Кудеяров стан - Александров Юрий Александрович. Страница 7

Глеб внимательно присматривался к древнему старику. Кто он? Откуда? Мальчик знал, кажется, всех жителей окрестных сел, но этот ветхий дед ему совсем незнаком.

- Вы не из Бурсова, дедушка? - спросил Глеб.

- Богдановский, - отрицательно покачал головой старик.

Мальчик очень удивился. Это не укрылось от хитрого деда.

- Думаешь, обманываю? Знаю, вы и сами богдановские, а меня не видели. Не было меня в селе шесть лет. - И добавил с заметной гордостью: - В районе работал.

- Пасечником? - Игорю казалось, что только на пасеке и мог работать этот удивительный дед. Мальчик был очень удивлен, почти разочарован, когда узнал, что старик работал в районном инкубатории.

- Жил в районе у старшей внучки, да вот опять в лес потянуло. Со службы уволился - глаза плохи стали, а мне за термометром следить приходилось да за гигрометром.

Странно звучало «термометр, гигрометр» в устах древнего, почти сказочного деда. Честно сказать, Игорек сам не вполне ясно себе представлял, что такое гигрометр.

- Сторожем меня в инкубатории оставляли. Да только я не хочу - работа эта скучная. - Дед, видимо, немного рисовался. - Пенсию получаю полную, только без работы сидеть муторно. В поселке особенно… Посидел там две недели без дела - замаялся, чуть от скуки с ума не сошел. Вот и вернулся сюда в лес.

- В какой лес? - удивился Игорь.

- То и дело, что в никакой. Ты вот не знаешь, а тут, внучок, такой лес был - непроходный. Ещё перёд войной этой… А раньше… когда я ещё был помоложе - и говорить нечего. Теперь что? Название одно осталось - «лес».

- А здесь у кого живете? - поинтересовался Глеб.

Рассказал старик, что живет у лесника и самому Тихоновичу приходится прадедом.

- Так у вас ещё и праправнучка есть, - удивился такому многоэтажному родству Игорь, - Верка лесникова, Вера, - поправился он, розовея.

- Ага, - закивал головой прапрадед. - Пожито - пережито, что и говорить. Всякого повидано, и лакомого и незавидного. Теперь бы еще пожить, по земле походить, да недолго уже…

Сейчас только старик заметил, что Игорь с интересом рассматривал его обувь. Поднял дин лапоть, легонько постукал по лубу костяшкой согнутого пальца.

- Э-эх! Сколько сот таких лыковых красавчиков сношено! Только ты не думай, что я всё и сейчас в лапоточках хожу. Это я стариной тряхнул, сплел на днях от нечего делать. Не видал небось? На, посмотри.

Глеб нарезал хлеб. Третьей ложки не было. Дед отлил себе ухи в крышку от солдатского котелка - манерки и пил, как чай, вкусно причмокивая. Поели. Старик вытер губы чистым с розовой каемочкой носовым платком, аккуратно сложил его, спрятал в карман и учтиво поблагодарил ребят.

- Хороша! Хороша уха, ничего не скажешь. - И добавил уже мечтательно, уходя в воспоминания: - А сколько я, внучики, ухи поел вот эдак на бережку! Я ведь рыбачить любил. А рыбы тут было - страсть. Да крупная, жирная. Воды в реке больше было…

- Куда ж она девалась, вода-то? - недоверчиво спросил Игорь.

- Леса свели, вот и вода ушла. Тут леса были, знаешь, какие?

- И звери в лесах водились, верно?

- Хватало, - подтвердил старик. - Как я ещё мальчонкой был вроде вас вот - тут и лось был, и олень, и дикий кабан, и козел, рысь была, барсуков без счета, белка на деревьях, хорек, куница… выдра у реки… Ну зайцы, конечно, лисы, волки, эти и сейчас не перевелись.

Птицы и у реки и в лесу тоже много было. Это ведь теперь у нас на каждую утку по охотнику, на зайца по два… Были леса да сплыли. Сейчас, правда, за охрану да за посадку крепко взялись… А то лет через десяток пса со двора согнать нечем было бы - прута бы не найти.

- Одного не пойму, - сознался Игорь, - почему, если не стало лесов, меньше стало воды в реке. Ведь осадков-то столько же.

Глеб улыбнулся покровительственно.

- А вот в чём дело: воды выпадает за год столько же, сколько и раньше выпадало, только раньше леса её задерживали, и она постепенно, в течение долгих месяцев, под землей стекала в реки. А теперь вода после дождей и при таянии снега сразу вниз сбегает, в овраги да в реки.

Разливы весенние стали куда прежних сильней: вся зимовая вода за неделю-две сходит. А тогда в лесах снег таял помаленьку, вода в почву уходила. То же и после летних гроз.

- Профессор, - незлобно подразнил Игорь. Профессором Глеба часто звали в школе.

- Нет, именно так, - подтвердил дед. - Однако пора честь знать. Моему бычку спать пора.

Мальчики сейчас только вспомнили о бригадах, которые должны были здесь встретиться. Ясно было: встреча эта сегодня почему-то не состоялась.

Едва двинулись в путь, как Игорь почувствовал, что идти совсем не может. Дед с Глебом повели его под руки.

Игоря очень стесняло, что из-за него столько хлопот и Глебу и, главное, чуть ли не столетнему старику, но выхода другого не было.

Вдруг Глеб забеспокоился.

- Посидите здесь немного, я сейчас вернусь, - и опрометью бросился назад, на курган.

- Куда ты? - крикнул вслед Игорек.

- Ножик забыл у костра, - донеслось из зарослей.

Игорь удивился. У аккуратного паренька ножик всегда был прикреплен на ремешке, привязанном к поясу. Да и вообще не в манере Глеба было что-либо забывать.

Глеб вернулся через минуту запыхавшийся и со значительным, серьезным выражением лица. Прочтя вопрос в глазах товарища, он украдкой приложил палец к губам и легонько кивнул головой: после, мол, не при посторонних.

В это время подоспела неожиданная помощь: из-за поворота дороги выскочили два грузовика, битком набитые людьми. Одна из машин остановилась. Игоря усадили в кабину кому-то на колени, Глеба за руки втащили в кузов.

Старик махнул им на прощанье рукой.

Кто-то, на чьи колени усадили в темной кабине Игоря, оказался председателем колхоза. Выслушав рассказ мальчика об ушибленном колене, он шепнул что-то водителю, и через пять минут машина, уже в селе, остановилась у новенького здания больницы.

Не помогли Игоревы протесты. Председатель вынес паренька из кабины и с рук на руки передал врачу.

У мальчика оказался только ушиб, но ушиб сильный, а с коленом шутить не приходится. Словом, домой Игорька не отпустили. Попал в стационарные больные. Перевязали ему ногу и - в кровать.