Афанадор - Гаркушев Евгений Николаевич. Страница 27

– Но у меня нет денег, – вздохнул мальчик. – Если не считать двухсот рублей, которые дала мама…

– Вот как? – заинтересовался сундук. – Покажи!

Галкин вытащил из кармана курточки, висящей на спинке кровати, две желтые бумажки.

– Ассигнации, – презрительно бросил Джарви. – К оплате не принимаем, ибо не имеем возможности посещать банки. Я, знаешь ли, пиратский сундук, а не добропорядочный кладезь сокровищ честного торговца. Монеты у тебя есть?

Порывшись в кармане брюк, мальчик вытащил несколько монеток: пятирублевку, две по рублю, пятьдесят и десять копеек.

– Из чего они? – подозрительно спросил сундук. – Наверное, фальшивые..

– Нет, не фальшивые! А из чего – я не знаю, – пожал плечами Дима. – Какой-то сплав…

– И в нем нет ни золота, ни серебра!

– Конечно. Это же мелочь… Тут только медь есть.

– Очень мало, – отрезал сундук. – Хорошо хоть, что ты не пытаешься выдать эти деньги за что-то стоящее. Ладно, забудем. Доставай то, что у тебя есть на самом деле. Видя твое тяжелое материальное положение, согласен снизить цену своего молчания до нескольких лотов серебром.

Дима задумался.

– Но у меня нет серебра! Только полтинник серебряный, да и тот – дома.

– Полтинник? Что за монета? – заинтересованно спросил Джарви. Крышка его от нетерпения стала подрагивать.

– Серебряная. Десять граммов серебра девятисотой пробы. Тысяча девятьсот двадцать четвертого года выпуска.

Сундук на некоторое время замолчал.

– Хм… Выходит, в нем немного больше двух золотников, но до лота не хватает… Зато монета редкая… Страсть как редкости люблю!

– Хочешь, я тебе буду ее должен? – спросил мальчик.

– А не обманешь? – подозрительно спросил сундук.

– Честное слово, не обману!

– Не доверяй тем, кто клянется, – наставительно заметил сундук, словно бы самому себе. – Ладно, взять с тебя все равно больше нечего. Часы, разве что, попросить тебя в залог оставить? Но они ведь не только не золотые – даже не механические. Электроника, штамповка…

– Да как же я без часов? – расстроился мальчик.

– Ладно, оставь их себе. А с монетой, которую мне должен, поступишь так: выйдешь в лунную ночь на крыльцо, скажешь: вот твой долг, Джарви. И подкинешь ее на ладони. Вот она у меня и окажется.

– Правда? – удивился Дима.

– А то, – самодовольно заметил сундук. – И сам могу в пространстве перемещаться, и деньги в себя перемещать. С согласия хозяев, конечно, не иначе… Я ведь не только пиратский, но и волшебный. Ты что, еще не понял?

– Ну, вообще-то, понять не мудрено. Говорящий ящик не каждый день встречается.

– Ящик? – оскорбленным голосом переспросил Джарви. – Жаль, мы с тобой уже договорились. Я бы тебе этого никогда не простил…

Голос Джарви дрожал все больше. Сундук едва не заплакал.

– Никогда еще меня не называли ящиком!

– Извини, пожалуйста, – попросил Дима.

– С другой стороны, передо мной никогда не извинялись… – более радостно отозвался сундук. – Воистину сказано – не претерпев обиду, не сможешь простить. Я прощаю тебя, мальчик! Ты отнесся ко мне, как к живому существу, и это приятно. Я даже могу разрешить тебе посмотреть сокровища. Хочешь?

– Хочу, – с радостью согласился Галкин.

– Только не стырь ничего, – прозаически закончил сундук. – Ибо зачарованное золото все равно не принесет тебе пользы.

Дима порылся в груде сокровищ. Что и говорить, драгоценности, лежащие в нем, казались бесценными. Алмазы размером с грецкий орех, разбрасывающие ворох радужных искр. Изумруды пронзительно-зеленого цвета, оправленные золотом и серебром. Горящие рубины в золоте – эти камни понравились Диме даже больше алмазов. И монеты самых разных стран и народов, с непонятными надписями: неведомыми буквами, иероглифами и клинописью.

– Я, видишь ли, увлекаюсь нумизматикой, [10] – пояснил сундук, когда Дима начал перебирать монеты. – Может же у меня быть какое-то хобби? Что за интерес служить тарой для мешка одинаковых фолитов?

