В стране монстров - Влодавец Леонид Игоревич. Страница 24

Как уже говорилось, практически все оружие было отделано драгоценными камнями, золотом, жемчугом и прочими побрякушками. У многих даже лезвия были позолочены или украшены орнаментами, не говоря уже о ножнах и эфесах. А этот меч имел очень простую, ничем не отделанную рукоять, обмотанную воловьими жилами. Но лезвие при этом хоть и не было ничем изукрашено, излучало яркий серебристый свет.

«Возьму этот!» — решил Толька и ухватился за рукоять меча.

— Ты сделал правильный выбор! — услышал Лаптев, причем слова эти прозвучали, казалось, прямо у него в мозгу. Голос был приятный, хотя и немного металлический.

— Кто это сказал? — Толька лихорадочно огляделся, но никого, способного произнести что-нибудь вслух, не приметил.

— Это говорю я, «Серебристый Принц»! — только тут Лаптев почувствовал, как от рукояти меча исходит легкая вибрация, соответствующая звукам речи. — Ты предпочел меня всем этим разукрашенным лентяям, ни разу не бывавшим в битвах, и теперь я буду служить тебе верой и правдой! Как твое имя, о доблестный рыцарь?

— Толя… — пробормотал Лаптев, но вовремя сообразил, что «Серебристому Принцу» надо представляться полным титулом, и поправился:

— Сэр Анатолий Заовражный!

— Я присягаю тебе, сэр Анатолий Заовражный, что буду служить тебе верой и правдой во всех дуэлях, турнирах, битвах, осадах и штурмах, пока мой клинок не иступится, не иззубрится, не проржавеет и не сломается в бою! — торжественно провозгласил меч. — И да будут свидетелями моей клятвы Айбиэм и Майкрософт!

Толька уложил меч на плечо и двинулся к выходу. Как ни странно, ему показалось, будто сводчатый коридор стал намного короче, и даже воздух в нем оказался свежее, чем во время битвы с духами. К тому же очень скоро Лаптев заметил лучи света, добиравшегося в подземелье откуда-то сверху.

Это последнее обстоятельство Тольку не очень обрадовало. Он ведь прекрасно помнил, что плита, закрывавшая вход в подземелье, сама по себе задвинулась, едва он вошел в сводчатый коридор. Конечно, она могла открыться как-нибудь автоматически, после того как с духами было покончено. А если нет? Если это карлики подсуетились? Правда, раз из колодца виден дневной свет, значит, солнце еще не зашло, но кто их знает, этих дварфов? Может, у них подземелье на сигнализации стоит? Почуяли, что кто-то пролез, утащил меч, и теперь поджидают с топорами у выхода, чтобы дать по башке, как сэру Парамору…

По дороге Толька поднял с пола ту самую «простую» стрелу, которую сгоряча пустил в духов. С ней ничего не случилось, а вот все те, что были смочены снадобьем номер V и поражали духов — исчезли бесследно. Итак, у него всего десять стрел. Маловато! Может, вернуться и набрать еще пару десятков в сокровищнице карликов? Но возвращаться — плохая примета…

Не доходя до лестницы, Толька остановился, прислонил «Серебристого Принца» к стене, а затем при свете зеркальца смочил наконечники всех оставшихся у него стрел снадобьем номер VI. Правда, в кармане еще полно бузины, а трубочка готова к бою, но подействует ли это на дварфов так же, как на духов? Духи ведь бестелесные, а карлики — очень даже конкретные и с топорами… Конечно, «Серебристый Принц» тоже не подарок, но, если Тольку подловят, когда он будет из колодца вылезать, где с двуручным мечом не развернешься — считай, «game over»!

— Все будет хорошо, сэр Анатолий! — убежденно заявил меч, когда Толька взвалил его на плечо и не очень уверенно стал подниматься по ступенькам, нервно поглядывая наверх.

Когда Толькина голова поднялась на уровень земли и он смог видеть то, что творилось вокруг колодца, Лаптев даже испугался, не обнаружив поблизости дварфов. Небось затаились с луками в кустах, а когда Толька вылезет — расстреляют в упор. Утешало лишь то, что солнце еще не совсем скрылось за горизонтом и небо было светлое, хотя тут, в лесу, уже царили сумерки.

Еще поднимаясь по ступенькам, Лаптев увидел, что плита, закрывавшая вход в подземелье, не просто отодвинута, а поставлена вертикально. И теперь на ней отчетливо просматривались красные русско-готические буквы: «Миссия 3-я».

Выбравшись из колодца, Толька поскорее нашелушил еще пару горстей бузины, чтоб пополнить свой «боекомплект», еще одну горсть сунул в рот, взял в левую руку плевательную трубочку, а в правую — двуручный меч, благо силушка это позволяла.

