Далеко ли до Сайгатки? - Перфильева Анастасия Витальевна. Страница 4
— Потом опять прямо! — крикнула Варя, прячась за кустом.
За ёлками кто-то кашлянул и мелькнула коричневая тень.
— Дедушка! — закричал Вадим. — Дедушка, нашёл?
— Душу вынула, — ответил маленький, худенький старичок с белой бородкой, раздвигая ветки. — Душу она из меня, проклятая, вынула!
Он держал за ошейник и тащил за собой упиравшуюся козу. Коза трясла бородой и ворочала глазами. Старичок хлестнул её хворостиной, она сделала скачок и вдруг побежала.
— Послушайте, — сказала Варя, появляясь из-за кустов, — давайте я её поведу?
— Пожалуйста! — обрадовался старичок. — Она мне все суставы вывернула!
— Это не вы потеряли? — спросила Наташа, снимая с ветки клетчатый носовой платок.
— Я, конечно, я. Ах она вредная!.. — Старичок сложил платок и начал им обмахиваться, как веером. — Куда? Куда?
Коза, увидев Варю, сделала новый скачок и галопом понеслась в чащу. Но Варя ловко накинула на неё одеяло, и коза забарахталась под ним.
— Прекрасно! — одобрил старичок. — А теперь, уважаемые, разрешите пригласить вас к нам выкушать молочка.
— Куда к вам?
— К нам домой, разумеется. Вадим, показывай дорогу. Позвольте узнать ваши имена?
— Меня зовут Варвара, — сказала Варя. — А её Наташа. Что же, мы согласны.
Порядок обратного шествия был такой: впереди шла коза, покрытая, как попоной, сложенным одеялом, за ней — торжествующая Варя; рядом ковылял Вадим, прижимая к груди калоши. Последними шли Сергей Никанорович с Наташей. Они очень весело о чём-то разговаривали.
— Так, значит, вы будете жить на даче Ольги Васильевны и Бориса Матвеевича? — спросил Сергей Никанорович, ставя на стол под липой глиняный кувшин с молоком. — А он по-прежнему в экспедиции?
— По-прежнему, — сказала Наташа. — Только теперь в Сайгатке.
Сергей Никанорович тоже сел на скамейку. Утреннее солнце лежало на посыпанной песком дорожке. По чисто вымытому столу бегали светлые пятна.
— Так, так. Ну, а сама Ольга Васильевна, надеюсь, в добром здоровье?
— В добром. Она была в городе, потом рассердилась на Варьку и куда-то уехала.
Наташа поболтала ногами и согнала с кувшина жёлтую осу.
— Замечательный человек ваша бабушка Ольга Васильевна! Мне довелось познакомиться с ней ещё в восемнадцатом году на Каме. И вы обе, следовательно, приходитесь ей внучатыми племянницами?
— Ага. Племянными внучатницами! — И Наташа закатилась таким смехом, что коза, обнюхивавшая рядом траву, сердито обернулась. — Наша мама — бабушкина племянница.
Сергей Никанорович посмеялся тоже, потом тщательно размешал ложкой сливки и разлил молоко в четыре блестящих стакана. В каждом из них тотчас отразилось и поплыло маленькое солнце. Потом он нарезал целую гору душистого чёрного хлеба и крикнул в сторону дома:
— Вадимка, довольно совещаться. Веди гостью завтракать!
Вадим показался в окне. Волосы его были растрёпаны, щёки горели, очки съехали на нос.
— Дедушка, — сказал он прерывающимся голосом. — Первое: сегодня мне не придётся идти за щавелём, я буду очень занят. Второе: наш котёнок нашёлся, он поселился у них на чердаке. Третье: с завтрашнего дня…
— Та-та-та! — замахал Сергей Никанорович руками. — С каких это пор ты стал так разговаривать? «Первое, второе…» Насчёт щавеля, это мы ещё посмотрим. А сейчас — прошу к столу!
Ещё одна новая знакомая
В то же самое воскресное утро, пока Варя с Наташей, забыв о Марье Николаевне, попивали у своих новых знакомых козье молоко, с поезда у разъезда Овражки сошла молодая женщина. Она была в коричневой кожаной куртке, через плечо крест-накрест висели полевая сумка и фотоаппарат. Шапку она держала в руках, а вьющиеся, небрежно сколотые волосы то и дело падали ей на плечи. Дойдя по тропинке до дороги, ведущей к дачному посёлку, женщина сказала вслух: «Как будто сюда» — и пошла быстрее.
