полукруглому бетонному коридору. В полутьме поблёскивали вделанные в пол рельсы для вагонеток, на которых доставлялось сырьё на конвейер Чучельномеханического комбината. В тишине глухо ворчали вентиляторы.