Скелеты в тумане - Гусев Валерий Борисович. Страница 5

Папа сидел у руля. Он стал какой-то незнакомый: спокойный, уверенный и строгий. Даже очки его не портили. И драная шляпа.

Он чуть пошевеливал румпель, подтягивал или отпускал шкот и зорко смотрел вперед и одновременно поглядывал на нас, чтобы мы не нарушали морской порядок. И не вывалились за борт.

А мама... я ее не узнавал: она опустила руку в воду и улыбалась. Как перед танцами с магнолиями и фруктами.

Солнце стояло еще низко, но все равно светило хорошо, приветливо. Оно сразу высушивало капли воды, падавшие на туго надутый ветром парус и брезентовый тент. Я облизывал соленые губы, внутри у меня как будто все пело...

– Папа! – вдруг завопил Алешка. – Смотри, куда правишь. Сейчас врежемся!

Впереди, прямо по курсу, торчал из воды круглый мокрый камень, будто верхушка подводной скалы. Лодка летела прямо на него. Я вцепился руками в теплый борт, оглянулся на папу – что с ним?

Папа спокойно улыбался, словно приготовил нам сюрприз. Он не только не думал обходить скалу, он все время держал лодку прямо на нее.

До камня оставалось совсем чуть-чуть. И вдруг – я уже готовился зажмуриться – он нырнул и исчез. И снова появился за кормой. Как поплавок.

– Тюлень, – завопил в восторге Алешка. – Усатый! Настоящий! Вот это страна – тюлени на каждом шагу!

Тюлень таращил нам вслед глаза на круглой голове и, наверное, ругался по-своему.

Лодка тем временем вышла из губы. Папа немного изменил курс, и встречь нам, немного сбоку ударил ветер, и в скулу правого борта начала ритмично бухать крутая морская волна, и нос лодки стал подпрыгивать на ней. Лодка сильнее накренилась, и над палубой еще выше стали взлетать зеленые брызги и блестеть на солнце. Снова догнавших было нас чаек окрепший ветер отнес в сторону как горластое облако.

– Забирайтесь в каюту, – сказал папа. – Сейчас будет холодно.

И верно. У меня сразу стали мерзнуть руки, потом нос и уши. Мама подняла капюшон куртки, а мы с Лешкой забрались в каюту, прижались друг к другу и укрылись одеялом. Скоро согрелись и даже задремали, прислушиваясь сквозь легкий сон к шуму воды за бортом и голосам родителей, которые все время относил ветер.

– Держи поближе к берегу, – осторожно попросила мама.

– Нельзя, – ответил папа. – Это опасно. Там могут быть подводные камни. Поморы говорят: дальше в море – меньше горя.

Я не разобрал сквозь дрему, что ответила мама, но по ее голосу понял, что она опять немножко завяла. Магнолии вспомнила.

Потом качка стала ровнее, голоса становились все тише, плеск волн в борт лодки – все монотоннее. Мы крепко заснули.

Глава V

Полнолуние не учел!

Мы проснулись от скрежета лодки по камням и веселого голоса папы:

– Подъем, бродяги! – кричал он. – Обед проспали!

Мы вылезли из каюты. Лодка стояла, уткнувшись носом в берег. Сзади было море. Впереди – глухой лес. Над головой – пасмурное небо. И никого кругом. Только мы и лодка. Стало как-то одиноко.

Папа это понял и пришел на помощь:

– А ну не унывать, а то домой отправлю! Быстренько собирать сушняк на топливо. Достать казанок для каши и котелок для чая! Свистать всех наверх!

Все спорилось в его руках. Запылал и весело затрещал костер – наш первый костер на берегу Белого моря. Забулькала вода в котелках, запахло вареной гречкой. Дядя Саша дал нам в дорогу баночку гусиного жира, и мама щедро заправила им кашу. Та еще кашка получилась! А чай! В моей кружке плавали хвойные иглы и пепел от костра, и от этого он казался еще вкусней. И пах теплым дымом!

Никогда еще не было так хорошо.

Только почему-то иногда тревожно вспоминались украденная карта и выстрелы на берегу. Мне все время думалось, что этот жулик в кепке так просто от нас не отвяжется. Будет за нами следить на лесных тропах и морских просторах. Потому что без нас он заброшенный рудник не найдет. А из-за такого куска золота он способен сделать любую пакость... Пусть только попробует, с усилием взбодрился я, поглядывая на папино ружье.

