Аромат рая - Блейк Дженнифер. Страница 57

Коттедж состоял из шести комнат, анфиладой переходящих одна в другую. Его стены, установленные без фундамента прямо на землю, были сложены из саманного кирпича, штукатурка – из речного ила и мха или дернистого камыша заполняла промежутки между рамами из бруса. Окна оказались закрыты ставнями. Изнутри стены и потолок были побелены известью. Дощатый пол покрывали ковры блеклых расцветок и сомнительного качества.

Тем не менее в гостиной под потолком висела люстра из хрусталя и бронзы с дорогими свечами из пчелиного воска. На каминной доске красовались фигурки из севрского фарфора, а над самим камином в золотой раме висело зеркало в стиле рококо. Вся мебель была под стать тем креслам, на которых они сидели, и относилась к стилю последней эпохи, навеянной походом Наполеона в Египет. Не составляло большого труда догадаться, что именно озабоченность мадам Туссар внешним видом их жилища потребовала от нее убрать гостиную для приема посетителей мебелью по последней моде. Тем не менее казалось, что это стремление отнюдь не распространялось на остальную часть дома.

Странное убранство дома, указывающее на то, что в нем привыкли обходиться с наименьшими затратами, тем, что имели, не позволяло Элен чувствовать себя удобно после заявления Жози, что месье Туссар – ее теперешний любовник и защитник. «Никто не мог ожидать, что Жози бросится в объятия этого мужчины ради его прекрасныхглаз, – размышляла Элен. – Приходится предположить, что бывший чиновник только ради удовольствия делить с Жози общество потратил громадную сумму денег. И это в то время, когда мадам Туссар вынуждена сама убирать дом. Видимо, месье Туссар располагал какими-то средствами, о которых его жена и не подозревала, но если так, то что это за средства? И как ему удавалось скрыть их от нее?»

– А как себя чувствует ваш муж? Надеюсь, с ним все в порядке? – заговорила наконец Элен.

– Великолепно. Он получил новую должность. У префекта колонии. Жаль, что это временная должность, – сообщение о передаче колонии Америке явилось для нас ударом, мы ведь надеялись, что Клод сможет отправиться с префектом Луссатом, когда его назначат с повышением.

– Ну, будет еще какая-нибудь должность, наверняка.

– Мне кажется, это произойдет не скоро. Я просто презираю это место.

– Неужели? А мне Новый Орлеан нравится.

– Как он может вам нравиться после такой тяжелой лихорадки, которую вы перенесли... Я живу в постоянном страхе, что Клод или я можем заболеть этой ужасной болезнью. Мне бы не хотелось, чтобы меня похоронили здесь. Говорят, могильщики прорубают топором отверстия в гробах, чтобы они не уплыли из могил, а еще будто бы гробы замуровывают в стены до тех пор, пока трупы не выветрятся, после чего на место предыдущего гроба устанавливают следующий. Ужасно, кошмар! Я сочувствую бедной Флоре Мазэн – ей приходится ломать голову над тем, как в таких условиях захоронить останки отца.

– В последнее время Флора плохо выглядит, – чтобы сменить тему, проговорила Элен.

– Да. Кто-то говорил, что и помолвка ее расстроилась. Хотя я думаю, это просто злобные слухи, распространяемые неисправимыми сплетниками, поскольку только вчера я видела Флору в магазине женской одежды. Она выбирала лен и батист, которые больше всего подходят для приданого.

– Скорее всего проблема, если она и существовала, оказалась решенной, – сказала Элен, вздохнув с облегчением. – А вы еще не слышали, кто этот счастливчик?

Мадам Туссар понимающе взглянула на нее.

– Скорее всего я подумала бы, что это Гамбьер, вы же знаете, но его дня три назад видели в объятиях этой распутной актрисы, Жозефины Жоселин. Моему Клоду в свое время выпало узнать пикантную новость о встрече, свидетелем которой он стал – между Мазэном и еще одним человеком накануне смерти отца Флоры.

– Вы имеете в виду встречу, на которой обсуждались условия брачного контракта?

