Я - Янис - Мёллер Канни. Страница 4

Когда я вышла, Зак еще храпел. Утро воскресенья. Я в черных перчатках. Не только в них, конечно, но остальное — как обычно. Синие джинсы, полосатый джемпер, старая спортивная куртка Зака. Мамины кроссовки, которые она разрешает мне надевать.

Ночью шел дождь. Двор был похож на озера, разделенные узенькими полосками суши. Я взяла велосипед. Хотя вытаскивать его с балкона и нести над паркетом в гостиной трудно. И еще втаскивать в лифт и вытаскивать из подъезда. Если выходишь в одиночку, дверь подъезда успевает захлопнуться, и тогда можно разбить задний фонарь. Но вот что хорошо: некоторые вещи случаются всего один раз. Если ты, конечно, не такой идиот, чтобы ставить новый фонарь.

Проще было бы оставлять велик в подъезде, но тогда его могут украсть.

Я стала объезжать озера во дворе, петляя так, что брызги летели во все стороны. Поднималась на заднее колесо и училась делать прыжок с поворотом на сто восемьдесят градусов. Все на заднем колесе. Попробуйте сами! Только не сдавайтесь! Приходится долго тренироваться. Но в мотоциклетных перчатках ничего не страшно.

Еще я смотрела по сторонам. У Линуса и его старшей сестры есть собака. Довольно маленькая, с длинными лохматыми ушами. Симпатичная. Если бы не аллергия, я бы тоже от такой не отказалась. Собака всегда тебе рада. По утрам Линус выгуливает Шавку. Так зовут собачку. Может, Линус, как я, не любит долго спать. А может, его вредная сестра заставляет.

Я осторожно оглядывалась вокруг. Не очень хочется показывать, что ты кого-то ждешь.

Он не пришел. А я уже придумала, что делать, если он появится. Сначала быстро проехаться на заднем колесе. Это чтобы привлечь его внимание, а уж потом плотной змейкой между луж. Чтобы его незаметно окружили следы на асфальте.

А потом не знаю что. Зависит от того: рассердится он или улыбнется, или вообще не заметит.

Единственное, чего я не собиралась делать — это его забрызгать. Такое парню, который только что принял душ, точно не понравилось бы.

Через пару минут я увидела, как из подъезда выходит женщина. Высокая, в одной руке пакет с мусором, под мышкой стопка газет, а в другой руке черный кот на поводке. На подходе к мусорной будке кот стал красться, прижимаясь к земле. Старуха все еще держала его на поводке, очень длинном. Потом привязала к велосипедной стойке и пошла относить мусор.

Вернувшись, она повернулась лицом к солнцу. И я увидела, кто это: Глория Аль! Которая любит радиомашинки и кислые карамельки! И живет здесь!

Довольно трудно махать рукой, когда едешь на заднем колесе, но я помахала. Сначала подумала, что грохнусь, но вместо этого понеслась вперед со страшной скоростью. Прямо к мусорной будке. Кот весь сжался, как иногда бывает с котами. Как тигры по телевизору. Наверное, врезавшись в стенку, я испортила его прыжок. Кот рванулся прочь, а старуха закричала:

— Убийца! Мучитель кошек! — кричала она, пока я выбиралась из лужи, пытаясь собрать вместе руки-ноги.

— Он упустил мышь, свой завтрак, и все из-за тебя! — продолжала она.

Наконец, я, шатаясь, поднялась на ноги, расцарапанные колени ныли, но это Глорию не волновало. Она нагнулась и схватила перчатки, которые я уронила в полете. Я думала, что она протянет их мне: бери, это твои? Но не тут-то было. Она их надела! На своируки! Кажется, она думала, что это боксерские перчатки. Она боксировала, глядя на меня. А потом скрылась вместе с кошкой в подъезде. И с перчатками впридачу.

Я стояла и тряслась от злости. Ну и ведьма! Потом я догадалась, что надо посмотреть, в какой квартире она живет. Но в подъезде было тихо, ни гула лифта, ни скрежета звонка. Как это старуха может так быстро бегать?

Я прочитала все имена на доске в подъезде и, наконец, нашла Глорию Аль. Цокольный этаж. Вот почему она так быстро исчезла.

Я сердито позвонила в дверь.

Она приоткрыла дверь, совсем немного. Я увидела только нос и глаз.

— Ты что, думаешь, я глухая?

