Капитан Крокус (все иллюстрации) - Кнорре Федор Федорович. Страница 47
Они прошли через незапертую калитку и вошли в дом. Капитан Крокус подумал, что почти наверное это в последний раз! Он усмехнулся, представив себе это очень жирное и крупное НАВЕРНОЕ, и такое крошечное, тоненькое «почти»!
Дом был пуст, всё было на своих местах, но не осталось никаких следов Коко и обезьяньего дедушки. Плед, которым тот укрывался с головой, греясь у камина, лежал аккуратно сложенный на кресле. И флейта Капитана лежала на своём месте на столике под шкафчиком, где хранились морские сухари и бутылка с пиратским малиновым напитком.
Капитан взял флейту и, тихонько дунув, извлёк несколько слабеньких, чуть слышных грустных ноток. Нерон тотчас же радостно завилял хвостом и попросил: «Ещё!»
Так, сидя перед чёрным погасшим камином, в домике, доживающем последние часы своего существования, в последний раз Капитан Крокус едва слышно насвистывал на флейте старый мотивчик, напоминавший им обоим прошлое.
Капитан вспомнил блестящие годы славы, восторги публики, огни и фанфары оркестра, приветствовавшего Капитана Крокуса, когда он, провисев на волосок от гибели целый час в клетке со львами, чудом спасшись, выходил раскланиваться в своём капитанско-гусарском мундире, с дымящимися пистолетами за поясом! Неустрашимый, властный укротитель неукротимых, повелитель кровожадных, свирепых зверей!
Вспомнил, как он мало-помалу перестал бояться и начал понимать своих львов. А они перестали его ненавидеть и тоже стали понимать. А потом он ещё лучше стал их понимать и полюбил их, как самых близких людей, и они полюбили его, как самого мудрого и доброго льва. И как им пришлось это изо всех сил скрывать от публики. И как в один прекрасный вечер публика наконец узнала, что Нерон не желает терзать Капитана, а, напротив, привязан к нему всей своей львиной душой, и как в тот же вечер знаменитый «номер» Капитана Крокуса никому стал не нужен и прекратил своё существование…
И в ту самую минуту, как Капитан довспоминался до того вечера, Нерон вскочил с места, побежал в угол, принёс и подал ему запылённый старый цирковой обруч, через который он должен был прыгать в тот самый вечер. И Капитан понял, что лев вспоминал то же самое, что и он. Капитан взял обруч и подставил его Нерону, и тот осторожно прыгнул сквозь него лёгким прыжком и потом положил лапу на колени Капитану и, заглянув ему в лицо, улыбнулся хмурой и сдержанной львиной улыбкой.
Тихонько скрипнула калитка, слышно было, как кто-то вошёл во двор. Капитан отложил флейту, выхватил из-за пояса пистолет и, приложив ухо к двери, стал прислушиваться. Скоро он разобрал знакомые детские шепчущиеся голоса…
А незадолго до этого в том самом месте, где окончательно кончался город и начинался Шлаковый пустырь, происходило вот что.
— Погибнуть должен кто-нибудь один! — горячо говорил Мухолапкин. Бессмысленно, если мы все разом пойдём через пустырь к Капитану в дом и все разом попадёмся им в лапы!.. Первым могу пойти я!
Щелкунчик небрежно, вполголоса бросил:
— Пойду я!.. Да не подскакивай, будто тебя ущипнули!.. Я знаю, что ты не побоишься, сумеешь пойти и отличным образом погибнуть. Но я-то лучше сумею постоять за себя.
Близнецы обеспокоенно переглянулись.
— Ну как же ты… — начал брат.
— Да, да, верно, как это ты постоишь за себя? — закончила сестра.
— Если они меня попробуют тронуть, я им как стукну в нос! — отчаянно заявил Щелкунчик.
— Ты не достанешь! — уныло сказала сестра близнеца.
— Полицейские такие высокие! — безнадёжно добавил её брат.
— Я подпрыгну! — бодрился Щелкунчик. — Или вскочу на какой-нибудь пенёк или пригорок.
— Возьми с собой табуретку! — ядовито посоветовал Мухолапкин. — Ты её будешь подставлять, залезать на неё и щёлкать в нос полицейского. А потом побежишь к следующему, и так далее. Вот уж до смерти всех перепугаешь!
— Ладно, придумайте вы лучше, — угрюмо пробурчал Щелкунчик.
— Пойдёмте все…
— Да, вместе! — с облегчением сказали близнецы.
