Как Алёшка жил на Севере - Членов Анатолий Филиппович. Страница 9

Оленёнок и оленуха

Стадо, в котором шла мать олешека, двигалось к летним пастбищам. Когда оленёнок родился, была пурга.

— Эй, Кеуль! — сказал один пастух другому. — Пурга зла. Как бы наш малыш не замёрз.

Второй пастух взял тогда оленёнка и положил к себе за пазуху, за меховую рубаху, которую чукчи называют кухлянкой.

— Ничего. Теперь, однако, не замёрзнет.

Так, за пазухой, Кеуль и отнёс оленёнка в свой походный дом — в ярангу. К утру оленёнок уже мог сам держаться на ногах. Его выпустили в стадо, и он сразу нашёл свою мать — большую белую оленуху. Она облизала сына тёплым языком. Оленёнок насосался её густого пахучего молока и заснул, привалившись к материнскому боку.

Волки

Ночью случилось несчастье. За стадом давно уже шла голодная волчья стая. Волки только и ждали удобного случая, чтобы напасть на оленей.

И вот ночью усталые после трудного дневного перехода пастухи заснули, а около стада остались лишь двое дежурных. Но и они клевали носами. Тогда волки начали бесшумно приближаться. Глаза их горели в темноте зловещим зелёным огнём.

Стаю вела старая опытная волчица. Медленно кралась она вокруг стада, пока не вышла против ветра. Теперь она не боялась, что олени или собаки почуют серых разбойников. Волки бесшумно приближались. Когда олени почуяли их, было поздно.

Одной из первых упала белая оленуха — мать олешека. Огромный волк прыжком бросился на неё. А она, вместо того чтобы бежать, закрыла своим телом сына. Волк вцепился ей в шею и сбил с ног. Падая, она придавила олешека, и он лежал затаившись, чуть живой от страха. В это время олени сбились в кучу. Самые сильные самцы вышли вперёд и встали вокруг стада, опустив к земле могучие ветвистые рога. Внутри этой живой ограды сгрудились самки с детёнышами. Рыча и щёлкая зубами, волки носились вокруг, но уже не могли прорваться через частокол острых оленьих рогов.

Олени храпели, волки рычали и щёлкали зубами. А тут ещё собаки подбежали и подняли отчаянный лай. От шума проснулись люди. Они схватили ружья и побежали к стаду. Раздались выстрелы, и несколько волков упали на снег, поражённые насмерть меткими пулями. Остальные огромными прыжками умчались вдаль.

Пастухи стали подсчитывать потери. Десять оленей лежали неподвижно, погибнув от острых зубов серых разбойников. Люди забрали оленьи туши и погнали стадо дальше, к морю. А олешека никто не заметил. И он остался лежать.

Совсем один

Когда шум уходящего стада затих вдали, оленёнок понял, что остался один. Ему стало страшно и одиноко. Он тихонько захоркал, зовя мать. Но она не приходила. Долго хоркал и плакал одинокий оленёнок. Потом замолчал. Бескрайняя пустыня тундры расстилалась перед ним…

Олешек чувствовал, что надо идти за стадом. И он двинулся в путь. Но передняя нога у него сильно болела: когда мать сшибла его на землю, закрывая от волков, он сильно ударился о камень.

Хромая и жалобно хоркая, оленёнок пытался догнать стадо. Он ещё надеялся найти там мать. Но скоро силы оставили его. Он остановился и, повернув голову в ту сторону, куда ушло стадо, жалобно закричал. Ветер отнёс в сторону крик малыша. Тогда из больших глаз оленёнка выкатились две крупные слезы. Он зашатался и упал на землю. Силы сразу оставили его.

Вот как случилось, что олешек оказался один в тундре. И, конечно, оленёнок мог погибнуть, если бы его не нашли Алёшка и Пират.

Глава пятая

АЛЁШКА СТАНОВИТСЯ ДОКТОРОМ

Как оленёнку дали имя

На полярной станции все обрадовались, что Алёшка и Пират нашли оленёнка. Папа сказал:

— Молодцы, ребята! — А потом спросил тихонько: — Что, сынок, трудно было его нести?

— Трудно, — честно признался Алёшка.

— А что ж ты его не бросил в тундре?

— Так он же маленький и совсем больной. Он бы там погиб один.

— Молодчина! — снова сказал папа. — Слабых в беде бросать нельзя.

А Алёшка сказал:

— Пират тоже молодец. Это ведь он нашёл малыша.

Тут в разговор вступил дядя Миша:

— А как мы этого оленёнка назовём? Нельзя же ему без имени быть.

И все стали придумывать разные имена. Но Алёшка закричал:

— Не придумывайте ничего! Не придумывайте! Я сам нашёл хорошее имя. Олешек — вот какое имя я придумал. Олешек!

— А что? — сказал тогда дядя Миша. — Олешек — это хорошо. Алёшка и Олешек…

И все согласились, что имя в самом деле хорошее. Только мама сказала недовольным голосом:

— Имейте в виду: в комнате я вам оленя держать не позволю!

— Ну-у-у, мам… — затянул Алёшка. — Он же места совсем не будет занимать. Я даже спать с ним могу вместе.

— Нет, это совершенно непостижимо! — засмеялась мама. — Сначала был один Пират, теперь оленёнок появился, а завтра ты слона приведёшь? И тоже скажешь, что он будет с нами жить, а?

Алёшка задумался.

— Нет, — сказал он совершенно серьёзно, — слона я не приведу. Их в тундре нет. Они в Африке живут, я знаю… А что? — добавил Алёшка мечтательно. — Вообще-то слона бы неплохо найти. Стало бы нас четверо: Пират, Олешек, слон и я…

Мама махнула рукой и ушла в радиорубку. Уже оттуда она сквозь смех сказала папе:

— Вот оно — твоё мужское воспитание!

А папа улыбнулся и подмигнул сыну: мол, не робей, брат!

Сначала Олешека лечат взрослые

Пока все разговаривали, оленёнок лежал около стены и глядел на людей круглыми глазами. А Пират сидел рядом и следил, чтобы Олешека другие собаки не обидели. Алёшка подошёл и сказал:

— Правильно, Пирка! Охраняй его. Охраняй!

Пёс застучал по земле хвостом и залаял. Это он, наверно, по-своему сказал, что всё будет в полном порядке. Тут подошли папа и дядя Миша. Они стали осматривать оленёнка. Пират сначала не хотел, чтобы дядя Миша трогал Олешека. Он зарычал, но папа строго сказал ему, чтобы лежал тихо.

Алёшка всё время крутился возле взрослых, пока они осматривали оленёнка, и спрашивал:

— Он больной, да? Он, может, простудился? У него, наверно, грипп, да?

Но папа сказал, что у оленей гриппа не бывает, а у Олешека сломана передняя нога.

— Её надо взять в лубки, — сказал потом папа.

И дядя Миша согласился.

Тогда они стали делать эти лубки. Оказалось, что это просто две дощечки, обмотанные ватой и бинтом. Папа взял больную ногу Олешека, положил её между лубками, а дядя Миша туго-натуго обмотал ногу бинтами. Оленёнку было, наверно, очень больно, потому что он всё старался вырваться.

А Алёшка его уговаривал:

— Ничего, Олешенька, потерпи. Сейчас больно, зато потом совсем здоровый станешь. Потерпи, милый, потерпи…

И оленёнок, наверно, понял, что люди хотят ему добра. Он перестал вырываться и затих. Только помаргивал глазами и вздрагивал всем телом.