Книжка про Гришку - Погодин Радий Петрович. Страница 13

- Действительно, - сказала она. - Кто-то кричит. Как будто тонет.

- Может, и тонет, - сказал Гришка. Спрыгнул с подоконника и опять огородами побежал на улицу к парню Егору, что сидел на бревнах.

А девушка уже вышла. Посмотрела на парня и засмеялась. И пошла вдоль по улице по своей стороне. И парень засмеялся. И тоже пошел по улице по своей стороне. Они шли, как будто между ними протекала река и не было мостика, чтобы им встретиться.

- Ничего, - сказал Гришка. - Мостик, наверное, будет.

Он прибавил девушку Таню и парня Егора к толпе своих друзей. Поставил их на картине позади Ларисы Валентиновны. Но чтобы они не стояли так безразлично, он, поразмыслив, посадил их на белого коня Трактора верхом. Получилось красиво. А когда дорисовал картину, сел на бревна и задумался.

"Что ли, мне закричать на тот берег? Чувства у меня тоже хорошие". Он и не закричал еще, как его кто-то за плечо тронул. Обернулся Гришка позади него девочка Лиза стоит.

- Ты чего так громко кричишь? - спросила девочка Лиза. - Даже мой Шарик, на что вертлявый и озорной, и тот услышал.

- А ты чего такая нервная? - спросил Гришка. - Вдруг гроза, а ты нервная.

Девочка Лиза села рядом с Гришкой, повздыхала и рассказала историю, печальную до слез.

АХ, КАКОЙ ЖАБИК

Началась вся история с художника-живописца Мартиросяна. Зимой художник Мартиросян устроил в городе Ленинграде персональную выставку своих картин под общим названием "Моя волшебная новгородская родина". На всех картинах были изображены деревня Коржи и ее окрестности в таких ярких красках, что многие посетители выставки написали в книгу отзывов восторженные слова. И про себя решили не ездить в отпуск на Южный берег Крыма, на Кавказ или в Прибалтику, но поехать именно в Коржи, полюбоваться красотой Валдайских угоров. Взрослые посетители выставки взяли своих детей, а те, естественно, взяли своих собак. Собаки все с родословными, такими длинными и неистребимыми, как корень растения под названием "хрен". Все, как одна, с медалями за красоту и породу.

Дачные дети ходили по берегу реки, водили своих собак на поводках, друг на друга смотрели свысока - каждый считал, что его собака неизмеримо выше по происхождению, чем все другие. На красоту окрестностей они не смотрели - все на своих собак смотрели, чтобы те не испачкались, предположим, в навозе, поскольку по улице ходит деревенское стадо и испачкаться породистой собаке можно в один миг.

Девочка Лиза ничего про собачью чистопородность не подозревала. Она подобрала себе щенка, который случайно оказался в деревне Коржи и, дрожа от дождя и холодного ветра, пришел ранней весной к ней на крыльцо и поцарапался в дверь. Он был совсем маленький, с совсем голым брюхом. Уши у него печально висели, с хвоста капала сырость. Глаза смотрели на Лизу с мольбой. Девочка Лиза была счастлива со своим щенком, которого за круглый вид прозвала Шариком. Счастье их кончилось именно в тот момент, когда девочка Лиза, обидевшись на Гришку и Пестрякова Валерия, пошла презирать их в свой палисадник, где пышно росли цветы.

"Гришка глупый, Пестряков грубый, - думала Лиза. - Не стану я с ними дружить. Они мне совсем не подходят".

Щенок Шарик попытался лизнуть Лизу в нос, чтобы хоть таким образом развеять ее настроение.

- Шарик, Шарик, - сказала Лиза, - я сейчас привяжу тебе золотую ленточку на шею и пойду с тобой на берег реки, где гуляют культурные дети со своими красивыми собаками. А на этих бескультурных Валерку и Гришку я обижена на всю жизнь.

Обида - ах! - это трудное слово, но как оно легко произносится. Именно в этот момент Пестряков Валерий, чинивший рогатку, поежился и попросил маму:

- Мам, закрой дверь, сильно дует.

Гришка споткнулся, коленку ушиб. А дядя Федя, высунувшись в окно, осмотрел ясное небо.

- Тучи, - сказал дядя Федя. - Сгущаются.

Лиза привязала Шарика на золотую ленточку, вплела себе в косу золотой бант, надела золотое платье и прошлась со щенком по берегу реки, там, где прохаживались и прогуливали своих собак посетители выставки. Лиза шла носик кверху, губы шнурочком шелковым. Взрослые посетители, нужно им отдать справедливость, говорили с ласковыми улыбками:

- Ай, какая мордашка. Ах, какой жабик... - Это про Шарика.

