Испанская серенада (Закон мести) - Блейк Дженнифер. Страница 10

— Да, с усиками. Он ими очень гордится и считает, что они производят неизгладимое впечатление на женщин. Он такой забавный, что мне не удается удержаться от смеха, глядя на него. Рефухио дружит с ним потому, что оба они страстно любят слова, — Энрике доверяет их бумаге, а Рефухио нравится произносить их, а также потому, что его тоже забавляет Энрике.

— Трудно поверить, что Энрике — преступник.

— Он не преступник, — горячо возразила Исабель.

— Но как тогда он оказался здесь?

— Энрике путешествовал с бродячим цирком. Он был одним из акробатов, а иногда притворялся цыганом и предсказывал судьбу. Вы понимаете, приятно подержать ручку хорошенькой дамы… Но однажды случилось непредвиденное. Он предсказал, что дама будет ограблена, а муж ее убит. Она все рассказала об этом, и, к несчастью, все так и произошло. Тогда она стала жаловаться и стонать так, что все решили — цыган предсказал то, что сам намеревался сделать. Энрике пришлось спешно спасать свою жизнь. Когда бедняга сочинял предсказание, он понятия не имел, что у дамы есть любовник и ей не терпится овдоветь…

— Балтазар тоже невиновен? Исабель прикусила губу.

— Не совсем. Он был матросом на корабле с сокровищами, который шел из Картахены в Испанию. Капитан очень любил смотреть, как бьют людей. Балтазар поднял мятеж, что само по себе было плохо, да еще прихватил с собой часть королевского золота, когда покидал корабль. Золото он потерял в Карибском море, в логове пиратов, и после этого вернулся в Испанию. За его голову назначена награда.

— Могу себе представить.

— Вы также хотите узнать все о Чарро? На самом деле его зовут Мигуэль, Мигуэль Хуэрта-и-Сиснерос, но он много рассказывает о чаррос, всадниках, пасущих скот в имении его отца в Техасе, что в Новой Испании. Поэтому он и получил прозвище Чарро. Отец прислал его сюда, в Испанию, чтобы он получил образование, а также, чтобы прекратить его отношения с девушкой-индеанкой. Но Чарро нашел здесь лишь неприятности.

— Естественно, — вставила Пилар. Исабель согласно кивнула.

— Бедняге Чарро не повезло. Он привлек внимание некой графини, которой нравились необычные молодые люди. Ее муж, обнаружив это, вызвал Чарро на дуэль. Чарро должен был позволить изрезать себя на куски, чтобы спасти честь обманутого мужа, но он был новичком и не знал правил игры. Он убил графа. Графиня отнюдь не пришла в восторг от этого; еще меньше обрадовались родственники убитого. Кто-то подослал убийцу. Чарро был бы мертв, если бы Рефухио не спас его. Когда раны Чарро зажили, он счел, что научится большему у Рефухио, нежели в университете, и решил, что для него холмы безопаснее Севильи.

— Возможно, Чарро в университете был знаком с Висенте?

— Не думаю, хотя Рефухио виделся с Висенте в ночь, когда на Чарро напали. Он присматривает за братом. Висенте учится, чтобы стать священником. Мне кажется, Рефухио видит в этом некое искупление своей вины.

— Висенте столь болезненно воспринимает образ жизни твоего брата?

Исабель покачала головой, грусть затуманила ее зеленые глаза.

— Он очень тревожится о нем и, без сомнения, охотно присоединился бы к нему, если бы Рефухио позволил ему это сделать. Но ему нельзя быть с братом, и, вероятно, Висенте считает, что заключил сделку с Богом и его жизнь, отданная церкви, обеспечит безопасность Рефухио.

— Некоторые нашли бы это удивительным, — заметила Пилар.

— Рефухио огорчает, что Висенте, возможно, жертвует собой, искупая его, Рефухио, грехи. Он предпочитает за все расплачиваться сам.

— Вы имеете в виду, что он готов уйти в монахи?

— Нет, нет, конечно. Он не столь…

— Мистически настроен? — Пилар подобрала недостающие слова, произнеся их как вопрос.

Исабель закивала.

— Да. Но все, что Рефухио делает, искупается тем, что он творит добро, помогая бедным, голодным и больным, тем, кого некому поддержать.

— Он — образец совершенства? — Пилар видела, что эта женщина до сих пор без ума от главаря бандитов, хоть тот и отверг ее любовь.

