Неуловимая коллекция - Гусев Валерий Борисович. Страница 22

– Вам не стыдно было чужое красть? – с интересом спросил Алешка.

– Не, – легко признался Фролякин и убежденно пояснил: – У вора украсть – доброе дело сделать. Ну, решетку, как мог, поправил, воду перекрыл, в кранах прокладки поменял. Хозяин доволен. «Теперь, – говорит, – заходи, Ваня, в любое время. Ты у меня будешь самый важный гость. Забор поправишь, в баньке половицы заменишь, коня на крыше на место вернешь». – «А как же, – говорю, – всегда готов». А сам думаю про себя: «Нет, Костик, как бы теперь тебе на моей даче не пришлось заборы починять». А тут уже вроде как и стемнело. Самое удобное время. Вышел со двора – и в овраг. Выволок добычу на дорогу, дай, думаю, левака словлю. И – на тебе! Вадик нарисовался на «мерсе» своем. Даром довез.

– Все ясно, – сказал я. – Сейчас договоримся с дядей Федором и отвезем оружие покупателю. Он обрадуется.

– Вот и ладно, добры люди, – начал собираться Фролякин. – А уж я вас добром не забуду.

Мы сбегали за Копытиным. Ничего, конечно, объяснять ему не стали. Попросили только отвезти нас на Кузнецкий Мост вместе с Фролякиным и его «запчастями».

– Делов-то, – сразу согласился дядя Федор, даже не удивившись, зачем запчасти надо везти на Кузнецкий Мост, в выставочный зал.

Когда мы подошли к его «ракушке», возле нее деловито прохаживался Фролякин, примеряя на себя новую жизнь.

Дядя Федор раскрыл гараж, выкатил свою машину и распахнул багажник.

– Грузитесь, – сказал он. – Да поедем потихоньку.

Настал торжественный момент. Мы с Алешкой даже заулыбались, представляя обрадованное лицо постмодерниста Собакина. И Фролякин тоже улыбался. И с этой довольной улыбкой вошел в гараж.

И вышел из него все с той же улыбкой, но... без чемодана. И даже без свертка.

Мы обежали Фролякина с двух сторон – он словно превратился в столб. Потом влетели в гараж. И тоже остолбенели.

Ни чемодана, ни свертка...

Глава XIII

ТРЕТИЙ ВОР

Хорошо, что дома никого не было. Мы в отчаянии повалились на тахту и уставились в потолок.

Это была катастрофа. Сокрушительная. Непоправимая. С вершины торжества мы сверзлись в бездну поражения. Доигрались!

Ну, что ж, натворили делов – надо отвечать. Так уж нас воспитали.

Я встал и взялся за телефон.

– Папе? – спросил Алешка.

– А кому же еще? – Я стал набирать номер.

– Ты не прав, – убежденно произнес он.

– Это еще почему? – Я в растерянности положил трубку.

– Потому, – коротко и убедительно пояснил Алешка. – Мы напортили, а ему исправлять, да?

– А кто же будет исправлять? – удивился я.

– Тот, кто напортил. – Он вздохнул и тоже поднялся. – Дима и Алеша.

Легко сказать! Поди догадайся, в чьи жадные руки попала коллекция. В Москве народу – десять миллионов. Их только пересчитать – целый год уйдет. Я так и сказал Алешке.

– А зачем их считать? Делать нам больше нечего?

Да, одурели мы немножко от этих криминальных проблем. А ведь есть люди, которые всю жизнь ими занимаются.

– Помнишь, – сказал Алешка, – мы какой-то детектив читали. Там в одной комнате шесть подозреваемых собрались.

– Ну и собрались...

– А сыщик что сделал? Разобрался: этот не мог украсть потому-то, другой – потому-то, третий – потому-то, и так далее. Пока один не остался. Вспомнил?

– Метод исключения называется, – сказал я, еще не понимая, куда он клонит.

– Ну вот, все очень просто. Фролякин мог украсть?

Не мог, какой смысл у самого себя красть?

– Дядя Федор?

Ну, это вообще не такой человек. Он скорее все свое отдаст, чем чужое тронет.

– Мы с тобой не брали?

– Не брали.

– Здорово я придумал. – Алешка даже подпрыгнул от радости.

– Здорово, – серьезно сказал я. – Теперь посчитай, сколько осталось. От десяти миллионов.

