Два цвета радуги - Кичигин Сергей Александрович. Страница 22

Сухощавый господин лишь развел руками и молча сел на место. Его лицо с горделивым ястребиным профилем выражало обиду: можно бы и похвалить работу его ведомства! Ничего, его час еще не пробил!

Выступления министра развлечений О ' Болвани и министрессы по делам голубокожего образования тем более не внесли ясности.

Директор Центрального разбойничьего управления разгневался не на шутку.

— Так работать нельзя! — шумел он. — Разноцветная чернь поднимает голову, — он полез в портфель и вынул плотный лист бумаги, на котором во всех четырех углах большими буквами было напечатано: «Абсолютно секретно. Разглашение содержания документа среди разноцветных неимущих слоев населения карается смертью!» Все вздрогнули и отвели глаза.

— Нет, нет, смотрите! — потребовал Рассори. — Точнее, слушайте. Я прочту. Здесь подан текст листовки, которую нашли на кухне — вы представляете, кухне! — дворца.

«Дорогие друзья акиремцы! Черные, желтые, красные, синие, зеленые, белые и голубые сограждане. Мы, как семь цветов радуги. Об этом твердят всюду Моно II и ее прислужники. Они говорят, что жизнь у нас красивая, как радуга, и эту радугу рисуют всюду, даже на флаге. Но они лгут! У нас в жизни лишь два цвета — белый для тех, кто правит нами, для голубых и богачей, перекрасивших кожу, и черный — цвет нашей жизни, нашего голода, страданий, безработицы и отчаяния.

Дорогие акиремцы! Боритесь за справедливость, требуйте равных прав!»

— Ну, что скажете, а? — обвел толстяк всех тяжелым взглядом.

— Разрешите мне, — поднялся с места Террори. — Я предлагаю так и поступить. Дать всем абсолютно равную свободу.

— Что?! Да он болен! У него бред! — слышалось со всех сторон.

— Не перебивайте! — рассвирепел Рассори. — Я сам разберусь, болен он или нет. Продолжай!

— Я предлагаю сделать свободу доступной каждому. Да-да, каждому. Свобода должна продаваться всюду так же, как свинина и подтяжки. И у каждого должно быть право купить ее. Как билет в цирк или кино. Купил себе талон и выступай по радио, о чем хочешь, согласно купленному времени. Купил другой талон — иди на телевидение или в газету. — Присутствующие возмущенно загудели, и Террори поспешил уточнить: — Но талоны эти должны стоить дорого, очень дорого, чтобы только богатые голубокожие могли их покупать. Нужны тебе права — купи, если деньги есть!

— Хорошо задумано, — впервые улыбнулся Рассори. — Ха, право есть, а денег его купить нет. Хвалю.

Террори скромно потупился и продолжал:

— А самое главное, что мы будем продавать, — это право на свободу от наказания. Ограбил кого или убил — не жди, пока тебя найдет полиция, а пойди и купи право избежать тюрьмы. Вносишь деньги — и свободен!

Присутствующие дружно, зааплодировали.

— Господа, — продолжал Террори, польщенный всеобщим вниманием, — может, мои слова покажутся вам неожиданными, но не считаете ли вы, что смута в стране усилилась с тех пор, как у нас во дворце поселились странные молодые субъекты, с которыми мы так много возимся?

Честно говоря, Террори эта мысль совершенно случайно пришла в голову, и он сам нашел ее довольно абсурдной. Но поскольку Террори люто ненавидел Кривую Ложь, из-за которой его отправили на бесперспективное Болото, он решил воспользоваться и этим доводом.

Кривая Ложь сразу поняла намек: камешек в ее огород! И поспешила взять слово:

— Я прошу оградить меня от несправедливых упреков этого господина! Право же, я их не заслужила! Милые деточки, которых так благосклонно приняла королева, назвав своими болванчиками, проходят обучение и спецвоспитание по совершенно секретной программе, не имея никакой возможности общаться с нищим и разноцветным сбродом. Они вообще ни разу не видели ни одной цветной обезьяны. Кроме того, за болванчиками постоянно присматривают роботы, делают свое дело и браслеты безопасности. Ну, а самое главное — дети находятся постоянно среди уважаемых и знатных людей нашего общества. Очень скоро расходы по содержанию этих объектов окупят себя. Моно Поли II уже решила на той неделе дать им первое несложное задание. Оно послужит проверкой для детей и подведет итоги моей работы.

