Лоскутик и Облако - Прокофьева Софья Леонидовна. Страница 4

Глава 5

Жаба Розитта

Тебе, мой дорогой читатель, наверно, совершенно непонятно, как это Лоскутик в такой поздний час очутилась под крыльцом Барбацуцы? И откуда она могла узнать, что Барбацуце нужна служанка?

Но наберись терпения, мой читатель! Мы с тобой немного забежали вперёд, и поэтому теперь нам надо вернуться немного назад.

Если ты помнишь, насмерть перепуганные лавочник и лавочница убежали с чердака. После этого Облако спросило Лоскутика, может ли она тихонько спуститься по лестнице. А само вылетело в окно.

Так вот что было дальше.

Лоскутик на цыпочках неслышно спустилась вниз.

Впрочем, она могла бы топать, как слон, и танцевать дикий танец на каждой ступеньке. Лавочник и лавочница, заперев дверь на все замки и засовы, залезли под кровать и так тряслись от страха, что подушки и одеяла решили, что началось землетрясение.

Итак, Лоскутик благополучно вышла из дома. За углом она увидела белого льва. Лунный луч проходил через Облако, и в животе у него плясали мелкие капли воды.

— А вещи, пожитки? — спросило Облако.

— Нету. — Лоскутик с виноватым видом развела руками.

— Хорошо, — одобрительно сказало Облако. — И у меня никаких вещей. Не понимаю я людей! Отправляются в путь — тащат на себе какие-то узлы, сундуки. Плетутся, уткнувшись носом в землю, ничего не видят кругом… Путешествовать надо налегке. — Облако мягко подпрыгнуло. — Ты знаешь, как пройти к королевским садам?

— Кто же этого не знает?

Они пошли по дороге.

Белый лев шёл медленно. Пожалуй, четырёх лап для него было слишком много. Непослушные белые лапы то и дело обматывались одна вокруг другой, иногда даже завязывались узлом.

— Я, пожалуй, полечу. Ходок я не из лучших.

Облако упруго, как на пружинах, подпрыгнуло и поплыло рядом с Лоскутиком.

— Я бы сейчас выпило полфонтанчика, — мечтательно вздохнуло Облако. — А почему тебя зовут Лоскутик? Глупое имя.

— За моё платье, — тихо сказала Лоскутик, не глядя на Облако. — Я собираю лоскутья и подшиваю их к подолу и рукавам. Я же не виновата, что мои руки и ноги почему-то всё время растут.

— А о чём думают твои папа и мама, которых всегда полно у вас, у людей?

— Они давно умерли. Я их даже не помню.

— Но маленькие люди не живут одни. С кем ты жила?

— Не «с кем», а «у кого», — сказала Лоскутик. — Я жила у чужих людей. Когда я была совсем маленькая и умела только ползать по полу, меня взяла к себе торговка пуховыми перинами. Она набивала пухом перины и подушки.

Пух летел во все стороны, а я ползала по полу и собирала его. Когда я немного подросла и уже научилась ходить, меня взял к себе богатый мельник. Весь дом у него был засыпан мучной пылью. Я вытирала пыль с утра до ночи. Когда я ещё подросла, я попала к торговке жареной печёнкой. Целые дни я тёрла песком жирные сковородки. Но торговка выгнала меня. Она сказала, что я стащила кусок печёнки. А на самом деле печёнку украл её сынишка — обманщик и обжора. Тогда меня взял к себе жадный трактирщик. Я прислуживала его гостям и носила тяжёлые кружки с вином. Но однажды я уронила кружку и разбила. И тогда трактирщик…

— О!.. О!.. — услыхала Лоскутик позади себя.

Она оглянулась.

Облако сидело в пыли, прямо на дороге, маленькое, сморщенное, и обливалось слезами.

— Я так и знало, что всё кончится очень плохо, — тряслось оно в лунном свете. — Зачем, зачем ты мне это рассказала? Чтобы я выплакало из себя последнюю воду? Да?

Лоскутик осторожно, обеими руками подняла Облако.

Оно было легче перышка. Ещё дёргая носом и горько всхлипывая, Облако обмоталось вокруг её шеи. У Лоскутика по спине, между лопатками, потекли струйки воды.

Теперь Лоскутик шла медленно, часто спотыкаясь. Она плохо видела. Облако наползало ей на глаза.

Что-то стучало возле её левого уха.

«Его сердце…» — подумала Лоскутик.

Они прошли через площадь Одинокой Коровы. Было тихо. Только в лавке Великого Часовщика в такт мелодично тикали все часы — большие и маленькие, чтобы убаюкать старого мастера.

