Клятва Люка Болдуина (часть сб.) - Каллаген Морли. Страница 25

— Верно, — согласился дядя Генри.

— Старая собака, вроде Дэна, — продолжала она, — когда наступает срок, уходит в лес и там отыскивает себе место, чтобы умереть. Правда, Генри? — громко спросила она.

— Верно, — снова согласился дядя Генри. — По правде говоря, вчера, когда Дэн куда-то исчез, я решил, что именно так и произошло. По правде говоря, именно так и случится. Поэтому нечего нам беспокоиться по поводу того, как с ним расстаться. Забудь об этом, Люк, — сказал он и зевнул, словно сам забыл о собаке.

Но Люк знал, что если дядя принял разумное решение, порядком над ним поразмыслив, то вряд ли он с ним легко расстанется. Для дяди Генри принять решение значило его осуществить. Дядя Генри презирал людей, которые знали, что нужно делать, но из чувства жалости старались уйти от выполнения своих обязанностей. Поэтому тревога не оставляла Люка. Раз дядя Генри решил покончить с колли, то сам себя будет стыдиться, если уступит перед привязанностью племянника к старому псу.

— Пойду, пожалуй, погуляю, — машинально сказал Люк.

— Темнеет уже, Люк. Не уходи, — отозвалась тётя Элен. — По-моему, собирается дождь.

— Нет, дождя не будет, — твёрдо возразил дядя Генри.

— Я только спущусь к реке, — сказал Люк.

Как только он двинулся вниз по тропинке, Дэн встал и пошёл вслед за ним.

На берегу реки Люк уселся на камень, положив руку на голову собаки, и не сводил глаз с воды, над которой, вовлекая в свой мрак и его, сгущались отбрасываемые деревьями огромные тени. Загорелось несколько звёзд. За устьем реки шла гладкая мерцающая полоса озера. В сумерках озеро всегда мерцало. А когда совсем темнело, эта полоса растворялась в линии горизонта, и с появлением луны по воде бежала длинная лунная дорожка. В груди у Люка болезненными толчками отзывалось сердце, хотя он старался убедить себя, что ничего не чувствует.

— Пойдём, Дэн, — позвал он собаку, и они добрались до самого устья реки и прошли ещё ярдов сто по песку.

Совсем стемнело, а луна вдруг скрылась за тучами. Появился лёгкий ветерок. Люк стоял на берегу рядом с собакой и смотрел на чёрное озеро. Вода рябилась от ветра. Внезапно ветер подул сильнее, штаны облепили его ноги, волосы оттянуло назад. Пёс, шерсть которого тоже взъерошилась от ветра, посмотрел на него, словно недоумевая, почему Люк молчит и не сводит глаз с темнеющего озера. Он тоже то и дело поглядывал на озеро, стараясь понять, что так привлекло внимание Люка.

— Знаешь что, Дэн? — сказал Люк. — А ведь, наверное, будет дождь.

Звук собственного голоса нарушил охватившее его одиночество. Ему вдруг захотелось как следует поразмыслить. Если он будет бороться за Дэна с таким же упорством, с каким сражался против огромного Тора, то ничего страшного не случится, он сумеет победить. Но дядю Генри не ударишь по голове, как он ударил Тора. Он не может бороться с дядей Генри, потому что Дэн ведь не его, Люка, собака. А дядя Генри не только хозяин Дэна, но ещё и опекун и хозяин его, Люка. Они оба принадлежат дяде Генри, который мог распоряжаться их жизнью как ему заблагорассудится и никогда не внимал чужим советам.

Люк сердцем чувствовал, что никакие мольбы дядю не тронут. Можно лишь одно, решил он: стараться, чтобы собака не попадалась дяде на глаза, не пускать её в дом и кормить, когда дяди Генри нет поблизости.

— Пойдем, Дэн, — сказал он. — Я не хочу, чтобы они нас искали, звали и вообще замечали. — И он направился обратно к дому, прошёл через гостиную, где тётя и дядя были заняты чтением, и поднялся наверх, к себе в комнату.

Когда он разделся и залез в постель вместе с Дэном, он попытался убедить себя, что если дядя Генри несколько дней не увидит Дэна, он, может, и забудет про него, в особенности если на лесопильне будет очень много работы. Вообще-то говоря, колли занимает довольно мало места в его жизни. Он уже давным-давно собирался отделаться от колли, но всё откладывал и откладывал.