Именно в таком виде, обойдя плиту, он спустился вниз, к могиле сэра Парамора, вокруг которой на склоне оврага была небольшая ровная полянка.

— Приветствую тебя, великий воин! — услышал Толька, и прямо перед ним из-за ближних кустов появился длиннобородый старичок, ростом где-то с метр. На голове у старичка возвышался конусообразный шлем, склепанный из нескольких стальных пластинок и украшенный небольшими бычьими рожками, торчащими в разные стороны. В общем, дедушка «метр со шлемом». Кроме шлема, на старичке были кожаная куртка с нашитыми на нее металлическими пластинками, должно быть, заменявшая кольчугу, широкие штаны, похожие на шаровары запорожских казаков, и кожаные сапоги, смазанные березовым дегтем. При этом ноги у старичка были совсем коротенькие, а туловище и руки — длинные, как у шимпанзе. Толька как-то сразу догадался, что этот дедуля и есть карлик-дварф.

Еще за несколько секунд до этого Лаптев был намерен при первом же появлении дварфов разить их мечом и обстреливать бузиной. Однако старичок хоть и имел при себе лук, но держал его в чехле, а топор — точнее, секиру или алебарду с длинным древком — на плече. И слова, с которыми обратился дварф к Тольке, были уважительные. В самом деле, ведь: «Приветствую тебя, великий воин!», это совсем не: «Слышь, пацан, ты чего тут по нашему лесу шляешься?!»

— Он пришел с миром, — подсказал меч (карлик этого совета не услышал), — надо воткнуть меня в землю и ответить с учтивостью: «Приветствую тебя, о старейший из дварфов!»

Толька решил, что мечу виднее. Он вогнал «Принца» острием в землю, поспешно выплюнул боевую бузину на ладонь, стряхнул в карман, вытер руку о штаны и послушно произнес подсказанную фразу:

— Приветствую тебя, о старейший из дварфов!

Карлик очень приятно улыбнулся, хотя зубов у него сохранилось не больше десяти штук, и произнес:

— Боги даровали тебе не только разум и силу, но и учтивость. Я вижу, что предсказания наших прорицателей сбываются и отныне наш народ обретет достойного покровителя и защитника! Позволь узнать твое имя?

— Сэр Анатолий… Заовражный, — произнес Толька, опасливо покосившись на череп сэра Парамора Заовражного.

Старичок взял свою алебарду за древко, как посох, и трижды стукнул оземь. Со всех сторон послышался многоголосый гомон, и на поляну вышло множество карликов и карлиц. Причем это были только первые ряды, а позади, в лесу, скрывались еще многие сотни, а может быть, и тысячи. Пожалуй, у Тольки даже бузины не хватило бы, чтоб от такой орды отбиться.

— Тише! — прикрикнул старейшина. — Я, Тур Трюгвессон, старейший из дварфов, призываю всех к тишине!

Гомон сразу стих. В наступившей тишине послышались шаркающие шаги по траве, и откуда-то из задних рядов вышел еще один старичок. Он был одет в длинной, почти до пят, черной хламиде или рясе и конической шапке с изображением звезд, солнца, комет и прочей астрономии. В руке он держал только суковатый посох, похожий на тот, с каким ходил Трундакс, но без бриллианта на верхушке. Кроме посоха, старичок нес с собой черную шкатулку, похожую на маленький сундучок с ручкой на крышке. Не иначе, это был здешний колдун, астролог, предсказатель, прорицатель и прочая, прочая, прочая.

— Слово мудрейшему из дварфов! — провозгласил Тур Трюгвессон. — Сейчас мудрейший Стиг Стурсон огласит то, что было написано в древнем свитке.

Мудрейший воткнул посох в землю, открыл сундучок-шкатулочку и вынул оттуда пергаментный свиток. После этого он начал разматывать пергамент и не очень внятно, блеющим голоском читать:

— В лето — хм! неведомо какое (должно быть, там свиток истерся и разобрать дату было невозможно), — король повелел народу дварфов хранить меч, именуемый «Серебристый Принц». Сей меч был помещен нашими предками в подземелье, где хранились сокровища народа дварфов, собранные за триста лет. Но злодей-маг по имени Трундакс (Толькино сердце екнуло) чернокнижием и колдовством поселил в подземелье злых духов. Духи сии насылали на народ наш порчу, болезни и иные бедствия. Дабы избавить народ свой от сих напастей, старейшины порешили платить духам дань, и с тех пор все наши сокровища мы относим духам в подземелья и живем в кабале, как невольники.