Чем ближе они подходили к королевскому парку, тем выше становились дома по обе стороны улицы.

Дома были с балконами, башенками и флюгерами.

В некоторых окнах даже виднелись горшки с цветами.

Это были дома богачей.

В этом городе так и определяли богатство: сколько горшков с цветами стояло на окнах.

В этом городе говорили:

«Вы слышали, моя дочь выходит замуж за очень богатого человека… Вот счастье привалило! Вы только подумайте, у него семь горшков с цветами!»

«Главный тюремщик всё богатеет, у него уже одиннадцать горшков с розами!»

«Этот чудак, старый мастер зонтиков, вконец разорился. Вчера у него завяла последняя маргаритка. Бедняга, ему не на что было купить воды, чтобы её полить…»

Наконец улица кончилась. Лоскутик вышла на дворцовую площадь.

— Ох, пыли наглоталось… — простонало Облако. — Не могу больше. В горле так и жжёт. Ну, скоро королевские сады?

— Мы уже пришли. Вот они, — тихо сказала Лоскутик. — Смотри. Там всё другое. Как в сказке.

За тяжёлой чугунной оградой стеной стояли деревья, серебряные с одного бока. Из травы поднимались цветы.

Как живые, в лунном свете шевелились фонтаны.

Облако, скользнув по шее Лоскутика, перевалило через ограду и, пригнув струи воды, нырнуло в ближайший фонтан.

Послышалось бульканье, как будто на дно фонтана опустили огромную пустую бутылку.

Потом Облако, большое, пышное, выкатилось из воды и развалилось на росистой траве, с наслаждением поворачиваясь с боку на бок.

— Иди сюда, Лоскутик! — позвало оно разнеженным голосом.

— Ты же знаешь! — Лоскутик попятилась от ограды. — Бульдоги! Сад сторожат бульдоги!

— Подумаешь, буль-буль-бульдоги! — беспечно пробормотало Облако.

Через газон, задними ногами откидывая росу, мчались десять раскормленных квадратных бульдогов.

Облако дёрнуло себя за ухо и взлетело на ветку. Село прямо на птицу. Птица залилась ещё слаще, раздувая горло, хотя и очутилась прямо в животе Облака. Облако вытащило откуда-то носовой платок, встряхнуло за один угол и отпустило. Белый носовой платок, покачиваясь туда-сюда, поплыл в темноту.

Бульдоги между тем сунули слюнявые морды между прутьев решётки и жадно зарычали, разглядывая Лоскутика.

— Мяу-у! — раздался сахарный тонкий голосок.

От этого «мяу» бульдоги разом вздрогнули, выдернули морды, застрявшие между прутьями, и резко отскочили назад. Лоскутик увидела десять хвостов-обрубков, дрожащих мельчайшей злобной дрожью.

На круглом газоне стояла пушистая белоснежная кошка, изогнув упругую спинку. Одну лапу, как и подобает уважающей себя кошке, брезгливо подняла, стряхивая каплю росы.

Облако, сидевшее на ветке, одобрительно посмотрело на кошку.

— Мяу-у-у! — ещё слаще пропела кошка и исчезла в тени.

Бульдоги, хрюкнув от такого невиданного оскорбления, бросились за ней.

— Это мой носовой платок! — вздохнуло Облако. — Такой талантливый! Ну, теперь иди сюда.

Лоскутик с опаской протиснулась между прутьями ограды.

— Не бойся, не бойся… — Облако повело её в глубь сада.

На каменной скамье, около широкой вазы, полной тёмной воды, сидела большущая жаба. От старости тяжело дыша, выпучив глаза, глядящие в разные стороны.

— Жаба Розитта! — вскрикнуло Облако и навалилось на жабу.

Жаба Розитта растроганно моргала.

Облако обнимало жабу, целовало между глаз.

Потом уселось рядом. Жаба Розитта закашляла, заскрипела, как старое дерево:

— Кхи… Кри… Ква… Крр… Кви… Фрр… Хрр… Кхх… Ква…

— Вот оно что! Ну и дела! — тихо ахало Облако, слушая жабу Розитту. — Ну и король! Что надумал! Присвоить себе воду. Самое нужное, самое лучшее, самое красивое…

Лоскутик с удивлением смотрела на Облако. Оно раздалось вширь, стало круглым. Рот растянулся до ушей. Глаза выпучились и разъехались в разные стороны. Облако стало похоже на жабу Розитту.