Дядюшка в законе - Гусев Валерий Борисович. Страница 10

– Теремок скоро закроется, – сказал Алешка. – Студент уйдет.

Но Сеня нас не подвел. Вернее, не нас, а Федю Гуся. Он явился вместе со своим Витюшей, и они, без стука и разрешения, нахально вошли в козлиный домик.

Почти сразу в нем резко прервалась музыка, будто по магнитофону ахнули ручкой от лопаты. Вместо музыки послышался грохот – стены так задрожали, что козлиная морда на фасаде зашевелилась – и казалось, что этот козел то ли морщится, то ли ухмыляется.

Потом двери распахнулись, и на улицу один за другим вылетели и даже немного пробежали на четвереньках все четверо парней. Они быстро вскочили на ноги и помчались к теремку. Следом за ними, не торопясь, зашагали Сеня и Витюша. Ну а уж за ними – мы с Алешкой.

У теремка произошла сцена, которая доставила нам искреннее удовольствие. Парни, торопясь, отталкивая друг друга, окружили перепуганного студента. Стали жать ему руки, дружески хлопать по плечу и заискивающе что-то говорить. Потом главарь вручил ему деньги и опять пожал руку.

Сеня что-то сказал Витюше, и они пошли к воротам.

А мы пошли домой и спустя некоторое время опять позвонили Сене.

– Семен? – спросил я. – Вам просили передать, что вы неплохо справились с заданием.

– Рад стараться, – по-солдатски отрубил Сеня.

– Из дома не выходите. Ждите звонка.

Я отключил телефон и посмотрел на Алешку.

– Вообще-то, Дим, – сказал он, – ты не расстраивайся. Они по заслугам получили.

Я и не расстраивался. Но мне такие методы не по душе.

Глава IX

ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ НОВОСТИ0

На следующий день, после завтрака, мы сбегали за ворота – поглазеть на этот самый бродячий шапито.

Разноцветный полотняный балаган уже почти собрали, растянули тросами с яркими флажками, но зрителей туда еще не пускали. Вокруг балагана выстроились друг за другом громадные фуры. Все их борта были разрисованы разными цирковыми артистами, верблюдами и тиграми.

Перед балаганом на круглом ковре уже шло легкое такое, завлекающее представление под веселую музыку вроде рекламы. Кувыркались акробаты, бросали всякие штуки жонглеры, без конца падали клоуны. А в одной из машин уже открылась касса, где продавали билеты на вечернее представление.

Вдруг с шоссе лихо завернули в ворота три машины – два черных джипа и одна – белая и длинная, как вагон. Из джипов вылетели добры молодцы, окружили белую машину, из которой важно выбрался толстый человек в шляпе, с сигарой в зубах и с тростью в руке.

Мне показалось, что на мгновение все застыло кругом, как в стоп-кадре. Один акробат замер в воздухе вверх ногами, падающий клоун так и не долетел до ковра, мячики у жонглера повисли, как бусы на ниточке. Даже музыка споткнулась и замерла на одной ноте.

А все потому, что я узнал этого человека. Я видел его на фотографии, которая была у папы. Это был Федя Гусь. Собственной персоной. И у меня не было сомнений, что он приехал сюда, чтобы этой собственной персоной расправиться с нами, узнав о наших «начинаниях».

Я попытался заслонить собой Алешку, но тот шустро поработал локтями и снова оказался на самом виду. И таращил на Гуся свои огромные любопытные глаза.

Федя Гусь в окружении охраны важно направился в городок. Ну ясно, прямо к нашей лубяной избушке. Хорошо, что мамы сейчас нет дома, она опять в библиотеке, на сеансе последних новостей.

Хоронясь за деревьями, перебегая по газонам от кустика к кустику, мы последовали за делегацией. Лихорадочно соображая, куда бы и как нам понадежнее скрыться от этого злодея.

Но злодей и его команда никакого внимания на глупого зайца не обратили. Спокойно прошли мимо него. И мимо Козы-Дерезы тоже. А вот на соседней улице – Книжной – остановились возле домика, на котором красовался мушкетер в плаще, в широкой шляпе, с обнаженной шпагой в руке.