— Вот-вот!.. И, если полиция нас всех арестует, некому даже будет предупредить остальных ребят, что больше нельзя пройти к дому Капитана Крокуса!
В конце концов рассудительный и храбрый Мухолапкин, осторожно оглядываясь и прислушиваясь, один двинулся в наступивших сумерках к окружённому дому, через Шлаковый пустырь.
Чуть слышное шуршание гравия под его ногами замерло где-то вдалеке.
Его ждали долго. Очень долго. Всё было тихо. Мухолапкин не вернулся.
В глубине пустыря стоял пустой, тёмный и холодный дом, где некому было зажечь огня в камине. Вокруг домика тоже было безлюдно и мертво, даже лягушки не квакали. А из города, пробираясь по переулкам и проходам, пролезая в щели, перелезая через заборы, прошмыгивая и проныривая через освещённые людные места, по-прежнему шли и шли, перешёптываясь и шикая друг на друга, маленькие пугливые, но храбрые фигурки Ужасных Заговорщиков — мальчиков и девочек, с карманами, набитыми бутербродами, с пакетиками пирожков и кулёчками котлет, с яблоками и морковками за пазухой…
Вторым ушёл на разведку Щелкунчик и тоже не вернулся. Теперь уже целая толпа взволнованных ребят столпилась на подступах к пустырю, не соглашаясь унести домой свои закуски и не решаясь идти через таинственный пустырь.
— Больше никто не должен туда идти! — в один голос решительно объявили близнецы, удерживая собравшихся вокруг них нетерпеливых ребят с бутербродами за пазухой. — Видите? Самые бесстрашные люди идут и пропадают без следа! Что-то случилось с нашим Мухолапкиным. и со Щелкунчиком тоже!
— А я пойду! — так необыкновенно тонко пискнул чей-то голосок, что все удивлённо обернулись.
Маленький большеголовый Пафнутик, запыхавшись, подбежал к ребятам и бесстрашно пищал и размахивал руками. Все смотрели на него с удивлением, потому что сейчас, пожалуй, его уже нельзя было назвать большеголовым — он стал похож на обыкновенного нормальноголового мальчика.
— Гляди-ка, наш дурачок Голова Котлом до чего расхрабрился! — воскликнули близнецы. — Да дело-то вовсе не в храбрости! Оттуда никто не возвращается, понимаешь ты это?
— А я вернусь! — самоуверенно пискнул Пафнутик. — Подождите меня!
Оставив всех удивляться его неожиданно прорезавшейся храбрости, Пафнутик нырнул в темноту и исчез.
Прошла минута, другая, пятая. Все прислушивались, затаив дыхание, тараща глаза в темноту. Наконец зашуршал шлак, и все с облегчением вздохнули: Пафнутик благополучно возвратился.
— Ну что?
— Что случилось?
— Где Мухолапкин и Щелкун? Пафнутик самодовольно усмехнулся:
— Всё в порядке. Я их видел. Они сидят в доме и дожидаются всех остальных. Только нужно идти по двое, по трое, а не всей толпой. И обязательно через трубу. Там проход свободен.
— Какой же ты молодец!
Ребята со всех сторон похлопывали Пафнутика по плечу, гладили по головке:
— Такой малыш, а глядите-ка, оказался самый ловкий разведчик!
Близнецы переглянулись, схватились за руки и первыми двинулись через пустырь.
Шли они всё-таки с опаской — слишком хорошо помнили они, сколько полицейских было утром на пустыре. Однако вход в трубу теперь был свободен.
Они разом, одновременно вздрогнули и, ещё крепче схватившись за руки, вступили в трубу, прошли её насквозь и вышли из другого конца наружу.
Первое, что они увидели, было два здоровенных полицейских детины, такого роста, что обоим близнецам нужно было бы стать друг другу на плечи, чтоб кого-нибудь из них похлопать по плечу!
Но детины сами взяли их за плечи, быстро обшарили их карманы, отобрали всё съестное, что было заготовлено для зверей, и приказали идти дальше, не оглядываясь.
Решительно ничего не понимая и только шёпотом подбадривая друг друга, перепуганные близнецы, точно во сне, побрели дальше по пустырю к домику, всё время слыша вокруг себя затаённую возню, сопение и покашливание сотен полицейских, залёгших в засаду и оцепивших широкой подковой до самого берега реки беззащитный домик Капитана.
До чего жалким выглядел сейчас деревянный заборчик, какой ненадёжной казалась старая щелястая калитка! Не лучше, чем выглядел бы соломенный щит для защиты от танка!