Попались, которые кусались! - Гусев Валерий Борисович. Страница 27

Кто-то бросился за нами вдогонку. Это был Рашид.

– Стойте! – кричал он. – Рашид с вами будет ехать!

Алешка опустил боковое стекло и высунулся в него так, что мне пришлось ухватить его за штаны.

– Рашид, – заорал он, – с нами не будет ехать! Рашид будет ехать тюрма!

– Завтра у нас последнее занятие, – сказала Тетя Леди. – Жалко расставаться. Я так к вам привыкла.

– А мы все запишемся на ЗКС, [2] – сказала Лелька. – Это еще на целый год.

А я подумал, что еще целый год буду учиться с Лелькой в одной школе. И общаться с Дашей на собачьей площадке...

Тетя Леди развезла нас по домам. Мы с Алешкой и Гретой вышли возле Лелькиного дома. Отпустили собак погулять. Гретка тут же затеяла любимую игру в прятки. Она отбегала подальше и ложилась за деревом. А сестрички-колли ее искали. Тимка сначала на эти игры смотрел, как взрослый на детские забавы, а потом и сам увлекся. И через пять минут наши собаки стали такими мокрыми, будто и сами искупались в пруду.

– Завтра в школу, – сказала Лелька.

– Ага, – поддержал ее Алешка со смешком. – Я так соскучился.

А я вовсе не против школы... И не против ЗКС.

Папы еще не было дома. Мама нам очень обрадовалась: вытерла мокрую Гретку старой простыней и поскорее стала ее кормить. И все время приговаривала:

– Кушай, Рыжик, кушай. Загоняли тебя совсем мальчишки. Похудела даже.

– Ничего, – усмехнулся Алешка, – сейчас живо поправится.

И он не ошибся. Когда Гретка опустошила свою миску и по своей щенячьей привычке растянулась возле нее, ее живот напоминал небольшой воздушный шарик.

Мама погладила ее и сказала нам:

– Теперь ваша очередь, садитесь за стол.

Как только мы уселись, пришел папа.

– Подвинься, Бабочкин, – сказал он Алешке, садясь с ним рядом.

Алешка даже не вздрогнул, продолжал возить ложкой в тарелке. А потом поднял вопросительно невинные глазки:

– Добрый вечер, папа. – И спросил голосом благовоспитанного и благоразумного мальчика-ботаника: – Ты что-то сказал, папа?

– Я сказал, что взрослым врать нехорошо.

– А он ничего не врал, – вступился я.

– А записаться в племянники Махаона – это не вранье?

Мама стала внимательно прислушиваться к нашему разговору.

– Пап, – Алешка сделал свои глаза еще более невинными. Даже обиженными. – Я никому не говорил, что Бабочкин мой дядька.

– Да, – подтвердил я поспешно. – Он только говорил: «Один дядька фотоаппарат подарил». Они сами почему-то решили, что Лешка – его племянник. Наверное, от страха.

– Ага, он просто однофамилец! – усмехнулся папа. – Случайное совпадение.

– Да! – опять вступился я. – Совпадение. И с собакой Лешка никого не обманывал. Он честно сказал: в бой пойдет Чен. Так и в договоре было записано. А то, что он в это время держал на руках песика хина, ничего не значит. Он мог бы и крокодила в это время держать.

– Какого крокодила? – испугалась мама. – Где крокодил? – И она почему-то осторожно заглянула в холодильник.

– Его там нет, – засмеялся Алешка. – Пока.

– А где он? – мама села на табуретку и поджала ноги.

Папа о крокодиле будто и не слышал. Он свою линию допроса продолжал. Жаль только, что мы не сразу об этом догадались. Сами все выболтали.

Вот что значит – профессионал. Папа задавал вопросы так, будто в самом деле все знал, а мы, простодушные, отвечая ему, раскрывали все свои секреты.

– Так, Алексей, ты, стало быть, теперь законный владелец собачьего питомника? – спросил он.

– Только когда совершеннолетним станет, – уточнил я поскорее, чтобы папа не очень сердился, а мама не очень испугалась. Но она все-таки немного испугалась.

– А сколько там собак? – спросила она с тревогой.

– Не много, – вздохнул Алешка. – Всего-то меньше ста.

