Приключения Электроника (С иллюстрациями) - Велтистов Евгений Серафимович. Страница 62

И никто не догадался, что Командор выручает из беды редкую машину.

… — Сыроежкин, что ты так смотришь на меня? — Таратар, открыв журнал, выбирал, кого бы вызвать к доске. — Ты хочешь что-то сказать? — спросил математик Сергея.

Сыроежкин едва заметно кивнул головой.

— Хорошо, сегодня я тебя не спрошу. О геометрии Вселенной расскажет нам Виктор Смирнов.

Сережка с гордостью оглянулся на товарищей. Опыт удался! Он мысленно внушил Таратару, чтоб тот не вызывал его к доске!

Никто в классе пока не знал о новых экспериментах Сыроежкина. Мысленное внушение не требовало никаких слов. Сергей с утра не раскрывал еще рта. Зато от него исходили невидимые волны.

Для Макара Гусева, сидевшего впереди, Сергей выбрал опыт попроще.

«Гусак, дотронься до головы, — твердил он про себя, сверля взглядом широченную спину Макара. — Ну!»

Макар почесал пятерней затылок, обернулся к Сыроежкину, зевая, проговорил:

— Голова что-то трещит. Мыслей много, даже ко сну тянет. Сколько там до звонка, Сыроега?

Сергей, взглянув на часы, пять раз махнул рукой.

— Ты что, онемел? — глухим шепотом пробасил Макар. — Подскажи, если меня спросят.

Сыроежкин молча рассмеялся.

«Ха — ха, мыслей, говоришь, много. Это я тебе велел почесаться. Проверим еще раз. — И он уставился на Вовку Королькова. — Чихни-ка, Профессор».

Профессор чихнул, не отрываясь от тетради, в которой рисовал какие-то символы.

Теперь Сыроежкин сосредоточил все внимание на Электронике. Это было очень важно. Он собирал свою волю, чтоб управлять не каким-то Макаром или Вовкой, а машинами. Он, один только он научился после долгих тренировок концентрировать волю. Электроник — слабак в этих вопросах и несчастный отличник, все делает одинаково хорошо. Иногда он, правда, приплясывает и напевает свое «бали-бали», отвлекаясь таким образом от неразрешимых для него вопросов. Ну да ладно, лишь бы не перегорел!

Электроник словно почувствовал сверлящий взгляд друга, поднял голову. По едва заметному движению губ Сыроежкина он прочитал безмолвный приказ: «Скажи что-нибудь умное…»

В эту минуту у доски мямлил Витька Смирнов, запутавшись в геометрии Вселенной. Электроник поднял руку.

— Мой ассистент хочет поправить отвечающего? — спросил Таратар.

— Да. — Электроник встал. — Как известно, — скрипуче сказал он, — не удар яблоком по голове заставил Ньютона догадаться о тяготении тел, а математически изученные им закономерности движения планет.

— Намек ясен? — спросил математик Смирнова, пряча улыбку в усы. — Надеюсь, ты разовьешь свою мысль, Электроник.

Ассистент учителя скрипучим голосом стал говорить о разных моделях Вселенной, и ребята в классе притихли, представляя, как они попадают в странные миры, а Сыроежкин тем временем не слушал Электроника: он концентрировал всю свою волю. Настала решающая минута его опыта: молнией своей мысли он был готов пробиться к далекому Рэсси…

«Рэсси, это я. Отвечай!» Луч его взгляда-мысли проник сквозь школьные стены, улетел во Вселенную, неся приказ пропавшему Рэсси.

И хотя от сильного напряжения в глазах изобретателя плыли огненные круги, он решил проверить управление на расстоянии. Остаток энергии можно было истратить на Электроника.

«А теперь скажи какую-нибудь глупость», — потребовал про себя Сыроежкин. Губы его чуть заметно зашевелились, и Электроник мгновенно угадал команду и умолк, запнувшись на полуслове.

— Ты не закончил свой рассказ, — сказал Таратар всезнающему ассистенту.

Электроник молчал, вытянувшись у доски. Таратар подошел к нему, тронул за плечо. Электроник словно окаменел.

Вдруг ассистент хрипло и внятно сказал, глядя в лицо учителю:

— Созови всех дельфинов, китов, акул…

— Каких… акул? — удивился Таратар.

Сыроежкин вскочил:

— Это не вам!.. Он говорит Рэсси!..

Сергей даже покраснел: неужели Рэсси его услышал, неужели он отозвался?

