Где ты, маленький «Птиль» - Вольф Сергей Евгеньевич. Страница 88

— Тогда остается, — сказал я, — взлететь звездолету с «Птилем» и одновременно с другим звездолетом. «Птиль» потом отсоединится от Карпиевой машины и «залезет» в вашу. Только так.

— Да, — Ир-фа кивнул. — И может, это займет не так уж много времени. Разве что кто-то из вас обязан занять место у пульта управления «Птилем», а у вас и так немало хлопот перед отлетом.

— Справимся, — сказал папа, извиняясь и вставая. — Спать, — добавил он. — Надо выспаться.

…Я долго не мог уснуть. Не то чтобы мне хотелось спать, но не получалось, мне просто не хотелось, а лежать так было неуютно и тягостно. Я стал думать о Земле и о маме, понимая, что мы с папой как-то неоправданно сбились со счета. Я прекрасно помнил момент нашего первого появления на Политории и первые официальные разговоры с Горгонерром. Тогда уже понимая, что не очень-то мы и гости и неизвестно еще, что с нами будет, папа, играя в игру, что чувствует себя гостем, объявил Горгонерру максимальный срок нашего пребывания на Политории, иначе, дескать, его уволят. Вот тогда папа назвал срок, вдвое меньший, чем мы имели право не быть на Земле, вдвое меньший, чем знала наша мама. Сделал папа это, так сказать, про запас: чтобы у нас еще было время попытаться выбраться отсюда хитрым путем, если нас будут просто не отпускать. Потом с помощью Ир-фа я отправил на Землю космолетик-игрушку, на которую мы очень надеялись, там была информация для мамы о нашей возможной задержке, и это нас не только успокоило, но и слегка расслабило: маневренных дней прибавилось. Но когда, по ощущению, пришел срок с точностью плюс-минус один-два дня, началась война, и тут мы уже были бессильны. Да, я знал, что если модель Ир-фа долетела, все будет в порядке: кому надо — узнают реальное положение вещей, а маме и журналистам будет подана версия нашей сугубо рабочей задержки: мол, вкалываем по собственной инициативе. И вот теперь, лежа без капелюшечки сна во всем теле, я напрочь не мог высчитать: мама уже вернулась на Землю с Каспия-1, возвращается или вернется через два-три дня? А мне бы, да и папе так хотелось, чтобы, когда мы наконец ощутим при посадке нашу Землю, мама нас обязательно встречала. Или, подумал я, если я сбился со счета и мы вернемся чуть раньше, еще в пути можно попросить Славина связаться с мамой: узнав, что мы уже близко к Земле, она пулей сорвется со своего Каспия…

— Не спится? — услышал я в темноте голос Ир-фа.

— Никак, — сказал я.

— На, мальчик, держи, — сказал он, и в темноте я нащупал его руку и в ней то ли таблетку, то ли конфетку. Она была сладкой, легко таяла, я проглотил ее и через минуту-другую уснул. Во сне я не видел ничего.

— Политоры! — сказал папа. Мы были в студии. Шла наша передача-прощание. Кроме папы был диктор и я. — За очень короткое время столько событий обрушилось на ваши, да и на мою с сыном головы, что волнение еще очень не скоро покинет всех нас. Погибли ваши и наши друзья, погиб Алург, погиб Фи-лол, вчера ушел от нас навсегда вождь моро Малигат. Мы любили их и будем всегда помнить. Все, кто слушает меня, встаньте и помолчим минуту. Вспомним всех, покинувших нас, и простимся с ними. — Минуту молчали мы в студии и, я думаю, вся Политория. — Так уж совпало, что наш прилет и ваша великая война слились. Я знаю, что на вашей памяти не было такой войны и такой победы. Я, мой сын и вся Земля, которая пока не знает вас, желаем вам долгой жизни и поздравляем с победой! Словами я не могу выразить, какая это великая победа. Всеми силами удержите ее! Удержите ее — призываю вас! Выиграв эту войну и не выпустив в космос Горгонерра, вы не только избавили себя от возможной войны, с потомками Горгонерра, но, возможно, помешали будущей войне горгонерров с Землей. Спасибо вам и низкий поклон от всех землян! Долгой вам жизни…