- Ну, умница... - Это про Лизу.

Зато дети, как люди более искренние, именовали Шарика шавкой, сявкой, чучелом, муравьедом, даже помесью кошки с метлой. Про Лизу они говорили "дурочка", а также спрашивали: "Ты его для блох держишь?" Лиза не вынесла такого отношения, распечалилась, даже утопиться хотела или голодом себя уморить.

ТОГДА ОНИ ПРИТАЩИЛИ ОЛЬХУ

- Позор, - сказал Гришка, выслушав Лизин печальный рассказ. - Я тут сижу, кричу на тот берег, а нужно совсем о другом кричать. Пойдем к моему дяде Феде. Он нам поможет. Он одиноко скучает без дела.

Гришка неправду сказал - был не в курсе. Пока он прогуливался по деревне, дядя Федя сбегал в правление колхоза, провозгласил себя бригадиром дачников на покосе и сейчас энергично действовал у кухонного стола.

- Будем жарить баранину, - сказал дядя Федя. - Мне для ударной работы мясом заправиться нужно. Баранину я помыл, уксусом сбрызнул, перцем и солью посыпал, луком проложил. Пусть пропитывается. Ты поди на берег в ольшаник, там я видел две ольхи сухие, кем-то срубленные. Ты со своей подружкой приволоки их сюда. Уголь у ольхи стойкий, жар ровный - царские дрова. Раньше ольхой Зимний дворец отапливали. Она аромат прибавляет.

- Дядя Федя, пожалуйста, дайте совет.

- Это потом, - сказал дядя Федя. - Я сегодня, не поев баранины, не способен к оригинальным мыслям.

- Пойдем, - сказал Гришка девочке Лизе.

Тогда они притащили ольху.

Дядя Федя развел костер. Поджарил баранину на шомполе от старинного ружья. Когда они поели и облизали пальцы, дядя Федя сказал:

- Выкладывайте.

Гришка изложил Лизин рассказ в сокращенном и усиленном виде.

- Разве это беда? - сказал дядя Федя и посмотрел на Лизу по-своему, как бы вбок, но все же прямо в глаза. - Эх, беда-лебеда! А ты не пробовала перейти речку вброд?

- Это еще зачем? - В Лизином вопросе, как распаренная каша, пыхтела обида. - Буду я ноги мочить в новом платье...

- Ладно. Придется снасть делать... Как зовут твою жучку?

- Шариком, - сказала Лиза.

- Какой размер?

- Маленький. Ему, наверно, три месяца. Такой, если взять без хвоста. - Она показала размер, какой бывает коробка из-под вермишели.

А ГДЕ У НАС ЛЬВЫ?

Лиза пришла чуть свет. Гриша и дядя Федя спали. Дядя Федя - на широкой кровати, которую купил благодаря своему ревматизму; Гришка - на раскладушке, как сверчок в алюминиевой мыльнице. Лиза села с Шариком у окна в кухне. Шарик тихо сидел, наверное, чувствовал что-то особенное.

Гришка проснулся от дяди Фединого громкого голоса.

- Гришка! - кричал дядя Федя. - Хочешь, чтобы я на покос опоздал? Мне еще бригаду нужно будить. Пока растолкаешь - умаешься. Вставай, Гришка, беги за водой. Ополоснемся, позавтракаем - и вперед, мальчик!

Гришка схватил ведро, за водой сбегал. А Лиза сидела с Шариком у окна и даже завтракать с Гришкой и дядей Федей не захотела.

- Да, - сказал дядя Федя. - Беда-лебеда!.. Снасть! Вот, бери снасть. - Он полез под кровать, достал оттуда ошейник в медных заклепках и бляшках с неизвестными письменами и знаками и ремешок узкий с кисточками по всей длине. Возле петли, за которую поводок рукой держат, была надета большая стеклянная бусина старинного вида.

Дядя Федя обрядил Шарика в ошейник. Погладил и сказал:

- Идите теперь туда, где тех собак выгуливают. Я скоро.

Лиза понурая шла, ничего не говорила. Гришка ее утешал - мол, дядя Федя не подведет.

Детей с собаками на берегу прибавлялось мало-помалу. Известно, городские, утомленные телевидением дети на летних каникулах любят поспать подольше. Гришка и Лиза прогуливались с Шариком, ни на кого не обращая внимания. Зато владельцы высокопородных собак то и дело поглядывали на Шариков ошейник и поводок. Один из них, Костя Гостев, владелец эрдельтерьера, предложил Лизе выменять ошейник и поводок на губную гармошку.