И все опять стало хорошо. Впереди прекрасное путешествие. Мы сидим вокруг ровного жаркого костра – у папы он получился очень деловой, добрый и уютный, – пьем чай с хвойными иглами, и все вокруг становится теплее и светлее. Опять выглянуло солнышко. И не пугал дальний опасный путь и суровая первозданная природа. Она нам стала очень нравиться.

Алешка отвалился от чая и без перерыва принялся за чернику – благо даже от костра для этого отходить не нужно было – только руку протяни: крупная, как виноград, черная и спелая, полная витаминов. Папа поднялся, прошел в глубь леса, побродил там и принес маме несколько желтых ягод морошки, прямо на длинных стеблях. Мама улыбнулась ему, а он опять похвастался:

– Это еще что! Я тебя тут в жемчуга одену! Дай только срок.

– Слыхали уже, – отмахнулась мама. – Пятнадцать лет.

Тогда папа посмотрел на часы и сказал:

– Пора. Завтра до полудня нам надо добраться до Лесозавода. В путь.

Мы вымыли котелки морской водой, залили костер и снова вышли в море.

И шли почти до вечера, пока не остановились на ночлег.

Первая наша походная ночевка тоже ознаменовалась событием. Вообще почти каждая ночь в путешествии была с приключениями...

– Здесь песчаное дно, – сказал папа, когда мы приставали к берегу. – Только сейчас прилив, и его не видно. Ночевать здесь будет не опасно.

И мы не стали возиться с палаткой, а, напившись чаю с гречневой кашей, улеглись прямо в лодке, в каюте. Папа плотно зашнуровал вход в нее, хотя был уверен, что на воде, при легком ветерке, комары нас не достанут. И мы залезли в спальные мешки и под одеяла. Мама загасила свечку, и стало тихо и темно. Так тихо, что был слышен легкий плеск волны в берег и шум сосен от ночного ветра.

Лодка тихонько моталась и покачивалась на якоре, который мы соорудили из обрывка железной цепи, собрав его в тяжелый комок. За бортом иногда что-то всплескивало, наверное, рыба...

Я открыл глаза от того, что папа вдруг сильно навалился на меня, а мама недовольно проворчала Лешке сквозь сон: «Ляг на место». Происходило что-то непонятное – казалось, что лодка не спеша начинает крениться и все сильнее и сильнее заваливается на борт. И я совсем проснулся в тревоге: мне почудилось, что под нашу лодку поднырнул кит и стал всплывать, и что наша лодка, наклоняясь все больше, вот-вот перевернется и скатится с его круглой мокрой спины.

Я хотел вскочить, но на мне ворочался и ворчал папа. А мама все сильнее воевала с Алешкой. Мы все спутались руками и ногами в какой-то клубок. Наконец мы окончательно проснулись и, барахтаясь, выбрались друг из-под друга. Папа раздернул полог – стало светло – и, выглянув наружу, удивленно присвистнул. Лешка тоже высунулся и тоже свистнул.

– А где же море? – удивленно спросил он.

– Ничего себе, – сказал папа и поскреб макушку. – Я полнолуние не учел, – и стал выбираться наружу.

Я – следом.

Картинка была еще та! Лодка лежала на суше, почти на борту. Море ушло чуть ли не до другого берега. Перед нами вместо воды расстилалось песчаное дно, покрытое кое-где камнями, обросшими мятыми водорослями.

– Полнолуние. Сильный отлив, – сокрушенно объяснил папа. – Как это я не учел?

– Не учел, – поджав губы, сказала мама. – Хорошо еще, что лодка совсем вверх дном не шлепнулась. Сидели бы мы сейчас под ней, как в бочке.

Алешка тут же выпрыгнул за борт и стал собирать морские звезды – их было очень много – и большие, с тарелку, и крохотные, с ноготок. При этом он визжал с таким восторгом, будто подбирал не звезды, а золотые монеты.

Папа ужасно расстроился своим промахом. И постарался его исправить. Выгнал нас из лодки, заставил перетащить вещи на берег и разбить временный лагерь. А сам, с моей помощью, поставил лодку на ровный киль. Это было не просто. Она легла одним бортом на камень, и мы долго ворочали ее, пока выправили. Но спустить ее на воду – и не мечтали. Лодка тяжелая, и протащить ее по влажному песку до воды нам было не под силу.