Политоры! — продолжал папа после паузы. — Я знаю, что вам еще нужно окончательно добить врага, восстановить вашу землю, выбрать новое правительство. У вас много дел и многие из друзей, которых мы приобрели здесь, нужны вам. По замыслу сегодня вечером уважаемый уль Ир-фа доставит наш корабль «Птиль» в ту точку в космосе, где нас забрал Карпий. Там мы снова обретем полную свободу, ни с чем не сравнимую свободу — не свободу от вас, — а свободу лететь домой. И я обращаюсь к вам с великой просьбой: пусть уль Ир-фа, выпустив нас в космос, летит с нами дальше, до самой Земли. И пусть на борту его корабля будут Пилли и дочь уля Орика Оли, уль Орик, уль Рольт, гелл Латор с женой Латой и дочкой Мики, и моро Олуни со своей невестой Талибой. Они вернутся обратно очень быстро, быстрее, чем вы приступите к выборам. Это будет наш первый контакт. Политоры, кто готов ответить «да» на мою просьбу, сразу же соединитесь со студией… — Папа повернул голову к диктору, и тот громко назвал код связи с павильоном, где мы сидели. Немедленно звякнул зуммер коммуникатора и позванивал, не переставая, все время, пока второй работник студии принимал звонки, а диктор говорил с нами, а мы с ним и с политорами всей планеты. Это были очень обычные, я бы даже сказал, стандартные вопросы, и такие же стандартные ответы, но никто — ни мы, ни политоры, — я думаю, не чувствовали этого, потому что то, о чем мы говорили, было (не знаю, как сказать без красот) пропитано слезами, выстрелами, кровью и страданием.

Когда передача кончилась, я почувствовал на душе такую пустоту, будто все уже кончено на самом деле и мы уже покинули Политорию. И только продолжали звучать в моих ушах звонки коммуникатора, по которому политоры хотели сообщить нам, что нас проводят до самой Земли. Эти звонки так и стояли, нет, плыли в моей голове, даже когда мы с папой покинули студию.

Мы — летели!

Мы шли в открытом космосе на суперзвездолете капитана уля Ир-фа, возвращаясь на Землю. Пока еще мы были все вместе в его машине (а «Птиль» «отдыхал»). Мы были вместе: Ир-фа, Орик, Рольт, Пилли и Оли, Латор, Лата и Мики, Олуни и Талиба, маленькая, очень изящная брон-зоволицая девушка со светлыми волосами и огромными зелеными глазами (она и Олуни прибыли в Тарнфил днем в этот же день). Ир-фа выбрал «перенос» «Птиля» по системе «из корабля — в корабль» в воздухе, и этим же путем мы проверили готовность «Птиля» к полету — он был готов. Кое-как мы разместили на нем подарки политоров, давно полученные мною подарки их детей (наши с папой «плееры» еще были на нас), коммуникаторы, мой биопистолет, подарок Малигата — охотничий нож моро, подарок Ори-ка — летательную машину, две пары летательных устройств для планирования от Финии и — я не знаю, что еще… подарки, подарки, подарки. По «подсказке» Ир-фа и с согласия политоров, Ир-фа подарил нам еще одну маленькую и очень совершенную модель типа той, которая «ушла» в свое время на Землю.

— Вы всегда сможете послать ее на Политорию, если захотите контакта, — сказал он. — А может, уже и сами в скором времени доберетесь до нас без дополнительных посадок и заправок в космосе.

Долгий или короткий путь нам предстоял? Если вспомнить «дорогу» на Политорию, то вроде бы не очень долгий.

По-моему, то возбуждение, которое владело всеми, кроме Ир-фа, объяснялось скорее всего уже не только тем, что политоры, моро и мы оставили на Политории, но уже и тем, что нас ожидало. Хотя политоры и моро насмотрелись на нас достаточно, а первые знали и других инопланетян, на обеих Тиллах например, — их, конечно же, волновало, что же такое Земля. Непостижимо, но и Сириус был неспокоен. Неужели чувствовал, что мы летим домой?! Он не то чтобы играл больше, чем раньше, пожалуй, даже и меньше, но иногда вдруг взлетал на какой-нибудь высокий предмет, мяукал, замирал там и неожиданно прыгал кому-нибудь на колени или плечо, и тут же начинал ласкаться, чтобы напуганный не сердился на него. Удивительное дело, на Политории он, конечно, выделял среди прочих меня и папу, а к остальным относился, пожалуй, одинаково. Здесь же, на звездолете Ир-фа, он приравнял к остальным и папу, и меня, а выделил невесту Олуни — Талибу. Не знаю, может быть, потому, что она, живя в лесах, обладала умением долго молчать (или, если говорила, то очень тихим и плавным голосом… и такими же плавными движениями) и больше других принадлежала природе, и мой Сириус это чувствовал.