Гном Гномыч и Изюмка - Балинт Агнеш. Страница 7

— Ну, такой нет, — покачал головой Изюмка. — Ты будешь такой, как все большие хомяки. А маленькие тыковки — те сделаются большими тыквинами. А пока вот что: там у плетня лежит множество отличных маленьких тыковок и кабачков. Тащи сюда штуки две-три. Мы из них и наделаем кораблей.

Фадейке только того и надо было. Очень даже быстро ондобрался до огорода, где Гномыч еще по весне посадил семена тыквы и кабачков.

Под густым шатром широченных листьев он отыскал первый кабачок величиной с хороший огурец. Ох и пришлось же Фадейке попотеть, пока он притащил кабачок во двор. Ведь он и сам был не больше этого кабачка.

— Молодец! — похвалил его Изюмка. — Тащи сюда следующий.

«Хорошо, когда есть такой мальчишка у тебя под рукой, — подумал Изюмка. — Всегда его можно за чем-нибудь послать».

Изюмка давно уже хотел поиграть в морской бой. С той самой поры, как увидел в Мининой книжке красивые картинкикораблей. Только ему лень было тащить в дом кабачки. А теперь на это был Фадейка!

Тем временем вернулся хомячок — сказать, что больше в огороде нет ни одного кабачка, ни одной тыковки.

— Ладно, хватит с нас и этих, — снисходительно сказал Изюмка и принялся разрезать на две половинки кабачки и тыквы. Выдалбливать тыквы изнутри он опять же поручил Фадейке.

Заниматься самому таким нудным делом у него не хватало терпения. Потом он поручил Фадейке нарвать листьев лопуха и прутьев, чтобы из них сделать паруса и мачты. Фадей старался изо всех сил. Изюмке оставалось только командовать:

— Не проскобли тыкву насквозь!

— Ищи прутья, какие попрямее!

— Смотри не продырявь лопухи! И все время в таком духе.

— Да, и еще: если Гномыч спросит, кому пришло в голову строить корабли, скажи, что тебе! Понял? — предупредил Фадея Изюмка.

— Нет, — покачал круглой головкой хомячок.

— Гномыч любит задавать всякие вопросы. А ты ему спокойно можешь отвечать: «Я, мол, и все тут». В конце концов, кто таскал тыквы? Ты! Верно я говорю?

— Верно, — согласился Фадейка.

Тут Изюмка решил: нечего время зря терять. И морской бой начался.

Разумеется, в атаку пошли Изюмкины корабли. Длинными палками Изюмка и Фадей толкали свои боевые суда вперед — от одного берега лужи к другому. Кому из них удавалось потопить корабль противника, тот принимался радостно кричать. Словом, замечательная получилась игра. Раза два Фадей угодил сам в лужу. Но быстро высох.

Когда домой вернулся Гномыч, на плаву остался один-единственный корабль и тот со сломанной мачтой и порванными в лохмотья парусами.

— И кому это пришла в голову такая мысль: погубить попусту столько маленьких тыквочек и кабачков? — рассердился Гномыч.

Фадей посмотрел на Изюмку, а тот начал ему подмигивать, чтобы напомнить об их уговоре. И это ему удалось.

— Мне, — простодушно сказал Фадей.

Но Гномыч очень удивился и, конечно, не поверил:

— Тебе? Как же она тебе могла прийти?

— Никак не могла, — уставившись глазками-бусинками на Гномыча, отвечал хомячок. — Мне ее Изюмка сказал.

Изюмка готов был сквозь землю провалиться.

— Я… я… — забормотал он. — Это… как его… Я сказал…

Зато Фадейка хорошо помнил, что сказал поросенок, и решил помочь ему:

— Ты сказал: «Если Гномыч спросит, чья была мысль, скажи: мол, твоя».

— Ага! — многозначительно произнес Гномыч, бросил на Изюмку строгий взгляд и, круто повернувшись, ушел в дом.

Тем временем поросенок принялся усердно работать: убирал обломки боевых судов, вымел двор. Да так, что ни прутика, ни семечка тыквенного не найти. Ничто больше и не напоминало о недавнем морском сражении.

Но Гномыч все и так хорошо помнил. И когда Фадейка заснул в прохладном доме, Гномыч отчитал Изюмку:

— Тем, что ты кабачки погубил, ты сам себя наказал. Теперь не скоро доведется тебе их есть. Ни со сметаной, ни без нее. А вот за то, что ты вину с больной головы на здоровую свалить задумал, за это я на тебя сильно обижен.