Из домика тут же выскочил... французский потомок Жюль. Он бурно поприветствовал Гуся и присоединился к его компании. Дальше они зашагали вместе. Причем передние охранники мощными плечами раздвигали встречных людей. Они все шли как ледокол по тонкому льду. Только треск стоял.

А мы с Алешкой, быстренько поняв, что, по крайней мере, сейчас опасность нам не угрожает, пристроились в хвосте этого каравана, предвидя что-то интересное.

Но ничего особо интересного не произошло. Вся команда вышла на причал и там остановилась.

Федя Гусь смотрел на озеро, а французский Жюль что-то угодливо объяснял ему и показывал рукой то в один край озера, то в другой. А потом достал какую-то бумажку и что-то по ней прочитал вслух.

Федя Гусь довольно внимательно слушал его и кивал головой, над которой стояло облако синего сигарного дыма.

О чем они говорят, мы, к сожалению, разобрать не могли.

Постояв на причале, помахав руками и что-то обсудив, Федя Гусь и сопровождающие его лица вернулись к машинам. Тут нам удалось подобраться поближе, и мы услыхали фразу, которую Гусь сказал французу уже из машины:

– Значит, завтра в одиннадцать. На причале.

Машины захлопали дверцами, сорвались с места и исчезли, будто их и не было.

А представление на ковре шло своим чередом. И никто вокруг: ни зрители, ни актеры, ни даже мы с Алешкой – и не догадывались, что только что, у всех на глазах, произошло первое действие предстоящей драмы. С захватывающим финалом...

Мы догнали торопливо шагавшего на свою Книжную улицу француза и, делая вид, что не узнали его, болтая и смеясь, шли рядом некоторое время.

– О! – обрадовался он. – Приятная встреча! Как поживает ваша младшая сестренка?

– Когда как, – приветливо сказал Алешка.

– Хороший ответ, – засмеялся Жюль. – Куда торопитесь?

– Никуда, – ответил я. – Гуляем.

Жюль свернул к своему домику и помахал нам рукой:

– Встретимся на танцах, да?

– Вполне возможно.

...Алешка что-то почуял. Что-то складывалось в его голове.

– Завтра, Дим, в одиннадцать, обязательно придем на причал, – сказал он.

– Зачем? – удивился я.

– Я еще сам не знаю. Но чувствую – надо!

Внятно объяснил. И главное – коротко.

Вечером мы опять пошли на дискотеку все втроем. И француз часто приглашал маму танцевать, говорил ей приятные комплименты. Вовсю хвалил ее «старших братьев», и, в конце концов, они с мамой отхватили шикарный приз за лучший танец. Это был диктофон «Сони». Естественно, он достался маме, француз, как вежливый партнер, на него не претендовал. Алешка тут же его забрал.

Задолго до одиннадцати следующего дня мы торчали на причале. Вернее, уселись в нашу лодку, с удочками для конспирации, и вовсю болтали с лодочником.

Разговор незаметно свернул (я позже понял, что это Алешка его незаметно свернул) на белых карасей.

– Я не рыбак, – сказал по этому поводу лодочник, – но от других рыбаков тоже слышал, что в одном водоеме белых и золотых карасей одновременно быть не может.

– А главное, – сказал Алешка, – золотые караси живут по всему озеру, а белые – только в одном месте ловятся.

Но тут разговор наш прервался, потому что на причале появился приветливый Жюль.

– Бонжур! – крикнул ему Алешка. – Мы – на рыбалку, а вы? Хотите с нами?

– Благодарю, – с видимым сожалением отказался Жюль. – Но за мной сейчас придет катер, и я отправлюсь на нем в маленький вояж.

– А вы нас с собой не возьмете? – нахально попросил Алешка. – Прокатиться?

– Это не мой катер, – мягко отказал француз. – Я сам буду гость на его палубе.

– А вы попросите капитана, – мягко настаивал Алешка.

– О! Этот капитан – большой коммерсант в России. Он очень серьезный и деловой человек. Боюсь, что он будет против.

– Жаль, – вздохнул Алешка, и в его глазах француз Жюль прочитал, что младшая сестренка в ближайшее время на дискотеке не появится.

– Не расстраивайся, Алекс, – поспешил Жюль. – Я попробую. – И опять я увидел в его лице какой-то интерес. Будто он вспомнил что-то важное.