— Да, — просто ответила Исабель.

На это было нечего возразить. За стенами домика стонал ветер и дождь стучался в дверь. Пилар думала о Рефухио и его людях, скачущих сейчас в сырой темноте после целого дня, проведенного в седле, и невольно сочувствовала им. Жизнь разбойников казалась нелегкой. Балтазар был где-то снаружи, заботясь об их безопасности. Он должен был скоро вернуться. Пилар чувствовала себя неловко при мысли, что ей придется беседовать с ним, сидя за одним столом. К тому же она наконец согрелась, и вместе с блаженным чувством тепла пришла усталость.

Она притворно зевнула, но, к ее удивлению, зевок получился настоящим. Пилар, прикрыв рот рукой, произнесла:

— Может, мне удастся найти постель, о которой мне говорили…

— Да, — согласилась Исабель и добавила: — Не беспокойтесь, даже если Рефухио вернется, он возьмет одеяло и уляжется вместе с остальными у огня.

— Он дал мне понять это, — сухо отозвалась Пилар.

— О, Рефухио говорит много, главным образом, чтобы выяснить, чего стоят люди, которые его слушают, как они воспринимают его слова, но он не делает и половины.

— Меня тревожит именно та половина, которую он собирается сделать.

— Что?

Пилар, усмехнувшись, покачала головой, сделав вид, что неудачно пошутила. С трудом встав на ноги, она пошла спать.

Постель в алькове была аккуратной, чистой, по-монашески простой и неожиданно удобной. Матрас, набитый конским волосом, был покрыт льняными простынями, поношенными, но чистыми и мягкими, как шелк. Покрывало было сделано из овечьих шкур. Пилар долго лежала, прислушиваясь к шуму дождя, барабанящего по низкой крыше, и глядя на отблески огня на потолке.

Она думала о том, как ее мать ночь за ночью лежала в одиночестве, обреченная на жизнь калеки и медленное умирание. Интересно, как дон Эстебан объяснил жене отсутствие Пилар. Девушка сомневалась, что он сказал правду. Мысль о том, что перед смертью мать могла чувствовать себя покинутой и никому не нужной, наполняла Пилар возмущением, неизбывной болью и горем. Она не могла сдержаться, слезы медленно текли по ее лицу.

Все мечты матери о жизни при дворе так и не сбылись. Как больно, должно быть, ей было видеть, что она лишена всего, а муж успешно наслаждался, безудержно тратя ее деньги. В какой ужас она, наверное, пришла, разобравшись наконец в человеке, за которого имела неосторожность выйти замуж. Догадалась ли она, что стала жертвой отравления? Пыталась ли хоть как-то избегнуть этого? Цеплялась ли за ускользающую веру в своего мужа или же лежала безропотно, погруженная в пучину отчаяния, и гадала, скоро ли придет смерть?

Дон Эстебан приказал убить Пилар. Она слышала, как он говорил это своим людям. Если она и питала какие-то сомнения относительно его виновности в смерти матери, то теперь сомнениям не было места. Она, Пилар Сандовал-и-Серна, лично позаботится о том, чтобы он не однажды пожалел, что она осталась в живых.

Пилар вытерла слезы. Волосы ее стали влажными, во рту было солоно от слез. Она всегда гордилась своим самообладанием. Она обязана Рефухио Каррансе жизнью, хотя он приводил Пилар в бешенство: высокомерный и хитрый, неожиданно сменяющий сочувствие на враждебность. И однако, она не должна забывать, чем ему обязана, а она даже не поблагодарила его. Эта ошибка должна быть исправлена.

Ей представился Эль-Леон, лежащий в этой постели. Наверное, она была ему узка. Ей вдруг стала неприятна эта мысль. Она подумала, что будет, если он вернется и, отдернув занавеску, заявит, что намерен здесь спать. Конечно, она будет защищаться, но как? Прежде чем решить этот важный вопрос, она прикрыла уставшие глаза.

Через некоторое время сквозь сон ей послышался тихий шорох. Она тревожно заворочалась, но сон был слишком крепок. Ее окружали тепло и уют, она была в безопасности. Вздохнув, Пилар продолжала спать.

ГЛАВА 4

Она проснулась от неясной тревоги. Открыла глаза. В предрассветном полумраке блеснули глаза Рефухио. Он лежал, опираясь на локоть, и смотрел на нее. Чуть смущенная улыбка играла на его твердо очерченных губах.