Клуб знаменитых капитанов. Книга 2 - Минц Климентий Борисович. Страница 49

– Обыкновенно вы опаздываете, дружище, а сегодня появились раньше всех! – удивился Робинзон Крузо. Но барон не только не ответил, но даже не обратил внимания на великого отшельника, прожившего на необитаемом острове около тридцати лет.

Знаменитые капитаны молча рассаживались в креслах, в недоумении поглядывая на Мюнхаузена. Он очень редко бывал в таком меланхолическом настроении, и поэтому вызвал немалое любопытство своих друзей.

Легким движением руки Карл повертел географическую модель земного шара с его морями, океанами и материками и наконец глухо изрек:

– Где же они могут быть?..

Этот загадочный вопрос, обращенный не то к самому себе, не то ко всем присутствующим, поверг друзей Мюнхаузена в крайнее изумление. «О ком он говорил?.. Кого имел в виду?..» Капитаны переглянулись… Лемюэль Гулливер прервал затянувшееся молчание:

– Достопочтенный Карл Фридрих Иероним! Во-первых, позвольте вам сказать – добрый вечер!.. Н-да… А во-вторых, разрешите поинтересоваться – как ваше здоровье?.. Я, как вам должно быть известно, в прошлом корабельный врач… и мог бы вам помочь… В-третьих, чем вызвано такое молчание?.. Почему вы не сводите своих глаз с глобуса?.. В-четвертых, я позволю себе выразить интересы всех присутствующих в кают-компании… Во всяком случае, я надеюсь на это. Итак, в-четвертых: мы ждем от вас ответа на эти вопросы.

– Друзья мои, – прочувственно начал Мюнхаузен, – во-первых, добрый вечер. Во-вторых, мое здоровье в отличном состоянии. Мне не нужен врач, даже такой, как Лемюэль Гулливер, тем более что вы хирург. А я не нуждаюсь в операции. В-третьих, почему я гляжу на глобус? О чем я думаю? Что меня волнует? Я вам скажу немного позднее. Начинайте встречу. От председательского молотка я отказываюсь. Не вообще, конечно… Но только на сегодня!

Закончив свою тираду, он, нахмурив брови над орлиным носом, снова уставился на глобус. Дик Сэнд попытался определить, куда же он смотрит? На какую географическую точку?.. Как будто бы он глядел на северные широты Атлантического океана, в западном полушарии? Но почему?.. Что там его так заинтересовало?.. Пятнадцатилетний капитан не мог себе представить.

Артур Грэй понял, что сейчас, видимо, бесполезно тревожить Мюнхаузена, и решил оставить его в покое, надеясь, что словоохотливый барон недолго сумеет хранить молчание и сам все расскажет своим друзьям.

Поэтому капитан галиота «Секрет» прервал попытки Василия Федоровича и Робинзона Крузо выудить чистосердечное признание у поборника истины и настойчиво предложил начать встречу выборами председателя.

Никакой предвыборной борьбы не было. Знаменитые капитаны-единомышленники не тратили много времени на эту процедуру. Артур Грэй был единодушно назван своими друзьями. Впрочем, если быть абсолютно точными, то не хватало только одного голоса.

Необычайное поведение Мюнхаузена настолько отвлекло внимание капитанов, что они даже не заметили отсутствия Тартарена из Тараскона. Дик Сэнд, записав имена всех присутствующих в вахтенный журнал, еще раз оглядел своих друзей по клубу… Одно кресло пустовало, как раз то самое, где постоянно восседал бесстрашный охотник за фуражками.

Артур Грэй стукнул три раза по круглому столу председательским молотком из черного дерева.

– Капитаны! В такую грозу…

– Позвольте вас прервать, – перебил Дик Сэнд. – Вы начинаете встречу без любимца Тараскона?.. Может быть, нам все-таки подождать Тартарена?!

– Вряд ли он высунет нос из переплета в такую погоду, – заметил Робинзон Крузо, не скрывая усмешки. И как бы в подтверждение его слов, совсем близко, с каким-то ужасающим треском разразились удары грома. Молния осветила кают-компанию… Сплошные потоки воды стекали по оконным стеклам.

– Клянусь всеми необитаемыми островами в Мировом океане, – продолжал Робинзон Крузо, – что наш друг и не подумает в такую грозу сойти со страниц романа Альфонса Доде. И вероятнее всего – Тартарен в эти минуты возлежит на турецком диване с дымящейся трубкой, наслаждаясь покоем и тишиной в своем белом домике на берегу прекрасной Роны. Ждать его бесполезно!