Мальчик считал, что мешок золотых фолитов – тоже неплохо, но мнение свое высказывать вслух не стал. Джарви был весьма обидчив и мог понять его слова каким-то особенным образом.

Насмотревшись на драгоценные камни, Дима решил лечь спать.

– Тебя разбудить к какому-то времени? – спросил сундук.

– Да нет. Я думаю, если будет нужно, Маллиган разбудит.

– Мы не хотим, чтобы нас будил Джарви, – опять обиделся сундук. – Нас может будить только сам капитан… Ладно, тогда закрой щеколду. Я тоже вздремну.

Галкин закрыл крышку сундука и с облегчением опустился на кровать. Джарви его слегка утомил. Заснул мальчик быстро и спал крепко. Ему снились алмазные копи, банковские хранилища, груды золота и драгоценных камней.

Глава девятнадцатая

Одинокий волк

«Супер-Гелиос» бывшего министра авиации и космонавтики Лукьяна Дермидонтова вышел в открытый космос и исчез с радаров наземных станций слежения «продвинутых». Конечно, рано или поздно его найдут. Но и тогда захватить нашпигованный мощнейшим оружием летательный аппарат высшего класса будет не так просто. Пусть посылают флотилию – если осмелятся! И тогда министр авиации – боевой пилот, участник многочисленных рейдов – сразится с ней на равных.

А пока Дермидонтов за три минуты преодолел несколько тысяч километров, снова оказался над освещенной стороной Земли, которая казалась размером с большое круглое блюдо для торта, и завис в потоке солнечных лучей. Увидеть его с помощью самой мощной «продвинутой» оптики теперь было невозможно – на дневном небе и в самый хороший телескоп много не высмотришь. Сам Лукьян Степанович вполне мог рассматривать с помощью отличных оптических приборов то, что происходило на плывущей под ним в бескрайнем космосе Земле. Также аппаратура его машины позволяла прослушивать практически все незакодированные, а также некоторые кодированные переговоры «продвинутых». И, естественно, остальных людей-пахальцев, которые тоже могли что-то рассказать. Но высматривать ничего министр не стал – незачем.

По большому счету, Дермидонтову нужно было не производить разведку, а просто подождать и подумать. Он лишился многих подчиненных, всех ресурсов, которые позволяла использовать должность министра. У него остался только мощный дисколет и собственный интеллект и навыки, на которые бывший министр крепко надеялся. Лукьян Дермидонтов еще покажет своим недоброжелателям, кто будет главным на этой планете. И не только на планете. Он станет не просто председателем Высшего Совета, но настоящим диктатором, который объединит и «продвинутых», и людей-пахальцев под своей властью. Под твердой рукой.

Введя в компьютер приказ держать летательный аппарат на определенном расстоянии над Землей, Дермидонтов нажал кнопку секретного коммуникатора. Первым делом он соединился со своим человеком в Бразилии, Конрадом Грэем. Адамсону, назначенному его заместителем на американском континенте, он никогда не доверял, и стремился поставить на ключевые должности людей, преданных лично ему. Сейчас во всех странах таких людей было человек тридцать. Они представляли немалую силу и могли открыто примкнуть к Дермидонтову, если тот поднимет восстание. Им подчинялись космические корабли и наземные базы, боевые корабли и флотилии дисколетов.

Грэй, работавший на скромной должности управляющего материально-техническим обеспечением баз флота в Южной Америке, поведал шефу о переполохе в Учкубасу. Он рассказал о том, что у него в резерве находятся тридцать два боевых дисколета – начиная с одноместных «Громов» и заканчивая десантными «Гелиосами». Все эти корабли для вышестоящего руководства якобы находятся в ремонте. Экипажи из верных людей также готовы к бою.

Через два часа Дермидонтов коротко переговорил со всеми своими людьми. Он убедился в том, что они его поддержат и почувствовал еще большую уверенность в себе. Его не бросили. Товарищи просто затаились, ожидая исхода борьбы. Они надеялись выйти на контакт с махальцами и использовать их в борьбе против Высшего Совета. Если понадобиться – разыскать любого человека или похитить его из любого места. Блескальцев, Адамсон и прочая братия даже не подозревала, в какой опасности находится. Каждый из этих людей под прицелом его сил. Он мог отдать приказ – и в течение часа враги были бы захвачены или уничтожены. Но тогда, конечно, пришлось бы воевать со всем миром. И у Блескальцева, и у Адамсона тоже были друзья. Поэтому крайних мер принимать пока не следовало.