Тайная доктрина. Том II - Блаватская Елена Петровна. Страница 202

Все это нам прекрасно известно так же, как и что все вышесказанное никогда не было применено весьма ученым английским популяризатором Гёксли-Геккелианских теорий к genus homo. Он применяет это лишь к крапинкам протоплазмы, растениям, пчелам, улиткам и так далее. Но если бы он хотел остаться верным теории происхождения, то он бы должен был выказать себя таким же и по отношению к онтогенезису, в котором, как нам говорят, основной биогенетический закон гласит:

Это показывает нам, что каждая живая тварь и вещь на Земле, включая человека, развилась от одной общей первичной формы. Физический человек должен был пройти через те же стадии эволюционного процесса различных способов размножения, как прошли их и прочие животные; он должен был делиться; затем гермафродит дал рождение своему потомству парфеногенерически (по беспорочному принципу); следующая стадия должна была быть яйцеродной – сначала, без всякого оплодотворяющего элемента, затем «при помощи оплодотворяющей споры»; и лишь после конечной и определенной эволюции двух полов стал чело век определенным «мужчиной и женщиной», когда размножение посредством полового сочетания стало всеобщим законом. До сих пор все это научно доказано. Остается лишь одна вещь, для утверждения – именно простой и ясно описанный процесс такого до-сексуального размножения. Это приведено в Оккультных книгах; попытка дать краткое изложение этого процесса была сделана автором в первой части этого тома.

Оно должно быть так или – человек является существом особым. Оккультная Философия может назвать его таким, вследствие его определенно двойственной природы. Наука не может сделать этого, раз она отвергает, всякое вмешательство, за исключением механических законов, и не признает никакого иного принципа вне Материи. Первая – Архаическая Наука – допускает, что человеческое физическое сложение должно было пройти через все формы, от самой низшей до самой высокой его настоящей формы, или от простейшей до сложнейшей – выражаясь принятыми терминами. Но она утверждает, что в этом Цикле, Четвертом, форма эта, как уже существовавшая среди типов и образцов Природы в предшествовавших Кругах, – была совершенно готова для человека в самом начале этого Круга [1583]. Монада должна была лишь вступить в астральное тело Прародителей, чтобы работа физического уплотнения началась вокруг туманного прообраза. [1584]

Что скажет на это наука? Конечно, она ответит, что, раз человек появился на Земле, как самый последний из млекопитающихся, то он, так же как и эти млекопитающиеся, не нуждается в прохождении через вышеописанные первичные стадии размножения. Когда он появился, то способ его размножения уже был установлен на Земле. В таком случае, мы можем возразить. Если до настоящего времени не было еще найдено ни малейшего признака звена между человеком и животным, то, следовательно, (раз Оккультная Доктрина должна быть отвергнута) он должен был появиться в Природе чудесным образом, подобно Минерве из головы Юпитера в ее полном вооружении; и в таком случае, Библия права вместе со всеми прочими народными «Откровениями». Потому презрение со стороны науки, столь щедро выказываемое автором «A Modern Zoroastrian» в отношении древних философий и экзотерических верований, является преждевременным и ничем не вызванным. Также и неожиданное открытие окаменелости, похожей на недостающее звено, ничего не изменит. Ибо подобный единичный образец, так же как и научные заключения, выведенные на его основании, не смогли бы утвердить его, как давно искомую реликвию, то есть, как останки неразвитого, все же, однажды, одаренного речью человека. Нечто более потребовалось бы для окончательного доказательства. Кроме того, даже Книга Бытия упоминает о человеке, своем Адаме из праха, только начиная от той точки, где Тайная Доктрина оставляет своих «Сынов Бога и Мудрости», и начинает заниматься физическим человеком Третьей Расы. Ева не «рождена», но выявлена из Адама по способу «Амёбы А», через сокращение в центре и выделение Амёбы В – посредством деления. [1585]

Также и речь человеческая не развилась из различных животных звуков. Теория Геккеля, по которой «речь возникла постепенно из нескольких простых животных звуков, ввиду того, что подобная речь еще посейчас существует среди немногих рас самого низшего типа [1586], совершенно ошибочна, как заявляет это в числе других и профессор Макс Мюллер. Он утверждает, что никто еще не представил вполне основательного объяснения, каким образом появились «корни» языка. Человеческий мозг необ ходим для человеческой речи. И цифры, относящиеся к размеру соответственных мозгов человека и человекообразной обезьяны, показывают, как глубока пропасть, разделяющая их. Фогт говорит, что мозг самой большой обезьяны, гориллы, измеряется не более, нежели в 30'51 куб. дюймов, тогда как средний мозг плоскоголовых австралийских туземцев – сейчас самой низкой расы – достигает до 99'35 дюймов! Цифры являются опасными свидетелями и не могут лгать. Потому, как справедливо замечает доктор Ф. Пфафф, предпосылки которого настолько же правильны и точны, насколько его библейские заключения неразумны:

Таким образом, из предыдущего легко усмотреть, что для того, чтобы доказать теории Гёксли и Геккеля о происхождении человека, требуется не одно звено, но большое число «недостающих звеньев» – настоящая лестница прогрессирующих, эволюционных ступеней – которые должны быть сначала найдены, а затем представлены наукою мыслящему и рассуждающему человечеству, прежде чем оно откажется от веры в Богов и в бессмертную Душу в пользу культа четвероруких предков. Простые мифы ныне приветствуются, как «аксиомы истины». Даже Альфред Рёссель Уоллэс утверждает, вместе с Геккелем, что первобытный человек был обезьянообразным существом, лишенным дара речи. На это проф. Джоли Дженкинс отвечает:

Между прочим, Геккель часто оказывается в непосредственном конфликте с лингвистической «наукою». В своих нападках на Эволюционизм [1589] проф. Макс Мюллер заклеймил теорию Дарвина, как «уязвимую от начала и до конца». На самом деле лишь частичная истина многих второстепенных «законов» Дарвинизма находится вне оспоримости, – по-видимому, де Катрефаж не принимает естественный подбор, борьбу за существование и изменение видов, как доказанные окончательно и раз навсегда, но лишь pro tempore. Но, может быть, не худо было бы углубить лингвистическую теорию против теории «обезьяньего предка».