— Я сам на себя обижен, — признал вину Изюмка. И Гномыч не стал даже журить озорника. Он понял, что Изюмка впредь никогда не будет прятаться за Фадейкину спину.

ГДЕ ЭТОТ ФАДДЕЙ?

Рос Фадейка, подрастал. И с каждым днем становился все разговорчивее. Вначале это забавляло Изюмку. Вместе с Кишмишкой они обучали маленького хомячонка всяким стишкам и песенкам. А когда Фадейка потом их пел или декламировал, они чуть не умирали от восторга. Но Фадейка мог петь или читать стихи и невпопад. Например, приляжет Изюмка отдохнуть в тени под кустиком, а хомячок уж тут как тут. Наклонится над самым Изюмкиным ухом и запоет:

— Фадей! — прихрюкнет, бывало, на него Изюмка. — Будь хорошим хомячком, не приставай.

— Ладно, — тихо соглашается хомячок. А минуты через три снвоа за свое принимается:

…Кто в ногу не шагает…

— Кому я сказал? Будь… — начинает Изюмка.

А Фадей в ответ:

— Я и есть хороший хомячок!

— Был. На три минуты. Но я-то хочу по меньшей мере часок поспать. Ступай отсюда!

Иногда ему удавалось спровадить Фадея. А иногда и нет. Так что вместо сна Изюмке теперь чаще приходилось по-другому отдыхать: рыть пятачком землю на лугу. Изюмка надеялся, что однажды он выроет какой-то клад. Например, полный кувшин монет. На те монеты он купил бы: для Гномыча машину — стричь газоны, для дядюшки Грача — спортивный самолет с гнездом на прицепе, а для Фадея… Что же такое он купил бы для Фадея? Этого Изюмка еще не успел решить. Но в этот момент хомячок появился самолично и спросил:

— Изюмка, что ты там все время роешь?

— Так, ничего.

Хомячок не обиделся, а продолжал допытываться:

— А почему ты такой толстый?

— И никакой вовсе я не толстый! — заспорил Изюмка, а сам вытянулся в длину, насколько только мог.

— А почему ты, Изюмка, не можешь летать? Ну, как дядюшка Грач, например.

— Откуда я знаю? — зло хрюкнул поросенок.

— Может, ты очень тяжелый?

— Да не тяжелый я, пойми ты, — возмутился Изюмка. — Просто у меня нет крыльев для полета.

— А почему у тебя их нет?

— Потому что я — поросенок, — сказал Изюмка и зевнул.

— Изюмка, ты хочешь спать? — полюбопытствовал хомячок Фадей.

— Как тебе сказать…

— Так и скажи.

Тут Изюмке показалось, что если Фадейка еще что-нибудь спросит, он сбежит от него. Далеко-далеко…

Когда дело уже было сделано, Изюмка вдруг и говорит:

— Гномыч, а Гномыч, давай кому-нибудь отдадим или подарим нашего Фадея.

— Ну и ну! — удивился Гномыч. — С чего это ты вдруг?

— Надоел он мне.

— Что ты говоришь? А кто же еще недавно приставал ко мне, просил взять хомячка домой?

— Я тогда и не знал, сколько мне придется с ним натерпеться, — признался поросенок.

— Сколько? — допытывался Гномыч. — Что он такое сделал?

— Да так. В земле и то порыться не дает. И вообще.

— И поэтому мы должны отдать его кому-нибудь? Ладно, пришли сюда Фадея.

— Иди, тебя Гномыч зовет, — сказал Изюмка хомячку, а сам как ни в чем не бывало снова принялся рыть пятачком землю.

Вырыл ямку, улегся в нее и заснул. Благо, Фадей над ухом не бубнит. Проснулся в отличном настроении. Поиграть ему захотелось. В какую игру — он еще сам не знал. Но в любом случае для игры нужен Фадейка.

— Фаде-е-й! — принялся звать Изюмка. — Ты где-е-е?

Хорошо все-таки, когда есть с кем поиграть. Не надо к соседям плестись, просить; давайте поиграем немножко. Приятель всегда здесь, под рукой. Только где же это он?

«Наверное, я недостаточно громко хрюкал?» — подумал Изюмка и закричал так, что ему начало вторить эхо.

Но Фадей все равно не отзывался.

— Может, уснул? А скорее всего, лодырничает. Поднялся Изюмка, в дом сходил. Но Фадейка как сквозь землю провалился. А с ним заодно и Гномыч. Впрочем, Гномыч отыскался быстро: он сидел в саду за столом и читал свою газету «Весточки с полей».