Тайная доктрина. Том II - Блаватская Елена Петровна. Страница 61

Читатель может спросить– почему мы вообще говорим о драконах? Мы отвечаем, во-первых, потому, что знание о существовании подобных животных есть доказательство огромной древности человеческой расы; и во-вторых, чтобы показать разницу между действительным зоологическим смыслом слов «Дракон», «Нага» и «Змий» и значением метафоры при их символическом пользовании. Непосвященный читатель, ничего не знающий о тайном языке, найдя одно из этих упомянутых слов, весьма вероятно, примет его дословно. Отсюда quidproquos и несправедливые обвинения. Два примера достаточны. «Sed et Serpens?» Да, но какова была природа змия? Мистики интуитивно видят в Змии Книги Бытия животную эмблему и высокую духовную сущность; космическую силу, сверхразумную, «Великий Упавший Свет», дух надзвездный и воздушный и теллурный одновременно, «влияние которого окутывает наш земной шар» (qui circumambulat terram), как излагает это де Мирвилль [472], христианин, фанатик мертвой буквы, и «который проявил себя лишь в физической эмблеме, лучше всего отвечающей его моральным и умственным извивам» – то есть, в змеевидном образе.

Но что же сделают христиане из Медного Змия, «Божествен ного Целителя», если мы будем рассматривать змия как эмблему хитрости, лукавства и зла; как самого Сатану? Возможно ли будет когда-либо установить линию разграничения, когда она произвольно проведена в сектантском теологическом духе? Ибо если последователям римско-католической церкви преподается, что Меркурий и Эскулап или Асклепий, в действительности представляющие из себя одно лицо, являются «дьяволами и сынами дьявола», и жезл и змий последних есть «Жезл Дьявола», то как быть с Медным Змием Моисея? Каждый ученый знает, что как языческий «жезл», так и еврейский «змий» есть одно и то же, именно Кадуцей Меркурия, сына Аполлона Пифона. Легко понять, почему евреи приняли змеевидный образ для их «обольстителя». У них он был чисто физиологичным и фалличным и никакое количество казуистических рассуждений со стороны римско-католической церкви не сможет придать этому иного смысла, когда тайный язык будет хорошо изучен и еврейские свитки прочитаны в их числовом значении. Оккультисты знают, что Змий, Нага и Дракон, каждый имеет семеричное значение; что Солнце, например, было астрономической и космической эмблемой двух противоположных Светочей и двух Змий гностиков, доброго и злого. Они также знают, что при обобщении заключения науки, так же как и теологии представляют две самые нелепые крайности. Ибо, когда первая говорит нам, что достаточно проследить легенды о змиях до их первоначального источника астрономической легенды и серьезно задуматься над Солнцем, победителем Пифона, и над Небесной Девой в Зодиаке, отбрасывающей назад пожирающего дракона, чтобы иметь ключ ко всем последующим религиозным догмам, – легко усмотреть, что, вместо обобщения, автор просто прислушивается к христианской религии и Откровению. Мы называем это одною крайностью. Мы видим другую, когда теология, повторяя знаменитое решение Трентского Собора, старается убедить народные массы, что

На это Оккультная Философия отвечает: докажите сначала существование Дьявола, как особи и затем мы сможем поверить в подобное прирожденное одержание. Весьма малая степень на блюдательности и знания человеческой природы будут достаточны, чтобы доказать ошибочность этой теологической догмы. Если бы Сатана имел реальность в объективном или даже субъективном мире (в церковном смысле), то именно жалкий дьявол увидел бы себя хронически одержимым и даже одержанным злобными – следовательно большинством человечества. Именно, само человечество и, в особенности, священство, возглавляемое надменной, беспринципной и нетерпимой римско-католической церковью, зачало, родило и любовно воспитало Духа Зла. Но это уже отступление.

Да, автор прав, и если бы кто захотел иметь полное представление того престижа, которым пользуется змий вплоть до наших дней, он должен был бы изучить этот вопрос в Индии и узнать все, во что еще верят в связи с Нагами (кобры) и, что приписывается им в этой стране. Также следовало бы посетить африканцев племени Whydah и Voodoo из Порт-о-Прэнс и Ямайки, нагалов в Мексике, и па или людей-змей Китая и т. д. Но почему изумляться, что змию «поклоняются» и, в то же время, проклинают его, раз мы знаем, что с самого начала он был лишь символом? В каждом древнем языке, слово дракон означало то, что оно означает и сейчас на китайском языке, именно длинный или же «существо, отличающееся разумом», а на греческом ??????, или «тот, кто видит и стережет» [475]. Неужели же подобные эпитеты могли относиться к животному, носящему это наименование? Неужели не очевидно, что куда бы суеверие и забвение первоначального смысла ни привело ныне дикарей, но вышеуказанные определительные предназначались для человеческих прообразов, символами которых были Змии и Драконы. Эти прототипы – по сей день именуемые в Китае «Драконами Мудрости» – были первыми учениками Дхиани, которые были их Наставниками; короче говоря, они были первыми Адептами Третьей Расы и затем Четвертой и Пятой Расы. Имя это стало универсальным, и ни один здравомыслящий человек до начала христианской эры никогда не смешал бы человека с символом.

«Символ Кнуфа или Мировой Души», пишет Шамполлион –

Агафодэмон был одарен «познанием добра и зла», то есть Божественной Мудростью, ибо без последнего и первое невозможно [477]. Приводя слова Ямвлиха, Шамполлион доказывает, что он был: