Никола и его друзья - Семпе Жан Жак. Страница 29

— А что мы будем делать с нашими головастиками? — спросил Клотер.

— Ну, мы их отнесем домой, — ответил Руфус, — и подождем, чтобы они выросли и стали лягушками. А тогда устроим лягушачьи скачки. Это очень здорово!

— И еще, — сказал Эд, — лягушки полезные. Они влезают на лесенку, и сразу видно, какая будет погода на скачках.

— И еще, — сказал Альцест, — лягушачьи лапки с чесноком очень вкусные!

Альцест посмотрел на своего головастика и облизнулся.

Тут мы увидели, что к нам идет сторож, и убежали.

Я шел по улице, часто останавливался и смотрел на своего головастика. Он мне очень нравился: все время быстро плавал в банке, и я был уверен, что из него, уж конечно, вырастет отличная лягушка и выиграет все скачки. Я решил его назвать Кинг. Так звали белого коня в ковбойском фильме, который я смотрел в прошлый четверг. Этот конь очень быстро скакал и сразу несся на свист своего хозяина ковбоя. Я научу моего головастика делать всякие фокусы, а когда он станет лягушкой, то будет прискакивать на мой свист.

Когда я пришел домой, мама посмотрела на меня и сразу как закричит:

— Вы только посмотрите! На кого он похож? Весь грязный, мокрый, хоть выжимай! Что ты еще натворил?

Я и правда был не очень чистый. К тому же я забыл закатать рукава, когда опускал банку в пруд.

— А это что за банка? — спросила мама. — Что там в ней?

— Кинг, — сказал я. И показал маме головастика.

— Он потом превратится в лягушку и будет прибегать на мой свист. Он будет предсказывать нам погоду и выиграет все скачки!

Лицо у мамы как-то все сморщилось.

— Какой ужас! — закричала она. — Сколько раз тебе надо повторять, чтобы ты не таскал в дом всякую грязь?

— Это не грязь, — сказал я. — Он очень чистый, он же все время в воде. А я научу его делать разные фокусы.

— Ну хорошо, вот идет твой отец, — сказала мама, — посмотрим, что он скажет!

А когда папа увидел банку, он сказал:

— Да ведь это головастик!

И сел в свое кресло, чтобы читать газету. Тут мама совсем рассердилась:

— Это все, что ты можешь сказать? — спросила она. — Я не желаю, чтобы ребенок приносил в дом всяких гадких тварей.

— Но ведь головастику так мало нужно, — сказал папа.

— Ах так? Прекрасно, — сказала мама. — Раз со мной совершенно не считаются, я больше не скажу ни слова. Но предупреждаю: либо головастик — либо я!

И мама ушла в кухню.

Папа тяжело вздохнул и отложил газету.

— Кажется, у нас нет выбора, Никола, — сказал папа. — Придется от него избавиться.

Я заплакал и сказал, что не хочу, чтобы обижали Кинга, что мы с ним дружим. Тогда папа обнял меня.

— Послушай, старина, — сказал он. — Ты знаешь, что у этого маленького головастика есть мама, лягушка.

И она, наверное, сейчас очень горюет, что потеряла своего сына. Как ты думаешь, понравилось бы твоей маме, если бы тебя посадили в банку и унесли? Так и с лягушками. Поэтому мы сейчас знаешь, что сделаем? Мы пойдем вместе с тобой и выпустим головастика туда, откуда ты его взял. И ты сможешь по воскресеньям его навещать. А на обратном пути я куплю тебе шоколадку.

Я подумал немного и согласился.

Тогда папа пошел в кухню и весело сказал маме, что мы решили выбрать ее и избавиться от головастика.

Мама засмеялась, поцеловала меня и сказала, что сегодня вечером испечет пирог. И я утешился.

Когда мы пришли в сквер, я подвел папу (он держал банку) к берегу пруда.

— Это здесь, — сказал я.

И я попрощался с Кингом, а папа вылил все, что было в банке, в пруд.

А когда мы повернулись, чтобы уйти, то увидели сторожа. Он стоял у дерева и смотрел на нас удивленными глазами.

— Да что это? Сегодня все с ума посходили или я не в себе, — сказал он. — Вы уже седьмой человек, не считая полицейского! Все приходят на это самое место и льют воду из банок в пруд!

