Избранное - Заходер Борис Владимирович. Страница 29
- А если я плавать не умею?
- Плавать не умеешь? - удивился Судак. - Вот смехота! Да ведь это проще всего - плавать! Войди в воду - сразу и поплывёшь!
- А не утону?
Судак со смеху чуть не захлебнулся. Даже пузыри пустил.
- Да что ты, - говорит, - кто же это в воде тонет? Мы вот, рыбы, всю жизнь в воде живём, и ни одна, слава богу, не утонула!
Вошла Выдра в воду осторожно-осторожно: сперва по грудку, потом по шейку... поплыла, поплыла... да вдруг как кинется на судака!
Еле-еле он от неё ушёл, только из хвоста она ему серёдку вырвала: был хвост лопатой, а стал уголками.
"Ой-ой-ой, - думает Судак, - ни за что не буду с незнакомыми разговаривать, особенно со зверями! Ты им - слово, а они - за хвост! Ишь звери!"
Сказать сказал, а язык-то всё чешется! Поплавал немного - в другом месте к берегу подплыл. Опять нос высунул.
Смотрит - на большом камне Незнакомка сидит, вся в перьях, беленькая, хорошенькая, а сама плачет жалостно-прежалостно: "Чаю! Чаю!"
Жалко её стало Судаку.
- Эй ты, - говорит, - беленькая, хорошенькая! Ты не зверь?
- Да что ты, - говорит Незнакомка, - я, чай, птица! Чай, знаешь, Чайка я!
- А чего же ты плачешь?
- Отчего плачу? Есть хочу, оттого и плачу!
- Есть хочешь? - удивился Судак. - Так зачем плакать? Возьми да поешь!
- Хорошо тебе советы давать! - говорит Чайка. - Я, чай, это и сама знаю! А что взять-то? Взять-то нечего, кроме песка да гальки!
Судак ну хохотать!
- Ох, уморила ты меня, - говорит наконец. - Еды сколько хочешь, а она говорит - есть нечего!
- Где?
- Да у нас в воде! И ракушки вкусные, и червяки, и раки ничего себе, а вкуснее всего... - Тут запнулся было Судачишка, да язык у него сам собой выговорил: - ...вкуснее всего - кой-какие рыбёшки!
И только у него эти слова вырвались - Чайка как взлетит, как ухватит его за спину, за самую середину!
Ну, Судак - он тоже не промах - кой-как извернулся, ушёл. Только плавник спинной ему Чайка изорвала - он у Судаков и по сие время неровный.
Уплыл Судак в море, на глубокое место. Еле-еле отдышался. Сам себя ругает ругательски!
"Так мне, Судаку-дураку, и нужно, - думает. - Ведь знал же, что не годится с незнакомыми разговаривать! Ну уж теперь хоть режьте меня - ни за что не буду! Зарок даю! Ни со зверями, ни с птицами! И к берегу не подплыву! Пусть у меня плавники отсохнут!"
И долго крепился, терпел. Целый день почти. Только уж к вечеру душа не вынесла - опять к берегу подобрался.
"Хоть одним глазком погляжу, - думает, - а говорить - ни-ни!"
Смотрит: что за чудо такое? Сидит на берегу Незнакомец, а кто он - и не понять! Вроде бы птица: нос птичий и посвистывает, да перьев нет! Вроде бы и зверь - да нет: на двух ногах и шерсти мало! Сидит, вечернюю зорьку встречает.
Глядел, глядел на него Судак, а заговорить боится: плавник-то ещё саднит.
А Незнакомец заметил Судака и говорит:
- Добрый вечер!
Судак молчит.
- Что же ты не отвечаешь? - говорит Незнакомец. - Невежливо, брат.
Молчит Судак.
- А-а, ты, наверно, говорить не умеешь, - догадался Незнакомец. Верно, верно, рыбы ведь говорить не умеют! Забыл я, извини!
Обидно стало Судачишке. До того обидно - мочи нет!
- Это мы-то не умеем? - выпалил. - Да мы, если хочешь знать, ого-го-го как умеем! Ещё и тебя научим!
- Да ну? - удивился Незнакомец. - Так что ж ты раньше-то молчал?
- А потому молчал, что я зарок дал - ни со зверями, ни с птицами не разговаривать, а то больно кусаться любят! Ты-то сам что за птица?
- Что ты, - говорит Незнакомец, - какая я тебе птица!
- Тогда, выходит, зверь?
- И не зверь я... Я, как бы тебе понятней объяснить... Человек я.
- Челове-ек? - повторил Судак. - Первый раз слышу! Ну, если Человек тогда ничего.
- Вот и я думаю - ничего, - говорит Незнакомец. - А тебя-то как звать?
- Судак.
- Ну, вот и познакомились, - говорит Человек. - Можем и побеседовать с тобой, пока я снасть налажу.
А сам на палку нитку привязывает.
- И для чего же такая снасть? - спрашивает Судак.
- Это я, - отвечает Человек, - врать тебе не стану - рыбки надумал наловить.
А Судак - от большого ума - как захохочет!
- Ры-ы-ыбки? - говорит. - Да как же это ты палкой рыбку ловить будешь?
- Там видно будет, - говорит Человек, а сам на нитку тоже что-то привязал - загогулинку какую-то.
- Хотя верно, - говорит Судак, - у нас в море-океане такая дура-рыба есть, что и на палку клюнет! Не поверишь, какая дура! Камни - и то хватает! Но, - говорит, - если хорошую рыбу хочешь подманить, ты ей...
И пошёл, и пошёл выкладывать: что какая рыба ест, да что особо любит, где ходит, да когда спит, да когда кормится.
Всё выложил. Болтал, болтал - даже самому есть захотелось.
И вдруг видит: перед самым его носом червячок в воде вьётся-извивается, аппетитный, толстый, словно говорит: "Съешь меня!"
Судак его и хамкнул.
Да только проглотить не успел - оказался на крючке.
- Ну, - говорит Человек, - что же мы с тобой делать будем? Уху варить?
А Судак от страха и "мама" сказать не может. Замер.
Жалко стало его Человеку.
- Так и быть, - говорит, - отпущу тебя для первого знакомства. Но, гляди, в другой раз не попадайся!
Снял он Судачишку с крючка и в воду бросил.
Судак как припустится - и "спасибо" не сказал! Обеспамятел от радости, видно.
Но только с этого самого дня стало рыбы в реках-морях заметно убавляться.
И собрались однажды все рыбы на совет.
- В чём, - говорят, - причина? То нас ни зверь, ни птица, ни человек не трогали, а теперь таскают не судом! Признавайся, кто их научил!
Пришлось Судачишке каяться.
- Так и так, - говорит, - я, дурак, проболтался! Делайте со мной что хотите - я всему виной!
Хотели было рыбы его за это смерти предать, да, спасибо, Камбала умнее её рыбы на свете нет - отговорила.
- Этим, - говорит, - горю всё равно не поможешь. И Судак у нас теперь учёный - будет молчать! Вот лучше-ка давайте и мы все вперёд будем язык за зубами держать, чтобы ни люди, ни птицы, ни звери больше никаких наших рыбьих хитростей не узнали.
Так и порешили.
С тех-то самых пор все рыбы воды в рот набрали и ни с людьми, ни со зверями, ни с птицами не разговаривают.
Говорят только между собой.
И то - тихо-тихо.
Ма-Тари-Кари
Жил-был Крокодил.