Там, где белеют палатки юннатов - Зверев Максим Дмитриевич. Страница 12

На следующий день ребята у входа в норку положили тонкую длинную косточку из супа, а сами стали ждать.

Вскоре из-под пола вылезла мышь, сразу схватила косточку за середину и бросилась к норке. Бежать с косточкой мышке было удобно, но в таком положении добыча в норку не проходила. Тогда мышь спустилась под пол и, высунувшись, стала втягивать ее снизу. Но все напрасно, потому что косточка по-прежнему лежала поперек щели, и мышь не догадывалась схватить ее за конец. Так продолжалось довольно долго, пока случайно косточка не повернулась вдоль, и тогда мышь легко втянула ее к себе в норку.

Только под полом мыши чувствуют себя в безопасности. Они там дома. Но какой запуганный вид имеет мышь, когда она бегает по комнате в поисках корма даже ночью! Вековые гонения сказались на поведении маленького вредителя.

Все, что мышке под силу, поспешно утаскивается в норку. Лишь самые крохотные кусочки съедаются тут же на месте. Наблюдая за мышкой, ребята подметили смену одних движений другими в определенном строгом порядке, выработанном тысячелетиями.

Прежде всего мышке нужно осмотреться, осторожно выглянув из норки. Затем следуют поспешные лихорадочные поиски корма на полу. Найденный кусочек мышь спешит унести к норке. У входа мышка поступает двояко: если кусочек мал, она ныряет вместе с ним. Если же кусочек не пролезает, то, не выпуская его изо рта, мышь сначала силой старается протолкнуть его, а если это не удается, оставляет кусочек у входа, спускается в норку, и, высунувшись, начинает втаскивать кусочек по частям.

Но вот юннаты попробовали вмешаться и нарушить этот обычный установившийся распорядок.

Недалеко от норки они привязали на резинку кусочек хлеба. Другой конец резинки прибили к полу булавкой. Если резинку натянуть, то кусочек будет находиться как раз около норки, но не дальше.

Вот мышка нашла кусочек и быстро несется с добычей к норке. Но не тут-то было! На пороге норки резинка натянулась и не пустила кусочек дальше.

Мышь действует опять по-своему: она с силой, толчками засовывает корку в нору, как будто имеет дело не с маленьким кусочком, а с большим куском хлеба, с трудом пролезающим в норку. Но резинка продолжает оттягивать хлеб. Тогда мышь выпускает кусочек и ныряет в норку, чтобы сейчас же высунуться и начать втаскивать кусочек изнутри. Но упругая резинка уже проворно отдернула кусочек назад. Мышка выглядывает из норки, взволнованно шевелит носиком, ушками, но факт остается фактом — кусок лежит на прежнем месте.

Так повторяется пять, десять раз подряд. Мышка запыхалась, передние лапки дрожат. Зверек имеет крайне озабоченный вид.

Мышь не может не видеть и не слышать, как сухой кусочек стремительно, с шумом отлетает в сторону, едва она выпускает его из зубов. В тот момент, когда мышь бросается в норку, она должна видеть, что кусочка уже нет у входа, тем не менее, она продолжает спускаться. Ведь именно так нужно поступать со всяким куском, который не проходит в норку. Мышь не может поступить иначе, хотя ее поведение сейчас явно нелепо.

Но конец все-таки наступает. Мышь справилась с задачей, но как? Самым трудным и неудобным способом. Ныряя в норку, мышь, оказывается, не только переворачивалась там, чтобы снова высунуться, но и оставляла там каждый раз маленькую крошку, откушенную от кусочка. Мышь настояла на своем, взяла, как говорится, «не мытьем, так катаньем».

Найдя на полу кусочек хлеба, она уносит его в норку обязательно кратчайшим путем. Ребята проверили это, загородив корку хлеба двумя книгами, поставленными так, что они образовали острый угол, обращенный к норке. В углу между книгами они сделали щель, в которую свободно могла бы пролезть мышь, но не пройдет корка хлеба. Затем юннаты стали наблюдать. Мышь быстро нашла корку, обежав книги кругом. Кусочек схвачен. Теперь скорей по кратчайшему пути в норку! Но добыча не проходит в щель между книгами…

Казалось бы, чего проще — отбежать с коркой в зубах всего на двадцать сантиметров назад, выйти из загородки и тогда нести корку прямо в нору. Но мышь делает иначе. Она должна нести корку только кратчайшим путем. Если же обойти книги кругом, значит, придется целых двадцать сантиметров двигаться в противоположную сторону от норы. Этого мышь не может сделать.

