Лесной прадедушка (Рассказы о родной природе) - Скребицкий Георгий Алексеевич. Страница 12

Через несколько дней обнаружилась вторая пропажа. Проснулся я утром, хотел надеть носки, а их нет. Куда же они девались? Помню хорошо, что положил прямо на тапочки. Тапочки на месте, а носки пропали.

Потом у мамы чулок исчез. Один на полу возле постели лежит, а второго нет. Чудеса, да и только!

Слушая наши рассказы о загадочных пропажах, папа посмеивался.

— Вы скоро и шапку с головы потеряете!

И его предсказание сбылось. Через день из передней исчезла мягкая шляпа, только не наша, а папина.

Тут и отец удивился:

— Я вчера свою палку в угол поставил и на неё шляпу надел. А теперь палка на полу валяется, а шляпы вовсе нет.

Какой же такой жулик-шутник в нашем доме завёлся?

Этого жулика в конце концов я и поймал. Вернее, он сам на месте преступления попался.

Как-то под утро, на рассвете, просыпаюсь и чувствую, что с меня простыня сползает. Хотел натянуть, а она ещё дальше ползёт. Что такое? Привстал, гляжу — у постели Барсик. Ухватил зубами простыню за самый конец и тянет её. Я не стал мешать. Наблюдаю, что дальше будет. А Барсик тем временем стащил простыню на пол и поволок в свой домик. Влез в него и простыню начал туда же затаскивать. Половину втащил, а другая не входит, так на полу и осталась.

После этого случая мы открыли крышку в Барсиковом домике, всё его гнездо распотрошили и все пропавшие вещи там нашли. Видно, подстилка из сена ему не понравилась, захотелось получше постель устроить. Вот он и стал по ночам разные мягкие вещи в комнатах подбирать, в свой домик прятать.

Сразу всех нас приучил ничего не разбрасывать из одежды и ничего мягкого на пол не класть. А если недосмотрел, пеняй на себя. Барсик живо найдёт и к себе в домик на подстилку утащит.

Сидели мы как-то в столовой. Вдруг видим — с балкона в комнату Барсик входит, еле-еле идёт.

Мы как взглянули на него, так и ахнули: кто же его так искусал, изранил?! Вся мордочка, грудь и передние лапы в крови.

Папа из-за стола выскочил, побежал к себе в кабинет за бинтом, за ватой, а мама в кухню поспешила за тёплой водой.

Взяли мы барсучонка на руки. А он — такой умница — и не сопротивляется, понимает, что ему зла не сделают, только тихонечко стонет. Мама его на колени посадила, гладит по спинке, успокаивает. Папа окунул вату в тёплую воду, начал осторожно кровь с шерсти смывать. Провёл по грудке, глядит на вату. На ней что-то густое, красное, только на кровь не похоже.

Мама тоже на вату взглянула да как вскочит. Барсик, словно мешок, на пол свалился, только крякнул.

А мама на балкон побежала. Слышим, кричит оттуда:

— Ах, негодяй, всё варенье разлил.

Тут только мы и вспомнили, что мама ещё утром варенье сварила, на балкон остудить поставила. Вот Барсик и полакомился, да, видно, перестарался, даже раздулся весь и ходить не может, охает, стонет, бедняга.

Долго потом мама никак этот случай забыть не могла. Всё сердилась, что и труды и варенье даром пропали.

И Барсик тоже, как видно, случай с вареньем запомнил. Частенько потом на балкон заглядывал. Наверное, думал: не найдётся ли там ещё тазик такой же вкусной еды?

Летом мы постоянно выезжали на дачу, брали туда с собой и Джека с Барсиком. Барсучонка я прямо в ящике на дачу возил.

Помню, как-то раз пошёл я в лес за грибами. И Джек со мной отправился. Отошли немного от дома, гляжу — Джек обернулся, хвостом завилял. Я тоже обернулся и что же вижу? Следом за нами по дорожке Барсик бежит, торопится, спотыкается, такой смешной, неуклюжий. Наверное, я калитку неплотно закрыл, вот он и выскочил. Как же быть? Домой отнести или с собой в лес взять? А ну-ка в лесу потеряется или убежит от меня?

Стою, не знаю, что и делать. А Барсик к Джеку уже подбежал и следом за ним прямо в кусты. Вижу, от Джека далеко не убегает. Ну будь что будет. Возьму с собой.

В лесу Барсик от нас никуда не удирал, всё по кустам лазил. Так мордочкой прошлогоднюю листву и ворошит, роется в ней, достаёт что-то.

