Клятва Люка Болдуина (часть сб.) - Каллаген Морли. Страница 8

В половине четвёртого, когда занятия кончились и все, выбежав из школы, разбились на компании, он выбежал тоже, но компании уже не нашлось. Он в одиночестве стоял на ступеньках крыльца, и Элмер Хайботом, который был на два дюйма повыше его, повернувшись к нему, сказал:

— Мотай отсюда! Чего застрял?

Но, заметив, что Люк, угрюмо сжав кулаки, приготовился к драке, громко расхохотался и оставил его в покое. А Люк направился к своему велосипеду, вдруг испытывая желание поскорее вернуться на лесопильню.

По дороге он снова думал о тех днях, когда его отец приезжал на охоту в лес по другую сторону реки. Интересно, думал он, перебирая ногами, а видит ли отец его сейчас?

Он приближался к тому месту у дороги, где утром оставил Дэна, и, когда выехал из-за поворота, увидел, что собака лежит в тени вяза. «Привет, Дэн!» — обрадовался он. Потянувшись и отряхнувшись, Дэн побежал к дороге навстречу ему.

Два раза в этот день пёс прибегал к большому вязу. В полдень он спал на веранде, как вдруг вскочил и, не доверяя инстинкту, побежал по дороге. Возле вяза он посидел, подождал, неуверенно оглядываясь по сторонам и боясь, что разучился определять время. Потом вернулся домой и снова лёг спать. Через два часа он вскинул голову, словно что-то почуяв, и снова побежал по дороге к вязу.

— Послушай, Дэн, а я ведь был уверен, что ты спишь. Откуда ты узнал, что это я еду? — спросил Люк.

Но пёс только радостно бегал вокруг велосипеда. Он, казалось, понял, что Люк приятно удивлён.

С тех пор каждое утро Дэн провожал его до вяза, а в три уже сидел там, ожидая его возвращения.

Дома же, сказав тёте, что он уже вернулся из школы, Люк пошёл к реке и долго стоял на берегу, глядя на лес. Повернулся, чтобы уйти, снова посмотрел на лес и, хмурясь, не понимал, почему не в силах оторвать взгляда.

У берега была привязана старая лодка дяди Генри. Люк подошёл к лодке и позвал:

— Влезай, Дэн.

Он не умел как следует грести и то чересчур глубоко погружал вёсла в воду, то скользил ими лишь по поверхности. Оставалось только надеяться, что дядя Генри его не видит. Если бы дядя Генри смотрел, он наверняка заметил бы, как плохо Люк справляется с вёслами. Мог бы даже заставить его вылезти и преподать ему урок гребли. Поэтому он старался не смотреть в сторону лесопильни; взгляд его был обращён к лесу.

Он надеялся, что где-нибудь в лесу, в какой-нибудь прохладной чаще, куда проникал лишь луч солнца, или в укромном месте на берегу реки, где царит тишина, он встретится с отцом. Ему всё ещё не по силам было осознать факт, что отца уже нет в живых. Каждое утро ему казалось, что отец вот-вот войдёт к нему в комнату.

Опустив вёсла в воду, он обхватил руками голову собаки и торжественно спросил:

— Знаешь, о чём я думаю, Дэн? Я думаю о том, что ты, возможно, знаешь больше меня, а видишь и слышишь гораздо лучше меня. Понятно, о чём я говорю? Если ты способен слышать то, чего не слышу я, значит, ты и видишь то, чего я не вижу. Верно, Дэн?

Лизнув руки Люка, пёс выразил полное согласие со всеми его рассуждениями.

Они переплыли реку и, вытащив лодку на берег, пошли вверх по течению. Люк, казалось, искал тропу в глубь леса, надеясь, что если существует такая тропа, то его отец тоже мог отыскать её и пойти по ней. Но вместо тропы они очутились в чащобе, которая становилась всё более непроходимой и дикой. При виде цепочки больших остроконечных камней Люк почувствовал, что места эти безлюдны, а его вторжение нежелательно. Но пока он стоял в раздумье, нетерпеливый пёс метнулся в кусты, и Люк ринулся вслед за ним.

Опавшие ветви преграждали путь, земля была мягкой от гниющих корней, перепутанные лозы плюща свисали с деревьев, как клешни осьминога, а хвоя и листва сплелись так тесно, что сквозь них не проникал и луч солнца. «Вперёд, Дэн!» — храбро позвал он собаку, но ветка, хрустнувшая под ногами, напугала его до смерти, и он стал оглядываться и озираться по сторонам в надежде что-то увидеть или услышать.