Поравнявшись с прудом, она подняла с земли два плоских камня и запустила их в воду. Потом сунула руки в карман и весело засвистела.
У крайнего участка она постояла, тщательно осмотрела дачу, смело открыла калитку и пошла по дорожке.
В саду никого не было. Около террасы, прикрытые рогожей, лежали белые клубни. На ступеньке, задрав носы, стояли мокрые детские ботинки.
— Правильно! — сказала женщина. — Сюда.
Черноносая собачонка высунулась из-под террасы и угрожающе тявкнула. Женщина вынула из кармана кусок колбасы и бросила на дорожку, но собачонка и не подумала вылезать. Тогда женщина присела возле сложенных под рогожей клубней, потрогала пальцами нежные зелёные ростки.
— Георгины… — сказала она. — Определённо сюда.
Дверь на террасе скрипнула, вышла Марья Николаевна. За ней шариком выкатился пушистый котёнок.
— Простите. — Марья Николаевна улыбнулась. — Вы к кому?
— К вам, — сказала женщина. — Ай, она меня не съест?
Собачонка всё-таки вылезла из-под террасы.
— Ну что вы! Муха, назад! Простите, а вы, собственно, от кого-нибудь?..
— «От кого-нибудь»! Из Сайгатки, от Бориса Матвеевича Бурнаева. Вот. — Женщина порылась в сумке и вытащила синий конверт. — Я его помощница…
— Да что вы! — закричала Марья Николаевна. — Ну проходите же, проходите… Ох, я рада!.. Девочки мои куда-то запропастились… И давно вы от Бориса Матвеевича?
— Нет, — сказала женщина улыбаясь. — Выехала сразу же после Первого мая. Понимаете, Борис Матвеевич послал меня в Москву по делам нашей геологоразведочной партии. А сюда я приехала, чтобы поискать, не сохранились ли случайно одни старые чертежи. Давайте знакомиться! Меня зовут Вера Аркадьевна Грай.
Марья Николаевна шире распахнула дверь и повела женщину в дом. Муха спустилась на дорожку, обнюхала колбасу, взяла её в зубы и полезла под террасу. Котёнок подумал, поднял трубой хвост и нырнул за ней.
Обратно к себе на дачу Варя и Наташа бежали молча. Чья-то корова, позванивая колокольцем, проводила их удивлёнными глазами.
— Ходу! — крикнула Варя, размахивая одеялом, когда показалась красная крыша их дачи. — Мама, наверное, уже проснулась…
— Мама! — крикнула Наташа. — Мама, ты знаешь, с кем мы только что по…
Женщина, работавшая в саду, обернулась и приложила руку к глазам. Наташа и Варя разом остановились — это была совсем не Марья Николаевна!
— Наконец-то. Вот и они сами, — сказала она. — Очень, очень хороши. Придётся запечатлеть.
Вера Аркадьевна сняла с забора коричневый футляр, вынула и приложила к глазам плоскую чёрную коробку с какими-то блестящими кругами.
— Стойте смирно, — скомандовала она. — Одеяло можно опустить. Так. Великолепный кадр! Спокойно. Внимание. Готово.
— Подождите, — сказала Варя. — Что это вы здесь у нас на даче делаете?
— И где наша мама? — строго добавила Наташа.
Женщина пожала плечами:
— Мама, конечно, ушла вас искать.
— А вот это у вас что? — Варя ткнула пальцем в чёрную коробку.
— Реконструированный аппарат системы Контакс. Поняла?
— Ничего не поняла. А зачем вы нас снимали?
— Чтобы отвезти ваши фотографии вашему дяде, Борису Матвеевичу. — Вера Аркадьевна засмеялась. — Вот что, друзья: давайте лучше не терять времени и к приходу Марьи Николаевны вскопаем эту грядку. А потом будем вместе разбирать шкаф Бориса Матвеевича со старыми чертежами. Идёт?
— Идёт. И вы тогда скажете, кто вы? — спросила Варя.
— И откуда взялись? — добавила Наташа.
— Скажу. Ну, поехали!
Вера Аркадьевна поплевала на руки и так глубоко вонзила лопату в землю, что та хлюпнула. Наташа повесила на забор одеяло с полотенцем. Варя засучила рукава и спросила:
— А нам что, тоже копать или дадите какую-нибудь другую работу?
— Ну, а теперь, — сказала Варя, — рассказывайте.
Они сидели втроём в комнате на полу перед раскрытым шкафом — Вера Аркадьевна, Наташа и Варя. С полок выглядывали набитые чем-то папки, свешивались длинные разрисованные бумажные полосы.