И, подтверждая «всемирное открытие» Сыроежкина,

Электроник внятно произнес:

— Спасайся с ними, Рэсси! Ты слышишь меня, Рэсси?

Ребята подбежали к доске, окружили Электроника:

— Рэсси? Где он? Неужели нашелся?!

Стекла очков Таратара победно сверкали; он не сердился за сорванный урок.

А Электроник стоял как вкопанный. Он совсем не радовался, что отозвался Рэсси. Он как будто даже побледнел.

— Что я наделал… — хрипло сказал Электроник. — Кажется, я погубил Рэсси. Он опять не отвечает…

Командир плоского диска, следуя за Рэсси, рассчитал, что кладолаз плывет в древний город. Оба они — преследователь и беглец — как будто привыкли друг к другу, но командир всякий раз удивлялся изобретательности механического пловца. Цена подобной игры равна особой величине — плате, когда один напрягает все силы, чтобы настичь жертву, а жертва, угадывая каждое движение преследователя, разрушает все его хитроумные планы.

В подводной охоте выигрывал пока кладолаз, и трудно сказать, кто в ней считался жертвой. Не раз вспоминал командир слова профессора Громова, которые ему передали в одном разговоре: «Учтите, если от моего Рэсси останется одна нога, то и она будет двигаться…» Пожалуй, лучше не скажешь о неутомимости и целеустремленности пловца.

Затопленный морем город нашли недавно. Археологи еще не делали там раскопок: для этого требовались слишком прочные скафандры. Но и беглый осмотр свидетельствовал, что несколько тысячелетий назад это был богатый торговый город. Дома, площади, улицы поглотил сыпучий песок. Лучше всего сохранился храм, сложенный из огромных каменных глыб, — их не поколебало сильное землетрясение, разрушившее город, обратившее берег в морское дно. Фотография древнего, заросшего водорослями храма промелькнула в газетах после открытия города, и подпись гласила: «Храм бога солнца».

Что влекло проворного кладолаза в древний город? Во всяком случае, не амфоры с вином и благовониями, не оружие и не утварь, не затейливая лепка портовых колонн. Наверное, и не трюмы судов, покоившихся на дне бывшей гавани. Может быть, редчайший рубин, который, как свидетельствует хроника, украшал одного из богов солнца?… Так гадал про себя командир подлодки-диска.

Командир завидовал Рэсси: маленький ловкий пловец мог бурить дно, легко находить предметы, которые вызовут добрую зависть любого историка. Говорят, что жители этого города делали статуэтки особой красоты, рисовали фантастические корабли и огромные многоэтажные дома — они словно угадывали далекое будущее. Но ведь диск не вкатишь внутрь храма!

А вот Рэсси…

Командир наблюдал, как кладолаз скользнул мимо колонн и потом зарылся в песок: он пробирался в храм.

Бог солнца, как и тысячи лет назад, сидел на своем троне, вознесенный под своды. Когда-то белое, а теперь позеленевшее мраморное лицо было непроницаемо. Глаза под полуопущенными веками смотрели устало. Руки покоились на коленях, между большим и указательным пальцем божественной руки жил осьминог — он скользнул в свое укрытие, едва Рэсси появился в зале.

В изогнутых лучах солнечной короны зеленел большой рубин. Собирая скупой свет, проникавший через потайной люк в крыше, рубин мерцал зелеными искрами; знаменитый красный камень, знак пламени небес, изменил свой цвет в подводном мире.

Рэсси спокойно поплыл к статуе.

Не содрогнулось океанское дно, не шевельнулся оскверненный бог солнца, когда Рэсси прикоснулся к камню. Лишь у полуоткрытой двери взметнулось мутное облачко ила, и Рэсси понял, что оказался в каменном мешке: сзади него был диск, разметавший песок. Корабль не мог проникнуть в храм, но иллюминатор следил за кладолазом. Он наверняка видел гигантскую статую, золотой венок и большой зеленый камень — лучшее украшение «небесной короны»…

Рэсси, скользя под сводами, неожиданно нащупал щель между складками одежды статуи. Узкий лаз вывел его из каменной ловушки. Вокруг снова было море.

Чуткие уши уловили гул двигателя диска и еще одного незнакомого корабля — подлодки. Они были слишком близко. Рэсси рассчитал: куда он теперь ни поплывет, ему не уйти от подлодки и диска. Две условные линии в его схемах — линии жизни и смерти — впервые сливались в одну.