— Перчатки… — жалко пискнула я.

— Какие перчатки? Что ты болтаешь?

— Мои мотоциклетные перчатки, которые ты забрала! Это моего брата перчатки.

— Так чьи они? Твои или твоего брата?

— Моего брата. Он дал мне их на время. Надо будет их отдать. Скоро.

— Понятно. Не знаю, впускать тебя или нет. Чуть не задавила господина Аля своим велосипедом! У тебя что, глаз нет?!

Губы ее немного скривились. Непонятно, улыбалась она или собиралась ругаться дальше.

— Ну, входи уже! — она сняла дверную цепочку.

В квартире странно пахло. Наверное, котом. А может, старушкой. У нас дома пахнет «Хироу». Это дезодорант Зака. Каждое утро он им брызгается. Не только под мышками. Поливает все тело, прыскает в трусы и в кроссовки. Он говорит, что девчонки ненавидят парней, которые воняют. Но он-то как раз воняет!

Дома у Глории точно нет никакого «Хироу». Когда я снимала обувь в прихожей, я первым делом увидела кучу фото автомобилей на стенах. Из рекламных брошюр, которые присылают по почте. У Глории они стали картинами на стенах. Больше я ничего не успела подумать: на столе в гостиной лежали черные перчатки. Которые грыз кот!

Я бросилась спасать мягкую кожу. Глория бросилась за мной со словами «успокойся!» Как можно успокоиться, если кот вот-вот отгрызет большой палец перчатки твоего брата? Нет, ну вы скажите?Представьте, что он, наконец, раздобыл мотоцикл, а на перчатках нет больших пальцев? Это же позор.

Коту не понравилось мое появление. Он бросился на меня, выпустив когти, к тому же у меня защипало лицо. Оно прямо-таки загорелось!

Глория спасла меня, вытащив на кухню.

— Перчатки! — пищала я. — Он же их съест!

— Нет, вы слышали такие глупости! Как будто господина Аля волнуют твои перчатки.

— Принеси их… пожалуйста…

Она принесла их и бросила передо мной на кухонный стол.

— Послушай-ка меня, я тебе кое-что объясню.

1. Нечего сбивать своим велосипедом кота, который охотится на мышь. Кот может обидеться.

2. Хозяйка кота тоже может очень сильно обидеться.

3. Не надо бросаться на обиженного кота. Он будет защищаться.

— И как же сильно может обидеться кот, если его обидеть? — спросила я, поскольку уже поняла, что такие разговоры Глории нравятся. Но она схватила меня за подбородок и повернула лицом к себе. Потом так же резко отпустила и отправилась к раковине. Она налила горячей воды в миску и взяла огромный платок, который я сразу узнала. С розочками. Я сидела на стуле и понимала, что бежать некуда. Она мыла мое лицо горячей водой с мылом, и от этого кожа горела так, что мне только и хотелось, чтобы приехала пожарная команда и полила меня из огнетушителя.

Потом я заметила, что на коленях тоже кровь. Разодрала, наверное, когда упала с велосипеда. Но теперь уже ничего не чувствовала. Глорию это не волновало. Она раздвинула рваную материю на коленках и принялась тереть раны. Потом порвала кухонное полотенце на полоски и перевязала мне ноги. Вид был такой, словно меня загипсовали.

— Ну! Вставай! Идти можешь?

Я проковыляла к окну. Больше всего мне хотелось в него выпрыгнуть.

— Больно?

Я кивнула. Когда она растерла раны, стало действительно больно.

— У тебя жалкий вид, но уж ты, наверное, сделаешь так, чтобы в следующий раз упала я! Я пойду выносить мусор, а ты собьешь меня велосипедом, да? Знаю я таких мальчишек!

— Девчонок. Не забывай, что я девчонка! — злобно напомнила я.

—  Ни почтения, ни уважения, ни воспитания! — продолжала она. — Не понимаю, что ты здесь делаешь? Прочь отсюда!

Кот, господин Аль, кажется, готовился наброситься на меня, так что я кинулась — решила убраться прочь подобру-поздорову.

Только во дворе я вспомнила, что перчатки остались там. Ну как можно быть такой растяпой?

Я снова бросилась к подъезду, спустилась вниз и позвонила в дверь Глории. Звонила много раз, но даже шагов за дверью не услышала.

Я приоткрыла почтовую щель.