Преступление при дворе королевы - Кин Кэролайн. Страница 21

Внезапно из двери трейлера, стоявшего в конце ряда, выскочили две человеческие фигуры. Судя по очертаниям силуэтов, это были мужчина и женщина. И мужчина толкал женщину впереди себя. Сердце Нэнси екнуло: это бесспорно Мартина и Джош.

Нэнси стала красться по проходу между трейлерами, не сводя глаз с темных фигур. На миг они остановились. Видимо, Джош прикрывал дверь трейлера. Затем он снова принялся толкать Мартину вперед. Нэнси почудилось, будто она видит в руке у Джоша кинжал. Она догадалась, что он, вероятно, ведет Мартину к своей машине. Нельзя было терять ни минуты! Нэнси выступила из тени и закричала:

— Мартина!

Мгновенно обе фигуры обернулись. Джош поднял кинжал и, удивленно крикнув: «Эй, кто там?» — отпустил Мартину.

Мартина, сжимая в руке рукоять веера, пробежала меж двумя рядами трейлеров и исчезла из виду. Нэнси оказалась на расстоянии всего нескольких ярдов от Джоша и его кинжала.

Джош с секунду стоял неподвижно, глядя сперва на Нэнси, а затем в направлении, куда побежала Мартина. И кинулся со всех ног туда же, решив, видимо, прежде всего догнать Мартину.

Нэнси, не мешкая, припустила за ним. Настигнув его за одним из трейлеров, она поняла, что это ее последний шанс. Со всего размаха она налетела на него и сильным ударом по коленям сбила его с ног — раздался глухой стук падающего тела уголком глаза Нэнси заметила, что кинжал вылетел из руки Джоша.

— Полиция! — раздался позади нее возглас. — Не шевелиться!

Нэнси почувствовала огромное облегчение. Она еще слышала, как Джош что-то бормочет вполголоса. Потом увидела Джорджи, бегущую вслед за двумя полицейскими.

— Нэнси! — закричала Джорджи. — Славная подножка! Прямо как в футболе!

Улыбаясь, Нэнси старалась отдышаться.

— Спасибо, — сказала она, отряхиваясь. — Пусть лучше в футбол играют настоящие игроки.

Несколько минут спустя Нэнси уже бьша в шатре за кулисами и объясняла фестивальной труппе, чем занимался Джош. Все были потрясены.

— Я тут уже говорила, что некоторые из украшений подлинные, — вставила Бесс.

— Нет, все же не могу поверить, — грустно сказал Филипп Шоттер, — что Джош Форстер строил подобные козни, чтобы их украсть. Он был моей правой рукой. И раз он знал, что драгоценности настоящие, почему же он просто не присвоил их? Зачем ему понадобилось причинять людям зло?

— Мне кажется, — предположила Нэнси, — что ему доставляло удовольствие управлять людьми. Как консультант он мог только подсказывать разные идеи и отвечать на вопросы. Но как сочинитель записок заставил всех нас ломать голову.

— Или падать и ломать себе ноги, — заметила Джоанна Мессерман. — Не могу поверить, что это Джош устроил мне падение с балкона.

— Не думаю, — сказала Нэнси, — что он с самого начала вознамерился причинять вред людям. Стойку с оружием и паланкин Мартины он испортил только для того, чтобы захватить драгоценности. А уж когда он ослабил винты балконных перил и подменил рапиры, его целью было отвлечь внимание от драгоценностей. Он хотел, чтобы мы сосредоточились на этих несчастных случаях и не думали про украшения, — для того-то он и сочинял загадочные записки. И они сыграли свою роль… О драгоценностях никто бы и не подумал, — продолжала Нэнси, — если бы Бесс и я не нашли их в трейлере с бутафорией. Но когда Бесс, Мартина и я надели подлинные серьги, кольцо и брошь, а к Мартине вернулась рукоять веера, — тогда Джошу пришлось все начинать сначала. Он сходил с ума от желания опять завладеть сокровищем. Вот почему он пытался отобрать у Мартины брошь и душил ее, — объяснила Нэнси. — И однажды ночью он даже пытался проникнуть в мой дом.

Тут послышались удивленные возгласы.

— Женщину не так-то легко разлучить с ее драгоценностями! — патетически воскликнула Мартина.

Все вокруг расхохотались.

— Но теперь драгоценности в безопасном месте? — спросил Шоттер.