После долгих бесплодных попыток протащить корку между книгами мышь поступает со своей добычей так, как будто это огромный кусище, который ей не под силу сдвинуть с места. Она перетащила его по частям, откусывая по крошке.

Но вот новый опыт, при котором у мыши видно как будто проявление ума, но это только кажется. Сначала юннаты привязали пойманную мышь ниткой за хвост к гвоздику, вбитому в пол посредине комнаты. Зверек некоторое время бросается в разные стороны, дергается и рвется. А затем поступает так, как следует поступать всякому мыслящему существу: она оборачивается, перекусывает нитку и, высвободившись, убегает под пол.

Значит мышь «сообразила», как ей нужно было поступить, чтобы вырваться из плена. Ребята решили проверить, так ли это?

Вторая, третья, четвертая и пятая мыши сделали точно так же, как и первая. Тогда в опыт было внесено небольшое изменение — на шестую мышь был надет широкий пояс из мягкой материи и к нему, а не хвосту была привязана нитка, прибитая к полу гвоздиком.

Мышь сидит на привязи и не откусывает нитку час, другой, целые сутки!

Неужели эта мышь глупее других?

Вообще нет ни «глупых», ни «умных» мышей. Они перекусывают нитки, привязанные за хвосты, совсем не потому, что думают так освободиться. Нет, все дело здесь в том, что тонкая нитка врезается в тело, когда мышь дергается на привязи, и причиняет боль зверьку. Мышь начинает тогда отгрызаться от «врага» и перекусывает нитку.

Но нитка, привязанная за поясок, не беспокоит мышь и она даже не пытается освободиться от нее.

Если ребенок попадает в беду, он начинает звать на помощь близких как можно громче. Это понятно и целесообразно. Но вот одному из юных натуралистов удалось схватить за хвост мышь, уже наполовину забравшуюся в норку. Поднятая над полом, она молчала.

Ребята ловили крошечных мышек, которые вылезали из-под пола впервые в жизни. У себя «дома» под полом они были невозможными пискушами. Стоило спустить под пол корку хлеба, как их тоненький писк продолжался целый час.

Но эти маленькие пискуши, поднятые за хвосты над полом, молчат, чтобы вы с ними ни делали. Молчать для мышей «выгодней» — писк может привлечь врагов. Они молчат, чтобы не разжигать больше аппетита врага.

На своем горьком опыте научиться этому малыши не могли. Это свойство передалось им по наследству. Мыши поступают так инстинктивно, подобно тому, как молодая птица вьет первое в своей жизни гнездо так же, как старая опытная птица.

Предупредить же друзей об опасности можно и без крика, молча.

У входа в норку попалась в ловушку мышь. Когда ребята вытаскивали ее из ловушки, она с перепугу испачкала мочой пол и предательский кусочек сала. После этого другие мыши стали обходить этот участок пола и не трогали сала, хотя взять его было совсем безопасно. Только через два дня они унесли сало. Вероятно, запах исчез. Все это совершается бессознательно и всегда одинаково, независимо от того, с каким врагом мышам приходится иметь дело.

После наблюдений над мышами юннаты опять собрались в лаборатории зоопарка.

— Теперь вы сами убедились, — сказал руководитель юным натуралистам, — что пока мыши находятся в обычных для них условиях, все идет хорошо, но небольшое нарушение обычных, привычных для них условий приводит зверьков в полное замешательство. При изменившихся условиях действия мышей становятся явно нелепыми.

После опытов с мышами, руководитель предложил кружковцам заняться приручением диких животных и самим наблюдать за тем, какие привычки достались им по наследству и как они изменяются в неволе.

Животные, каждое по-своему, приспосабливаются к новым условиям, проявляют признаки памяти и даже своеобразной «сообразительности».