– Да, не имеет смысла, – подтвердил капитан Немо.

– Любезнейший Робинзон Крузо прав, – кивнул Лемюэль Гулливер. – Не будем терять драгоценных часов, минут и секунд. Начнем, пожалуй!

Артур Грэй стоя обратился к своим коллегам:

– Капитаны! Не скрою от вас… В такую грозу, как сейчас, конечно, приятно посидеть в кают-компании и побеседовать за чашкой индийского чая. Но уж таковы традиции нашего клуба на протяжении нескольких десятков лет – выходить в море несмотря на погоду. Я прошу вас поделиться сокровенными мыслями, мечтами, надеждами и планами путешествий… И надеюсь, такими, что могли бы прославить Клуб знаменитых капитанов!.. Прошу высказываться. Василий Федорович, ваше слово.

Грэй сел в кресло, а капитан корвета «Коршун» не замедлил с ответом:

– Я предлагаю пойти в дальнее плавание по историческому маршруту первого русского кругосветного путешествия капитан-лейтенанта Ивана Крузенштерна и Юрия Лисянского в 1803 году на судах «Надежда» и «Нева». Мне хотелось бы напомнить, друзья, как оценил Карамзин первое плавание русских вокруг света… Проницательные глаза историка государства Российского глядели далеко вперед… Он писал: «Мы стоим на земле, и на земле русской, смотрим на свет не в очки систематиков, а своими природными глазами; нам нужно и развитие флота и промышленности, предприимчивость и дерзание». Любопытно, что в этом плавании на борту «Надежды» был молодой Фаддей Беллинсгаузен!..

Заскрипело гусиное перо. Дик Сэнд записал предложение капитана корвета в вахтенный журнал.

– Мне кажется более заманчивым проследовать по маршруту первой русской антарктической экспедиции в 1819 году – по курсу капитана Фаддея Беллинсгаузена и лейтенанта Михаила Лазарева на шлюпах «Мирный» и «Восток»!.. – увлеченно произнес пятнадцатилетний капитан. – В Южный Ледовитый океан! И взять на борт членов школьного географического кружка «Алый вымпел». Юнгами!

– Всех? – удивился Артур Грэй.

– Нет. Их там человек двадцать… Это много… – пояснил Дик Сэнд. – Я думал о тех, у кого особая любовь к географии.

– Ну, что ж… интересное предложение, – заметил капитан галиота «Секрет». – Будем сразу обсуждать или же выслушаем всех? Что скажете, друзья?..

– Достоуважаемый капитан Грэй, мне думается, что лучше сперва ознакомиться со всеми проектами, а уж потом, основательно взвесив все за и против, принять наиболее разумное решение, – рассудительно заявил Лемюэль Гулливер.

Артур Грэй одобрительно кивнул и с почтением обратился к капитану Немо:

– Ваше слово.

– Я предлагаю пойти на моем «Наутилусе» в Карибское море…

– Ясно! – улыбнулся Василий Федорович. – На дне Карибского моря покоятся драгоценности, затонувшие на пути в Испанию. Говорят, что их оценили в полтораста миллионов долларов!

– Да хотя бы триста миллионов, – суховато сказал Немо. – Меня волнует другое. Бесценные полотна Рембрандта! Нужно снарядить экспедицию по их спасению. Картины великого голландца необходимо вернуть человечеству. Всего двадцать один год тому назад, в 1956 году, вместе с кораблем «Андреа Дория» на глубину восемьдесят метров ушло несколько картин Рембрандта. Я питаю надежду, что соленая вода не успела их повредить. Если, конечно, полотна были тщательно упакованы.

– Об этом стоит серьезно подумать, – заявил Артур Грэй. – Теперь слушаем вас, уважаемый Лемюэль Гулливер.

– Как это вам не покажется странным, достопочтенные коллеги, я предпочел бы отправиться в воздушное путешествие вокруг земного шара.

– Но мы же члены старого морского клуба!.. – перебил с юношеской пылкостью пятнадцатилетний капитан.

– На летучем острове Лапута, – продолжил Гулливер, не обратив внимания на замечание Дика Сэнда.

– С какой целью? – изумился капитан галиота «Секрет».

– С очень важной! Воздушная разведка с научной целью изучения сокрушительных ураганов над морями и океанами с чарующими именами: Джильда, Маргарита, Виктория, Олимпия, Ирина, Жанна, Джульетта… Такова была традиция – называть ураганы женскими именами, теперь она нарушается.