Алешка открыл было рот, но смущенно промолчал. Однако не угомонился и пару минут спустя сказал, явно из какой-то книжки:

– Нужно искать человека, на которого падает тень подозрения.

Вот тут-то и я подпрыгнул. Потому что вспомнил, как мелькнула за спиной чья-то тень, когда мы балдели над раскрытым чемоданом.

Теперь остаются сущие пустяки: установить, чья это была тень. Конечно, это была тень не каждого из десяти миллионов, а, скажем, одного из ста человек. Уже легче. Вот что значит логика. И мы пошли дальше по ее пути. Стали вспоминать, что мы видели и слышали в этот момент.

Не видели ничего, кроме красавцев пистолетов. А слышали? И постепенно, перебивая и дополняя друг друга, мы восстановили в памяти все звуки того критического периода.

Торопливые шаги мимо гаража. Мелькнувшая тень.

«Танька! – кричала в форточку моя одноклассница Ленка. – Ты что, дура?»

Завелся двигатель чьей-то машины.

«А у нас, Петровна, нынче горячую воду опять отключили», – жаловалась одна бабулька из нашего дома другой бабульке из другого дома.

Зверски взвизгнули шины, буксанув на скользком асфальте.

Вслед понеслась приглушенная брань:

«Рокер чертов! Надо участковому сказать». – «Вот и скажи». – «Больно надо. С ним только свяжись, с этим бандюгой».

Алешка еще что-то вспомнил, но это было неделей раньше. И совсем в другом месте. Но и того, что было, нам вполне хватало.

Что за бандюга, который, как рокер, рвет машину с места с визгом и ревом? И с которым не стоит связываться? И который промелькнул тенью за нашими спинами? Он вполне мог увидеть содержимое чемодана и сообразить, что к чему. А уж вскрыть незаметно «ракушку» – ему как в воду плюнуть.

Тут кто-то позвонил в дверь. Мы даже вздрогнули. Подумалось, что Вадик узнал о наших предположениях и зашел их развеять. Кулаками. Но это оказался не разгневанный Вадик, а расстроенный дядя Федор.

– Как же он в гараж влез, а? – спросил он нас задумчиво.

– Кто?

– Да Вадик этот.

Мы просто онемели.

– А почему? – тупо спросил я после долгого молчания. – Почему Вадик?

– А кто ж еще? – изумился дядя Федор. – Больше некому.

Нас поразило, как легко и быстро вычислил он из десяти миллионов подозреваемых одного преступника. Мы головы ломали, версии всякие строили, а дядя Федор – раз! – и готово: Вадик-Гадик.

– Я чего зашел? Вы замки тот раз хорошо закрыли? Не забыли?

– Нет, не забыли, – заверил я его, потому что хорошо помнил, как мы закрывали «ракушку». – Мы не дети малые.

– Да? – Он будто не поверил, что мы не дети. – Пошли еще посмотрим, вашим свежим глазом. Может, я чего не разглядел?

Дядю Федора очень интересовало, как все – таки Вадик открыл гараж? И это понятно. В гараже ведь у него не только «запчасти» Фролякина хранились, но и собственная машина.

До чего у нас насыщенные каникулы получились! И непривычно длинные, мы даже устали от них...

«Ракушка» дяди Федора стояла на месте, плотно запертая на все два замка. Мы их внимательно осмотрели, потрогали петли, но не обнаружили никаких следов взлома. Даже посторонних царапин на металле не было.

Дядя Федор недоуменно пожимал плечами, разводил руками и скреб под шапкой затылок.

На всякий случай мы с Алешкой обошли «ракушку» со всех сторон – вдруг обнаружим какие-нибудь следы или в стенке гаража найдем какие-нибудь щели, о которых не знал дядя Федор.

Но сначала никаких таких полезных следов мы не обнаружили. Снег здесь был сильно вытоптан, потому что за «ракушку» частенько забегали по своим личным делам собаки (и не только собаки) и оставляли там совсем другие следы, от которых толку было мало, только экология страдала.

Единственное, что мне бросилось в глаза на относительно белом снегу, – это окурок абсолютно черной сигареты. Такие сигареты в нашем доме курил только Вадик и повсюду их разбрасывал. Обычно на самых видных местах. Но чтобы он полез за «ракушку» выбросить окурок – факт совершенно нереальный. Что нас и насторожило, и заставило продолжить поиски в этом районе.