– Что?! – мама вскочила с табуретки, забыв про крокодила. – Их же кормить всех надо. А где они будут жить? – И предупредила: – У нас квартира маленькая. И холодильник небольшой.

– Зато с крокодилами, – засмеялся Алешка.

– Зубы не заговаривай, – одернул его папа. – Ты хотя бы подумал, на какие деньги будешь этот приют содержать?

– Запросто! У меня эти... как их, Дим? А! Спонсоры! Леди, Док... Еще там всякие...

– Собаки? – удивился папа.

Алешка немного растерялся. Но нашел достойный ответ:

– В какой-то степени. Это очень хорошие люди. Добрые и надежные. Будут мне помогать.

– Ничего не понимаю! – Мама прижала ладони к щекам: – Они что, тоже у нас будут жить?

– В холодильнике, – сказал папа. – С крокодилом.

Тут проснулась Грета и быстро навела порядок, приласкалась к папе и попросила добавки у мамы.

– А ты? – спросил папа Гретку. – Где твой диплом?

– Завтра получит, – сказал я. – На последнем занятии.

– Пап, – поинтересовался Алешка. – А этим, которые бои устраивали, что будет?

– Да ничего не будет, – сказал папа недовольно. – Кого-то из них, особенно из охраны, привлекут за другие дела, а эти... им нечего предъявить.

– А жестокое обращение с животными? – возмутился я. – Такая статья есть.

– Во-первых, это сложно доказать, во-вторых, наказание здесь не очень серьезное. Ведь собачьи бои запрещены только в Москве. А в области – пожалуйста.

– Здорово! – возмутился Алешка. – В Москве собак обижать нельзя, а в области можно!

– Да, – признал папа, – глупо получается. Но это вопрос не ко мне. Вот если бы они устраивали во время боев тотализатор, тогда другое дело...

– Устраивали! Я сам видел! – закричал я.

– Это не доказательство.

– А это? – спросил Алешка и положил на стол пачку фотографий. – Это племянник Махаона, Бабочкин-младший нащелкал.

Папа взял снимки и стал внимательно их рассматривать. И чем дольше он их смотрел, тем светлее становилось его лицо.

Наконец он сложил карточки в стопку, подровнял их и сказал:

– Молодец! С этим можно работать!

Настало последнее занятие на площадке. И опять все пришли торжественные и принаряженные. И немного грустные.

Сережа построил нас и сказал:

– Ну вот, ваши собачки прошли первый курс обучения. Они многому научились. И вы тоже. Ваши собачки пришли сюда несмышлеными, непослушными и озорными щенками. А теперь это взрослые собаки, образованные и послушные. Умные и преданные. События в Кирилловке показали это. – И тут Сережа красочно разрисовал подвиги наших собак.

Потом он по очереди вручил нам свидетельства о том, что наши собаки прошли общий курс дрессировки. Даже белокурая Бася получила такой документ.

А Даша, когда закончилась церемония, снова построила нас, и мы совершили круг почета перед Сережей. Что-то вроде торжественного парада. Который открывал громила Чен, сонно спотыкаясь на каждом шагу.

– Ну вот и все, – сказал Сережа. – Прощаемся. Если есть желающие продолжить обучение по курсу ЗКС, прошу сделать шаг вперед.

И первыми шагнули Дама с собачкой Басей. Сережа усмехнулся, мы все рассмеялись. А Дама серьезно сказала:

– А что такого? Может, я тоже хочу, чтобы моя Баська какого-нибудь злодея в пруду утопила.

Начались суровые школьные будни. Которые для меня были праздниками. Тем более что после уроков мы с Алешкой и Гретой заходили за Лелькой и ее собаками и шли гулять в парк. Мы там нашли глухое местечко, где нас никто не ругал. И где собаки могли вволю побегать и порезвиться. Да нас не особенно-то и ругали. Когда мы шли по улице в окружении четырех овчарок, прохожие перед нами расступались, а иногда провожали взглядом. Кто-то, конечно, ворчал («Развели собак, ступить некуда»), а кто-то (гораздо чаще) улыбался с добротой или с завистью.

Правда, шотландских овчарок вскоре у нас осталось только две. Тимкин дед забрал его. Тетя Леди взяла собачий приют под покровительство своей фирмы, и дед с Тимкой стали служить там охранниками. Оба были сыты и счастливы.