Пошёл дождь, над озером сверкнула молния. Поднялся ветер, и на берег стали накатываться волны. В открытое окно дуло. Дождь забарабанил по крыше. «Дядя Генри ошибся, — подумал Люк. — Дождь-то идёт». Это был благоприятный признак. Наконец Люк лёг, но прежде чем уснуть, обняв Дэна за шею, он вспомнил лицо дяди, когда тот, понюхав свежее дерево, сказал: «Ах, какой приятный запах!», и это тоже было благоприятным признаком.

14. Там, где река была глубокой

Утром Люка разбудил упавший ему на лицо яркий луч солнца. Он быстро сел.

— Дэн! — позвал он и, только услыхав царапанье и возню на полу в ногах кровати, успокоился. — Я только хотел проверить, Дэн, и всё, — прошептал он.

Он оделся, сбежал вниз, вывел собаку и вернулся завтракать с тётей и дядей. Завтрак этот ничем не отличался от других завтраков по утрам. Дядя Генри был настроен весело и дружелюбно, а тётя Элен настаивала, чтобы Люк ел побольше. Обычно Люку не нравилось, когда она заставляла его есть, но сейчас казалось, что она искренне о нём беспокоится. Именно этого ему и хотелось. Ему хотелось верить, что они беспокоятся о его здоровье, настроении и хотят избавить его от неприятностей.

Дядя Генри даже не поднял глаз, когда Люк вывел собаку. Может, он и в самом деле позабыл о ней?

— А вчера шёл дождь, дядя Генри, — тихо сказал Люк.

— Да, шёл.

— А помните, вы сказали, что дождя не будет? — спросил Люк, желая показать дяде, что тот может и ошибаться.

— Да, — улыбнулся дядя Генри, — я был уверен, что дождя не будет. Однако такой дождь очень благоприятен для урожая. Он нужен полям. Весьма полезный дождь.

Несмотря на то что дождь опроверг мнение дяди Генри о погоде, — тем не менее он воспринял это без огорчения, поскольку дождь был нужен.

— Что ты собираешься делать сегодня утром, Люк? — весело спросил он.

— Не знаю… пока, — запинаясь, ответил Люк.

— Я хотела попросить тебя сходить в лес и набрать мне малины, а то соседи совсем опустошат тот превосходный участок, — сказала тётя Элен.

— Пожалуйста. С удовольствием.

— Послушай, Люк, — с важностью заговорил дядя Генри, — а где твой деловой подход к этой обязанности? Люди собирают ягоды на продажу. Поэтому пусть и тебе тётя платит.

— Корзинка малины стоит двадцать центов, — сказала тётя Элен. — Но если ягоды немного помяты и не очень свежие, я иногда могу получить их и за десять центов, а варить варенье всё равно, что из хороших, что из плохих. Какова твоя цена, Люк?

— Сколько дадите, — ответил он без всякого энтузиазма, ибо их желание выставить его из дома показалось ему подозрительным.

— Я дам тебе десять центов за корзинку.

— Хорошо, — согласился Люк. И добавил твёрдо: — Дэна я возьму с собой.

Солнце палило вовсю, значит в малиннике будет жарко, поэтому он надел старую соломенную шляпу и взял на кухне ведро. Он намеренно не спешил, чтобы уйти из дома в то же время, когда дядя Генри пойдёт на лесопильню. Они вышли вместе. Люк свистнул Дэну, а у самого сердце застучало в ожидании, что дядя Генри скажет: «Не бери с собой собаку, Люк».

Из-за угла дома выбежал Дэн, но дядя Генри даже не заметил его.

— На твоём месте, Люк, я бы каждое утро ходил за малиной, — серьёзно сказал он. — Не сможешь продать ягоды тёте, продай кому-нибудь из соседей. Приятно иметь собственные деньги… До свиданья, Люк. Помни, ты зарабатываешь деньги.

— До свиданья, дядя Генри, — отозвался Люк, глядя, как дядя в белоснежной, без единого пятнышка рубашке и сдвинутой на затылок небольшой соломенной шляпе важно вышагивает по дорожке.

— Знаешь, что, Дэн, — сказал Люк, когда они спустились к реке, чтобы сесть в лодку, — дядя Генри — человек разумный. Очень разумный. Я вчера поговорил с ним как следует, и, может, ему понравились мои слова, и сейчас у него есть возможность поразмыслить над ними. Если в моих словах был смысл, он должен его понять.

Он старался уговорить себя не падать духом, но сам не верил в то, что его вчерашние доводы, какими бы мудрыми и убедительными они ни казались, способны заставить дядю Генри передумать. Главное, пока Дэн был при нём.