– Этого Клод мне не сказал бы! Вы же знаете, какими мужчины становятся, когда им кажется, что они и так слишком много рассказали. Однако предположительно они собирались из-за одного мужчины.

– И кто же этот мужчина?

– Моя дорогая, я в замешательстве, как вам это сказать, поскольку, мне кажется, вы не имеете об этом представления...

Элен показалось, что в маленьких глазках женщины мелькнула определенная тревога с примесью нетерпеливого ожидания. То, как ее внимательно рассматривала мадам Туссар, близко наклонившись к ней, и то, как она с ней разговаривала, насторожило Элен. Внезапно она вспомнила встречу между Райаном и Мазэном в тот вечер, когда они устраивали прием. Казалось, эта встреча носила частный характер, наверняка это совсем не то, на что так настойчиво намекает мадам Туссар.

– О чем не имею представления? – резко спросила Элен.

– Почему этот Мазэн так настойчиво стремился уговорить Байяра обручиться с его дочерью? – вопросом на вопрос ответила мадам Туссар, поспешно отводя свой взгляд в сторону.

– Я этому не верю...

– Как хотите, chere, но Клод точно слышал, как обсуждался этот вопрос. Простите меня, если я вас огорчила; это совсем не входило в мои намерения. Но я не могла не предупредить вас об этом. Мужчины так безжалостны к женщинам в вашем положении.

Сочувствие показалось Элен таким неискренним, что у нее даже зародилось подозрение – а не из мести ли она говорит ей все это? Элен поставила эту женщину в неудобное положение, и та нанесла ей удар по самому уязвимому месту.

«Неужели мадам Туссар настолько мелочна? – подумала Элен. – И это несмотря на то, что она совершила оплошность совершенно случайно. Да, люди способны на мелочные поступки, если задета их гордость».

Элен не встала и не ушла, хотя ей этого очень хотелось. Для того чтобы доказать, что эти новости не произвели на нее ожидаемого впечатления, она проговорила с мадам Туссар еще добрых полчаса. Ее долгое пребывание в доме становилось уже почти нарушением правил приличий. И то, что ей не подают какую-либо закуску или освежающий напиток, еще раз подтвердило ее догадку в том, что ни служанки, ни слуги, которые должны были бы приготовить и подать их, у мадам Туссар не существует. В конце концов, когда жена бывшего чиновника в отчаянии предложила налить ей стакан оранжада и отрезать кусок пирога собственными руками, Элен со всей любезностью откланялась и удалилась.

Но эта маленькая победа не подняла настроения Элен. Ноги ее дрожали, когда онанаправлялась обратно к дому Райана. Мыслями она снова и снова возвращалась к тому вечеру, когда Мазэн и Райан уединились в кабинете... вспомнила, как той же ночью свалилась в приступе лихорадки... и многое с тех пор оставалось неясным.

Разумеется, Элен могла бы расспросить Райана, могла бы, если бы между ними не пролегла такая пропасть... «Но в чем же все-таки заключалась суть разговора Райана с Мазэном? – не могла успокоиться Элен. – Может, действительно речь шла о женитьбе Райана?.. Вскоре после этого Мазэн умер. Если бы вопрос по-прежнему оставался открытым, в чем она сомневалась, Райан наверняка упомянул бы о своем решении. Или еще сообщит ей об этом? Райан и Флора... Нет, это невозможно. Ничто не указывало на их связь... Ничто, за исключением того, что, как и другие, он переживал за эту девушку, – она ведь потеряла отца... С другой стороны, Элен знает его пристрастие легко добиваться богатства, а Флора... Флора – единственная наследница...»

Наверняка девушка не станет ей больше докучать просьбами о духах для обольщения мужчины, с которым живет. Не настолько она бесстыдна и эгоистична, чтобы чувства и переживания других людей для нее ничего не значили...

«Нет. Это просто невозможно. Невозможно».

Поздний сентябрь принес с собой непогоду. Высоко в сером небе ветер гнал облака. С юга, из болотистой местности, потянулись в глубь страны морские птицы. На реке и на озереразыгрались волны. Ветер изменил направление на северный, прогоняя невыносимую жару, от которой жители задыхались все лето, и делая дни неестественно прохладными.