Фотоаппарат

Я уже собрался идти в школу, как вдруг почтальон принес пакет. Для меня. Это оказался подарок от бабушки — фотоаппарат! У меня самая лучшая в мире бабушка!

— И чего только не придумает твоя мама! — сказал папа. — Разве можно делать ребенку такие подарки?

Мама очень рассердилась. Она сказала, что папе никогда не нравится то, что делает ее мама (моя бабушка). И что не очень-то умно так говорить при ребенке. И что это чудесный подарок. А я спросил, можно мне взять фотоаппарат в школу. И мама сказала, что да, только я должен вести себя хорошо, чтобы учительница его не отобрала. А папа только пожал плечами. Мы с ним вместе прочитали инструкцию, и он показал мне, как надо обращаться с фотоаппаратом. Это очень легко.

На уроке я показал аппарат Альцесту, он сидит рядом со мной. И сказал, что на перемене буду всех фотографировать. Тогда Альцест обернулся и сказал об этом Эду и Руфусу, они сидят позади нас. Они предупредили Жоффруа, он послал записку Мексану, и тот передал Жоакиму. Тогда Жоаким разбудил Клотера, а учительница сказала:

— Никола, повторите-ка то, что я сейчас объяснила.

Я встал и заплакал, потому что не слушал, что она объясняла. Я в это время смотрел на Альцеста в окошечко аппарата.

— Что вы прячете под партой? — спросила учительница.

Когда наша учительница говорит кому-нибудь «вы», значит, она сердится. Тогда я снова заплакал, а учительница подошла, увидела фотоаппарат и отобрала его. Потом она сказала, что ставит мне ноль.

— Заработал! — сказал Альцест.

Учительница ему тоже поставила ноль и велела, чтобы он перестал жевать во время урока. Тут уж я посмеялся, потому что ведь Альцест и правда жует, не переставая.

— Мадемуазель, — сказал Аньян, — я могу повторить то, что вы объясняли.

Он первый ученик в классе и любимчик учительницы. И урок продолжался. Когда прозвенел звонок, учительница задержала меня и сказала:

— Вот что, Никола, я не хочу тебя огорчать. Я понимаю, что ты получил прекрасный подарок. Поэтому, если ты пообещаешь вести себя хорошо, не играть во время уроков и прилежно заниматься, я не буду тебе ставить ноль и отдам фотоаппарат.

Ну конечно же, я пообещал, и учительница отдала мне аппарат и сказала, чтобы я шел во двор к ребятам. До чего же хорошая, просто отличная у нас учительница!

Когда я вышел во двор, ребята сразу окружили меня.

— Мы уж и не надеялись тебя увидеть, — сказал Альцест, он ел булочку с маслом.

— Ой, она тебе отдала фотоаппарат! — сказал Жоаким.

— Да, — сказал я, — и сейчас мы будем фотографироваться. Становитесь в один ряд. Тогда все ребята столпились передо мной в кучу, даже Аньян пришел.

Только вот беда: в инструкции сказано, что надо отойти на четыре шага, а у меня ноги еще очень короткие. Тогда вместо меня шаги отсчитал Мексан, потому что у него ноги длинные и колени всегда грязные. Потом он побежал и встал рядом с другими. Я посмотрел в окошечко, чтобы проверить, всех ли видно. Оказалось, что не видно головы Эда (он самый высокий) и еще правая половина Аньяна не влезала. А бутерброд Альцеста и вовсе закрывал его лицо, но Альцест сказал, что все равно будет его есть. Все заулыбались, и — щелк! — я нажал на кнопку. Ну и фото получится!

— Классный у тебя аппарат, — сказал Эд.

— Подумаешь! — сказал Жоффруа. — Вот у меня дома аппарат, мне его папа купил, так это да! Он даже со вспышкой!

Ребята засмеялись. Вечно этот Жоффруа говорит неизвестно что!

— Какая еще вспышка? — спросил я.

— Ну это такая лампа. Она вспыхивает, как фейерверк, и можно фотографировать даже ночью, — ответил Жоффруа.

— Ты просто врун! — сказал я.

— А я как дам тебе! — сказал Жоффруа.

— Никола, хочешь я подержу твой аппарат? — сказал Альцест.