Карусель в голове (рассказы) - Голявкин Виктор. Страница 4

ДАВНО БЫ ТАК!

Зимой спортсменам раздолье: коньки, лыжи и прочее. И летом хорошо спортсменам: хочешь плавай, хочешь в футбол играй. А осенью? Нет ни снега, ни солнца. Настроение у многих скверное. Начинают грустить и бездельничать. Дома сидят сложа руки. И смотрят в окно. За окном дождь и ветер. И вот они дома сидят и грустят. Один говорит: - Эх, зимой хорошо! А другой: - Эх, вот летом! И продолжают смотреть в окно. Один мой знакомый любил коньки. Он зимой на коньках катался. А осенью он в окно смотрел и ждал зиму. Так вот однажды он смотрит в окно. И видит: бегут по асфальту мальчишки. Их человек пятьдесят бежит или больше. Хотя никакого снегу нет. Самая настоящая осень. Кое-где даже лужи. А им хоть бы что! Ноль внимания! Они все в спортивных костюмах. И без всяких коньков. За мальчишками радостный пёсик скачет и с удовольствием на мальчишек лает. Тогда мой знакомый что сделал? Первым делом он от окна отошёл. Вторым делом он вышел на улицу. А в-третьих, он пробежал вокруг дома пять раз. Хотя и без коньков, а всё же... Давно бы так!

ФОНАРИКИ

Ясный солнечный день выдался в воскресенье. Папа взял Шурика в сельмаг и купил ему электрический фонарик, который сын давно просил. По дороге довольный Шурик долго светил в лицо своему отцу, а во дворе восхищённым ребятам. Восхищённые ребята побежали к своим родителям просить деньги на фонарики. Все ребята купили фонарики и радостно засветили в лица своим родителям. Родители жмурились и умилялись, а дети прыгали и смеялись. Потом они светили в лица друг другу, в морды кошкам, собакам, коровам и лошадям, в глаза петухам, курицам, гусям и индюкам, а также на букашек и козявок. На всё вокруг светили без передышки.

Собаки скулили и лаяли. Кошки ничего не понимали. Курицы тоже не понимали ничего. И сами-то ребята ничего не понимали, тратя батарейки попусту. Хотя бы вечера дождались. Куда там! Светили вместе с солнцем. - Не то делаем, - понял Валерик, - давайте будем зажигать фонарики в карманах друг у друга! К примеру, я свой фонарик зажгу в кармане у Алексея, а Алексей свой карман, то есть фонарик, зажжёт... нет, ну да - в моём кармане... - Я сам в своём кармане зажгу свой фонарик! - заорал Алексей. - Зачем мне его в чужой карман пихать? И ребята уже вовсю зажигали и выключали в своих собственных карманах свои собственные фонарики. - А ну-ка я в твоём кармане зажгу, - сказал Алексей Валерику. - Ага! Что я говорил! Так интересней! - заорал Валерик, подставляя свой карман. Менялись фонариками и зажигали во всех карманах. - Не то делаем! Совсем офонарели! Айда в подвал! - заорал Валерик. Ребята кинулись в подвал и долго там светили друг другу в лица. Вконец ослеплённые, они вылезли на солнце, и самый маленький Алёшка закричал: - А у меня, ребята, сам фонарик офонарел... клянусь, совершенно не зажигается... Ребята стали пробовать свои фонарики, у некоторых ещё горели. - Ничего, - сказал Валерик, - приобретём батарейки - и снова вперёд! И ребята побежали за новыми батарейками. И пошло всё сначала. Но вскорости Алёшку позвали домой, хотя ужасно не хотелось уходить от своих товарищей, потому что у него ещё горел фонарик. Хотя кошки и собаки попрятались. Петухи и курицы разбежались. Козявки и букашки влезли в землю, а вот индюки никакого внимания на фонарики не обращали, и поэтому светить на них было совсем неинтересно. Но фонарик у Алёшки ведь горел... На другой день утром Алёшка сразу вспомнил о своём фонарике. Папа с мамой ушли на работу, а бабушка ещё спала. Обычно она собирала внука в школу. Алёшка ходил в первый класс. И вот первым делом, проснувшись, он осветил своим фонариком настенные часы. Как раз в это время бабушка обычно просыпалась. Но вчера она, наверно, умаялась за день и продолжала спать. - Не буду включать свет, - решил Алёшка. И он тихо вышел на цыпочках в другую комнату, освещая путь фонариком. Сам умылся, оделся, попил молока. Уложил в сумку книжки. - Вот он где, фонарик, пригодился, - подумал Алёшка и спрятал его под подушку. - Интересно, что сейчас другие ребята делают со своими фонариками? - Вставай, Алёшка, - проснулась бабушка. - Спи, спи, бабуся, - ответил внук и вышел из дому.