Ему казалось, будто он проник в мир теней, в мир духов, которые таились в каждом камне, в каждом дереве. Одни были добрыми, другие — злыми, готовыми его сокрушить. Когда кустарник или колючие лозы цеплялись за его штаны, он изо всех сил бил по ним палкой, будто в самом деле верил, что злые духи, приняв вид плюща, могут обвиться вокруг него и потащить назад. Он махал палкой, а собака сердито лаяла.

А тропы всё не было. Низко пролетела большая коричневая птица с крыльями, как почудилось ему, размахом в десять футов. Он присел в испуге, но выяснилось, что это была всего лишь куропатка. А потом он понял, что заблудился, но знал, что, пока Дэн с ним, дорогу домой они найдут.

Они вышли к странному на вид пруду, заросшему серыми водорослями, в котором плавали серые мёртвые деревья и который был окружён серым и мёртвым подлеском, — выгоревшее дотла место с обугленными пнями и сгнившими от старости стволами поваленных деревьев. Под ногами Люка стволы превращались в коричневую пыль. Он смотрел на заросший мохом пруд и заболоченную землю вокруг него, от которой тянуло дурным запахом гнили, как вдруг услышал у своих ног какой-то шелест: из-под одного ствола к другому скользнула толстая коричневая змея четырёхфутовой длины.

— Дэн! — испуганно вскрикнул он.

Пёс, весь ощетинившись, прыгнул к нему, на голове и на воротнике шерсть у него встала дыбом, а единственный зрячий глаз был устремлён прямо в глаза змеи, которая не уползала, а, чуть извиваясь, смотрела на них со зловещим спокойствием. Дэн захлёбывался лаем, но змею не трогал.

— Берегись, Дэн, берегись! — прошептал Люк.

Ему хотелось бежать, но он видел жёлтые пятна и чёрные точки на голове змеи и знал, что ни повернуться спиной к этому стражу чащобы, ни тем более бежать от него нельзя. Отступив на шаг — колени у него дрожали, — он поднял большой плоский камень и швырнул его змее в голову. Камень попал на фут пониже головы, змея скрутилась, потом раскрутилась и исчезла под поваленным деревом.

— Ну и напугался же я, Дэн! — признался Люк, а вот Дэн ничуть не выглядел испуганным. — Ты не знаешь, чем могла оказаться эта змея, — продолжал Люк. — Она ведь выползла, как злой дух, правда, Дэн?

Обойдя заболоченное место, они направились к откосу, где деревьев было меньше, а сквозь хвою и листву проникал солнечный свет.

И вдруг вся земля затряслась, а поскольку он верил, что блуждает в мире духов, то снова напугался, и сердце его молотом застучало в груди. Он посмотрел вверх и увидел, что ветви и листья деревьев окутаны дымом, который тёмной тучей налетел откуда-то издалека. Но дым рассеялся, луч солнца упал ему на лицо, и он услышал гудок паровоза, который вёл поезд по рельсам, проложенным по горному кряжу, что шёл через лес.

— Оказывается, это всего лишь поезд, — облегчённо вздохнув, объяснил он Дэну.

Он по-прежнему с надеждой оглядывался вокруг в поисках какой-нибудь знакомой приметы, тени или шёпота, которые могли бы принести хоть малейшее утешение, а со стороны казалось, будто по лесу, кого-то поджидая, разгуливает любознательный мальчик. Они очутились у неглубокого оврага, где росли величественные дубы и сосны, верхушки которых были прорезаны лучами солнца, и где воздух был напоён сладостью и прохладой. Это место было подобно тихому и мирному крову, который они вдруг обрели после тяжёлого перехода по зловещим болотам.

На прогалине покоился огромный круглый валун из кварца и гнейса в восемь футов высотой и с плоской вершиной. А вокруг него из травы высовывались камни поменьше. Валун лежал среди деревьев, как огромный, приплюснутый сверху мяч. Люк обошёл его, поглядывая и прикидывая, можно ли залезть на вершину. На поросших мохом крутых боках валуна были ямки и выступы, и Люк решил лезть.

Когда он долез до середины, Дэн начал лаять, поэтому он позвал: «Ко мне, Дэн!» Пёс подпрыгнул, но сполз вниз. Тогда Люк схватил его передние лапы, и Дэн, извиваясь, как червяк, и прилипнув телом к поверхности валуна, взобрался на вершину, где они уселись вместе с Люком.