— Да, — ответила Нэнси. — Брошь и рукоять веера у Мартины, а серьги и кольцо, которые носили Бесс и я, находятся у оценщика.

Пока участники труппы взволнованно переговаривались, Нэнси отвела Филиппа Шоттера в сторону.

— Я понимаю, Мартина еще немного взбудоражена последними событиями, — сказала она. — Однако сегодня вечером у нее куда более счастливый вид. Вы это заметили?

— Пожалуй, я знаю причину, — сказал Шоттер. Сегодня утром мы с ней беседовали насчет контракта. Я уверил ее, что продюсеры и я очень довольны ее игрой. Мы договорились, что роль останется за Мартиной на несколько лет, но время от времени она будет уступать ее местным актрисам, чтобы и они могли участвовать в фестивале.

— И Мартину это удовлетворило? — спросила Нэнси.

— По-моему, ей всерьез нравится быть королевой, — усмехнулся Шоттер. — Это не так трудно, как ведущие роли с текстом, зато позволяет много путешествовать, встречаться с разными людьми и тем самым привлекать внимание публики. Она сказала мне, что боялась лишиться этой роли, — ведь тогда публика могла подумать, что она слишком стара для работы в театре. Не знаю, откуда у нее такие мысли, — заключил директор, качая головой.

— А о Луисе Ромеро вы еще что-нибудь слышали? — спросила Нэнси.

— Да, Дин говорил со мной о предложении, которое сделал ему Ромеро, — сказал Шоттер. — Ромеро хочет в будущем году устроить средневековую ярмарку одновременно с нашим фестивалем.

Нэнси понимающе кивнула. Она вспомнила корреспонденцию Дина.

— Разумеется Дин не желает связываться с ярмаркой Ромеро, — сказал Шоттер. — Он полагает, что это не слишком полезно для его театральной карьеры. Ведь Ромеро, по чести говоря, не очень-то увлечен историей средних веков, и Дину, вероятно, пришлось бы в конце концов заведовать каким-либо аттракционом, — прибавил Шоттер с презрительной улыбкой.

— Тогда почему же Дин говорил вам об этом предложении, если решил отказаться? — спросила Нэнси.

— Дин хотел показать мне, что он актер, которого добиваются, — хохотнув, сказал Шоттер. — Он считает, что это поможет ему получать больше денег и обеспечит лучшую рекламу.

— Именно это я и подозревала, — пробормотала Нэнси.

— Не думаю, что Дин когда-нибудь будет иметь такую рекламу, какой он, по его мнению, достоин, — с усмешкой сказал Шоттер. — А что до денег, то у него с нами заключен вполне выгодный контракт. Он никогда не заговаривал со мной об изменении условий.

Кто-то хлопнул Нэнси по плечу. Она обернулась и увидела Бесс, стоящую рядом с миссис Пеллуорт.

— Погляди, кого я нашла на территории фестиваля, — сказала Бесс.

— Здравствуйте еще раз, миссис Пеллуорт, — сердечно сказала Нэнси. — Очень рада видеть вас.

Старушка улыбнулась, но вид у нее был несколько взволнованный.

— Бесс только что сказала мне, что некоторые из моих украшений подлинные, — проговорила она с недоумением. — Я понятия об этом не имела. И в мыслях у меня никогда не было, что они могут быть настоящими. Теперь я понимаю, почему вы задавали мне все эти вопросы.

— Я не хотела вас тревожить, — объяснила Нэнси. — Хотела подождать, пока все выяснится.

— Миссис Пеллуорт, — вмешался Шоттер. — Я знаю, что вы подарили драгоценности, полагая, что это просто бижутерия. Наша труппа с готовностью возвращает их вам.

— Благодарю вас, — улыбаясь, сказала миссис Пеллуорт, — но мне кажется, что эти подлинные драгоценности должны быть в музее. Хочу побеседовать с директором нашего музея в Ривер-Хайтсе и выяснить, согласятся ли они принять мой дар.

— Думаю, что они будут счастливы заполучить их, — сказал, улыбаясь, Шоттер.

— Но все же какой позор, что солидный ученый вроде Джоша Форстера мог прибегнуть к воровству! — заметила миссис Пеллуорт.

— Ну, вы же знаете, миссис Пеллуорт, как было сказано когда-то: «Какие сложные тенета мы плетем…» [7]

— Но с Нэнси Дру нам все на свете нипочем! — в один голос заключили Джорджи и Бесс.