СПЛОШНЫЕ ЧУДЕСА

Дело было так. Сначала я начал разгибать гвоздь в кухне на кафельном полу. А он не разгибался. Я хлопнул по нему молотком со всей силы, и три кафельных плитки разлетелись вдребезги. Целый час я возился с гвоздём. Мне захотелось есть. Я поставил на плиту варить картошку и обнаружил пропажу гвоздя. Я сбегал на стройку и притащил пять плиток и цемент. Я взялся за работу, но, как ни старался, мои плитки никак не укладывались вровень с другими. Две проваливались очень глубоко, а одна возвышалась над всеми. Я хлопнул по двум плиткам молотком, и они разлетелись вдребезги. Я вставил на их место запасные, но они возвышались над другими, и я не решался хлопнуть по ним молотком. Стал подчищать ножичком пол, после чего обнаружил, что и теперь они проваливаются. Я густо намазал их цементом, но теперь они опять возвышались, как я ни нажимал на них. Я хлопнул по ним молотком, и они разлетелись вдребезги. Оставалось идти за новыми. Я выпросил десять плиток, но мне не удалось их уложить с другими вровень. Я хлопал по ним молотком, и они разлетались вдребезги. Цемент носился по воздуху. Я кашлял и чихал. Я подмёл пол и обнаружил, что в полу теперь не хватает шести плиток, а не трёх, как раньше. Я вспомнил о картошке, но она превратилась в угли. Ни плиток, ни картошки, ни гвоздя... Я заглянул в кастрюлю и обнаружил там гвоздь. Сплошные чудеса! Я принялся снова разгибать его на плитках и раскрошил ещё две плитки. Но гвоздь разогнул. Я вбил его в стену и наконец-то повесил картину Шишкина "Утро в сосновом лесу". Я слез со стула и отошёл подальше, чтобы посмотреть издали, не криво ли она висит. И в этот момент картина грохнулась на пол и стекло разлетелось вдребезги. Проклятый гвоздь! Сплошные чудеса! Я вскочил на стул и стал со злости вколачивать его в стену, чтобы духу его больше не было, никогда его не видеть! Но он всячески изворачивался и подгибался, и мне никак не удавалось его как следует вколотить. Я подправлял его клещами и вбивал. Вбивал и подправлял. Я воевал с гвоздём. В дверь постучали. Я открыл. - Прекратите бить в стену, - возмущённо сказала соседка, - что вы там делаете? - Ничего... - сказал я, тяжело дыша. - Перестаньте немедленно. - Нет, я ему покажу! - Кому? - Гвоздю. - А что с ним? - Гнётся. Он всё время гнётся. Я его забью! - Бессовестный мальчишка, - возмутилась соседка, переходя на ты, - если тебе нужен гвоздь, то скажи. Она тут же притащила горсть гвоздей. Совсем новых. Как я сразу не догадался у неё попросить! - Вот, возьми любой гвоздь. А тот оставь в покое. - На этот гвоздь мне нечего злиться, а с тем гвоздём я рассчитаюсь. - Где это видано, чтобы с гвоздями рассчитывались! - сказала соседка. - Всё равно мне теперь нечего вешать на ваш гвоздь... - Ну, смотри мне! - Она ушла. А я лёг на кровать и укрылся одеялом с головой. Мне жалко было плитки. Я ненавидел гвоздь. Мне не хотелось есть. Ведь виноват был я. И я уснул. Во сне мне снились гвозди, которые сами вбиваются в стену, картошка, которая никогда не сгорает, и плитки, которые ничем не разобьёшь. Сплошные чудеса! Во сне всё было хорошо, но на самом-то деле всё было плохо... Да, многого я делать не умею... Сам не знал...