Цыганский барон - Мартин Кэт. Страница 36

— Ты не виноват. Откуда ты мог знать, как все произойдет? Как мог вообще кто-то предполагать подобное?

И Кэтрин начала рассказывать о своих злоключениях. С той самой злополучной ночи, как ее выкрали из спальни и утащили в ночь.

— В реке нашли труп молодой женщины, — перебил герцог. — Узнать ее было уже невозможно, но возраста она была примерно твоего. Все поверили, что это ты.

Кэтрин поежилась.

— Может, все было так и задумано: заставить вас поверить в мою смерть.

И Кэтрин продолжала: о том, как была продана цыганам, как попала во Францию, как ее собирались продать паше, а вместо этого перепродали цыгану по имени Вацлав, как она оказалась в таборе пиндаров.

— Бедная девочка! Сколько ты выстрадала! — с сердцем произнес дядя, сжимая руку Кэтрин.

— Вначале я действительно пала духом, думала, что умру. И все-таки я жива.

Дядя Гил нахмурился.

— И эти цыгане, пиндары, помогли тебе вернуться домой?

Вот наконец они и добрались до места, о котором Кэтрин тяжелее всего было говорить.

— Среди них был один — мужчина по имени Домини. Он присматривал за мной, опекал и кормил. Он должен был привезти меня домой, но я… — Кэтрин отвернулась, не в силах продолжать.

— Не волнуйся, девочка. Если не хочешь — не рассказывай. Ты дома, в безопасности. Все остальное не важно.

— Я хочу рассказать, дядя Гил. Я должна. Будет довольно трудно вернуться к прежней жизни.

«Не просто трудно, скорее невозможно», — подумал Гил, но вслух говорить не стал. Какое все это имеет значение, если племянница здесь, рядом. Живая и невредимая. Как отплатить Господу за такой подарок?! Войдя в комнату, Гил едва узнал Кэтрин, так сильно она изменилась. Перед ним была не маленькая девочка, которую он помнил, а взрослая женщина — уверенная в себе и сильная.

— Расскажи мне об этом Домини, — сказал Гил, деликатно выводя ее на разговор.

Кэтрин грустно улыбнулась. Гил заметил в ее взгляде любовь и боль.

— Домини высокий, очень высокий, и кожа его смуглая и гладкая. Он очень красив — я не встречала мужчин красивее. Он совсем не такой, как эти лондонские денди. Он красив по-мужски. По правде говоря, он цыган только наполовину. Я думаю, отец у него — англичанин, хотя точно не знаю. Похоже, они не ладят с отцом.

— Понимаю.

— Хочешь верь, хочешь нет, но он не просто грамотен, а еще и хорошо образован.

Гил хмыкнул.

— Действительно странно звучит — образованный цыган.

— Совершенно верно, к тому же куда благороднее, чем многие из английских джентльменов,

— Что он сказал, когда узнал, кто ты такая?

— Ничего я ему не рассказала. Я пыталась сделать это несколько раз до встречи с ним, но, видишь ли, мне не верили и только били за это.

У старика защемило сердце. Что пришлось вытерпеть девочке! Он подумал о человеке, продавшем ее цыганам. Зачем? Кто мог совершить такое? Он поклялся себе найти ответы на эти вопросы. Негодяй поплатится за содеянное — будет плакать кровавыми слезами.

— Если бы ты ему рассказала, он помог бы тебе.

— Конечно. Он и так меня выручил: выкупил меня у Вацлава. Он заботился обо мне, защищал, даже с риском для жизни…

Кэтрин отвернулась и долго смотрела на огонь, пылавший в камине.

— Я полюбила его, дядя Гил, — тихо сказала Кэтрин и в этот момент стала такой беззащитной, как маленькая девочка, которую обидели. — Я не хотела. Я знала, что не должна — я старалась изо всех сил не поддаваться этому чувству, но… — Кэтрин затеребила платье.

— А этот мужчина, цыган, он тоже тебя любит?

— Нет, — покачала головой Кэтрин и, сделав над собой усилие, подняла глаза на дядю. — Но он в этом не виноват. Вначале я злилась. Я думала, что он меня просто использовал. Теперь я понимаю, что по-своему я была ему дорога. И он был честен со мной с самого начала.

— Он сказал, что не любит тебя? — Гил еле сдержался, чтобы не сказать, что он думает об этом негодяе Домини.

— Нет. Но я знаю, что он поклялся не жениться. И даже если бы он хотел жениться, ничего бы у нас не вышло. Я должна жить как графиня, а не как цыганка.