А я гриб увидал, да не какой-нибудь, а гриб боровик. Стал тут же рядом искать — ещё один из травы выглядывает. И ещё, и ещё… Шесть штук на одной полянке нашёл. Занялся грибами, про Барсика совсем и забыл. Потом вспомнил — где же он? Джек неподалёку бегает, а Барсика не видать. Наверное, совсем убежал.

Я начал по кустам лазить, звать его: «Барсик, Барсик», — нет, не приходит.

Гляжу, за кустами овраг, глубокий, глухой, весь бурьяном зарос. Джек в овраг полез, я за ним. Смотрю, на склоне чья-то нора, должно быть, лисья. Только, видно, старая, около входа нет свеженарытой земли. И звериных следов не видать. Наверное, давно уже в этой норе никто не живёт.

Но Джек, как подбежал, сразу сунул туда нос и хвостом завилял. Может, учуял кого?

А мне не до норы, не до диких зверей, я Барсика своего ищу. Стою на склоне оврага, а сам всё кричу:

— Барсик, Барсик!

И вдруг вижу, из норы знакомая мордочка выглянула. Прямо нос к носу с Джеком. Обнюхала приятеля и вновь под землёй скрылась. Вот, значит, куда мой Барсик девался, в старую нору залез. Как же его оттуда выманить?

Уж я звал, звал и звать уморился. Нет, видно, не вызову. В норе ему больше, чем у нас в ящике, понравилось. Напрасно мы только с папой трудились — для него домик устраивали.

Помню — мне так вдруг обидно стало, что я и грибы больше не захотел собирать. Позвал Джека и пошёл домой.

Уже из леса вышел. Вдруг слышу — сзади топочет кто-то. Гляжу — Барсик нас догоняет. Совсем запыхался, насилу догнал.

— Ах ты, толстушка этакий!

Подхватил его на руки, тяжёлый он, еле до дома донёс.

Дома ему сырого мяса дал и молока с булкой, с сахаром. Он ведь сластёна, сладкое очень любил.

Наелся Барсик и в свой ящик отдыхать залез.

После этой прогулки я уж его каждый раз в лес с собой брал. И каждый раз он непременно, бывало, в старые норы заглянет. Посидит в них и вылезет. Я уж об этом не беспокоился.

Однажды ходили мы с Джеком и Барсиком по лесу. Я грибы собирал, Джек за птичками охотился, а Барсик разных жуков, червячков под опавшей листвой отыскивал. Долго бродили и выбрались наконец на полянку. Самое хорошее место посидеть, отдохнуть.

Уселся я под куст, хотел в корзине грибы перебрать. Джек возле меня в холодок улёгся, а Барсика что-то не видно, может, опять какую-нибудь нору нашёл и залез в неё. Нет, вон он шуршит в кустах. Выбрался из-под веток, подбежал к нам и вдруг начал носом водить: что-то учуял.

От нас прямо к дуплистому пню побежал. Мордой в дупло уткнулся и давай лапами труху разгребать.

Что там такое, я и не понял. Только слышу, как зажужжит, загудит кто-то. Смотрю: из дупла оса, другая, третья… целый рой. Все над Барсиком кружатся, жужжат, а ему хоть бы что. Он, значит, осиное гнездо заприметил, разломал его, всех личинок поел. Осы ему не страшны — шерсть у него густая, попробуй ужаль его. Закусил и как ни в чём не бывало прямо ко мне. А осы за ним.

Я корзину с грибами бросил да бежать. Джек тоже удирать пустился.

И всё-таки не удрали. Одна оса меня в шею ужалила, а другая Джека прямо в губу. Один Барсик не пострадал. Он личинками полакомился, а нам с Джеком за его лакомство расплатиться пришлось.

До сих пор не забуду, как я один раз испугался. Это случилось уже в конце лета. Мы с Барсиком возвращались из леса. Я шёл по дорожке, а Барсик, как всегда, бегал тут же, в кустах.

Вдруг вижу — через дорожку переползает гадюка. Я хорошо знал, что гадюка змея ядовитая, в зубах у неё яд. Укусит и в ранку каплю яда выпустит. От этого будешь долго болеть, и даже умереть можно. Гадюку лучше не трогать. Увидишь — и отойди в сторонку. Она первая на тебя никогда не бросится.

Вот я и остановился, чтобы змея без помехи через дорожку переползла. Она бы и перебралась, да только, откуда ни возьмись, — Барсик. Выскочил на дорожку. Я ему кричу: «Барсик, ко мне!» А он и слушать не хочет, прямо к змее бросился.