Кривая Ложь была недовольна. Опять интриги! Как она устала! И все из-за ее преклонного возраста, который раздражал молодых и честолюбивых выскочек, как этот Террори, только и мечтающих о том, чтобы поставить ей подножку. Она-то понимала, что больше всего Террори и его приятелей раздражали ее магические способности! Ведь ей ничего не стоило превратить любого из них в пень или червяка. Правда, Кривая Ложь дала торжественную клятву королеве, что никогда не применит волшебные чары без высочайшего разрешения. Но кто мог гарантировать, что обстоятельства не вынудят нарушить это обещание?

Колдунью в управлении боялись и недолюбливали.

Кривая Ложь волновалась напрасно. Слово взял молчавший до сих пор министр пропаганды господин Лжинский, и о колдунье вскоре забыли. Держался министр просто и скромно. Он чувствовал, что настал его звездный час и ничто но помешает ему доложить о плане, давно и тщательно готовившемся в его министерстве. Ведь даже такому отъявленному и общепризнанному болтуну, каким был Лжинский, не всегда удавалось прорваться к руководству с интересным предложением или толковой идеей. И все козни Кривой Лжи! Всех, кому не перевалило за триста лет, старуха считала выскочками, желторотыми юнцами и делала все возможное, чтобы затереть молодых, не дать им пробиться к власти. Она выкрадывала важные документы, выдавала чужие идеи за свои, пыталась шантажировать, например, министра пропаганды. Его! — отца большого семейства, деда семи взрослых внучек на выданье.

И вот сейчас представился такой случай! Только теперь Лжинский поверил, что ему никто не помешает изложить давно созревший план.

— Я буду краток. В нашем министерстве под моим личным руководством был разработан план, направленный на дальнейшее оглупление неимущих акиремцев и отвлечение их от повседневных забот. Необходимо провести ряд мероприятий, которые яркой кометой ворвутся в жизнь акиремцев, поразят их воображение, займут досуг, не оставив места глупым и опасным разговорам о белых голубях.

Таким событием могло бы стать выступление господина Пентоона и его ведомства в какой-нибудь соседней апельсинно-банановой стране. Средства акиремской информации постараются как следует осветить доблестный поход: пиф-паф! Ура! Полная победа акиремского оружия! Да здравствует могучая и непобедимая Моно II! Думаю, для ведомства по распространению военных игр и аттракционов подобная экскурсия не составит большого труда.

— Так, так… — оживился Рассори. — Это уже кое-что. Представляю себе красочные репортажи: наши храбрые парни, эдакие крепыши с автоматами — на фоне лазурного берега и зеленеющих пальм… Очень неплохо… Продолжайте, господин Лжинский.

— Одновременно можно устроить ложную тревогу — машины тоже ведь ошибаются. Пусть какой-нибудь компьютер ошибочно сообщит о нападении чудовищ! Для острастки пригодится вполне.

— Старо, как мир, господин министр! — с нарочитым зевком заметила Кривая Ложь. — Нашли чем пугать!

— Я еще не все сказал, уважаемая, — помрачнел Лжинский, пытаясь сдержать растущее раздражение против мерзкой старухи. — Я говорю о целом комплексе мероприятий, а не об одной отдельно взятой тревоге. Кашу маслом не испортишь. Итак, очередной мини-конфликт, затем ложная тревога и — работа всех средств массового обмана и оглупления. Я имею в виду прежде всего стереовидение. Не мешало бы ведущим стереокомпаниям Эн-Би-Гэ («Надо быть глупым»), Эн-Эс-О-Пи («Ни слова о политике») и особенно телекомпании, ведущей передачи для молодежи, целые дни передавать фильмы ужасов. Пусть побольше стреляют и рекою льется кровь! И пусть все видят, что коварные чудовища — наши враги — не дремлют! Прекрасный эффект можно получить, если во время демонстрации очередной развлекательной чепухи, когда рядовой акиремец захочет отдохнуть от забот минувшего дня, хорошо бы именно в этот момент пустить на него с экрана ревущее чудовище, например, медведя! Эдакий зверище во весь рост с кровавой пеной у рта! И побольше, побольше ужасов о жизни в других странах. Пусть рядовой акиремец сам попросит свою могучую и всесильную королеву о защите от страшных соседей.