— Вот сейчас узнаю свою девочку, — с гордостью сказал Гил, обняв Кэтрин за плечи. — У тебя всегда была голова на плечах.

— Боюсь, дядя Гил, что один раз я все же потеряла голову.

Щеки Кэтрин вспыхнули, и Гил мысленно застонал.

С самого начала ее рассказа он понимал, что она не могла остаться нетронутой, но все же…

— Ты хочешь сказать, что этот цыган лишил тебя невинности?

Он из-под земли достанет этого ублюдка и убьет как собаку!

— Не совсем так. Скорее я сама отдала ему себя.

С удивлением Гил заметил, что Кэтрин не сожалеет о случившемся. Он вздохнул.

— Ты не первая девушка, ступившая на тернистый путь. Что бы ни случилось, все в прошлом. У нас прочное положение и много денег. Что-нибудь да придумаем.

Кэтрин кивнула. Она давно уже все обдумала и пришла к выводу, что ей удастся вернуть доброе имя. Но сейчас, когда все осталось позади, она чувствовала смертельную усталость.

— Давай продолжим разговор за ужином, — предложила Кэтрин. — Знаю, что слуги сразу начнут сплетничать, но, я думаю, мы сможем удержать их от сплетен хотя бы на какое-то время.

— Не волнуйся, Кэтрин. Слуг я возьму на себя, — решительно заявил дядя. — А пока, я думаю, тебе надо отдохнуть. Твоя спальня осталась такой же, как была. Я ничего не менял там.

Кэтрин радостно улыбнулась. С тех пор, как умер отец, она большую часть времени проводила в Лэвенхэм-Холле. Здесь находились и ее наряды, так что, благодаря чувствительности дяди, ей было во что переодеться.

— Я думаю, мне будет гораздо легче после отдыха.

— Конечно. И постарайся не думать о плохом. Как-нибудь все уладится.

Кэтрин кивнула. Разве не те же самые слова говорил ей Доминик? Все эти дни она ловила себя па том, что думает о Доминике, и только о нем. Где он? Что делает? Тоскует ли о ней? Или нашел другую подружку?

— Я так рада, что вернулась домой, дядя Гил, — проговорила Кэтрин, целуя старика в щеку.

Гил откашлялся и охрипшим голосом ответил:

— А уж как я рад…

Кэтрин медленно встала. Стараясь не обращать внимания на обескураженные взгляды слуг, она пошла к себе в спальню.

Но и во сне Кэтрин не было покоя. Образ Доминика тревожил ее. Она убегала от него, в глубине души надеясь, что он ее найдет. Она чувствовала, что сердце ее разрывается от одной мысли о расставании, но что-то заставляло ее прятаться от него. Она слышала, как он зовет ее, молит не исчезать. Потом вдруг раздался дерзкий насмешливый смех Яны.

И вот он снова с ней, обнимает ее, прижимает к себе, целует, его чудные смуглые руки ласкают ей грудь. По телу разливается тепло.

— Доминик, — шепчет она, прижимаясь к нему.

— Не покидай меня, — говорит он тихо, и она понимает, что на этот раз не сможет уйти.

Но что это? В комнате чужой! Кэтрин вскакивает с кушетки. Сердце ее бешено колотится, не сразу она осознает, где находится.

К действительности ее вернул испуганный шепот служанки:

— Простите, мадам, вы просили разбудить вас не позже семи. — Гэбби виновато смотрела на нее.

Кэтрин улыбнулась. Тепло от недавних объятий Доминика ушло, сердце забилось ровнее, но в душе была пустота. Один Всевышний знает, как она истосковалась по своему цыгану.

— Спасибо, Гэбби.

— Можно наполнить ванну?

— Будь добра. Теперь я буду относиться к этой роскоши так, как она того заслуживает, — с благоговением.

Кэтрин нежилась в теплой воде, пока она не остыла, затем вышла из ванны. Гэбби накинула на хозяйку свежее полотенце. Порывшись в шкафу, Кэтрин остановила выбор на бледно-голубом шелковом платье, с чуть присобранными у плеч рукавами и изящной вышивкой жемчугом на подоле.

Гэбби причесала Кэтрин, собрав волосы в упругий пучок на затылке. В сопровождении служанки Кэтрин спустилась в гостиную. Дядя подал бокал вина.

В своем строгом темно-синем сюртуке с высоким стоячим воротничком, жилете в бордовую полоску и бледно-серых брюках он выглядел моложе, чем днем.