Лесной рыцарь (Бушующий эдем) - Блейк Дженнифер. Страница 13

Элиз не сомневалась, что за его терпением что-то кроется. Скорее всего, он ждет, что она в конце концов увлечется им, поддастся искушению и, движимая любопытством, сама возжелает близости с ним. Все его разговоры о радостях любви и ее неопытности должны были привести именно к такой развязке. Ну что ж, он будет разочарован, так как она не собирается уступать!

Элиз, однако, сознавала, что далеко не у каждого мужчины хватило бы терпения ждать. Большинство из них считало, что протесты и преграды, чинимые женщинами в таких случаях, только для того и существуют, чтобы их отметать, добиваясь в результате своего. В этом они черпали удовольствие и даже наслаждение. Она не ждала ничего другого и от Рено. Однако, как ни странно, его снисходительность смущала ее больше, чем если бы он силой добился от нее желаемого… Впрочем, сильнее всего Элиз смущала и шокировала собственная реакция на его ухаживания. Она не ручалась за себя и свое поведение, решись он все-таки применить силу, и не хотела даже размышлять об этом.

«Самонадеянный ублюдок!» — подумала Элиз во внезапном порыве гнева. Неужели он надеется сбить ее с толку своими жалкими уловками? Или надеется, что она не сможет устоять перед его хорошо развитой мускулатурой и татуировками? Подумать только! Заставил ее коснуться его тела! В следующий раз она постарается оставить на нем следы своих ногтей, сделает так, что он пожалеет, что заключил с ней эту неблаговидную сделку! Уж не сравнивает ли он ее с девушками из индейского племени, всегда готовыми с радостью предаваться любовным утехам? Она не кто-нибудь, а Элиз Лаффонт гордая и уважающая себя француженка, обладающая приличным состоянием и определенным положением в обществе. В следующий раз она поведет себя иначе и не пойдет у него на поводу. Призвав на помощь все свое презрение к нему, она сумеет защитить себя. Пусть оставит свою жалость при себе, та ему еще пригодится, когда она даст ему от ворот поворот!

Элиз подняла глаза и вновь посмотрела на Рено. Он шел, согнувшись под тяжестью необъятной ноши, но движения его были полны проворства и силы. Ветер приподнял его набедренную повязку, обнажив бронзовую полоску мускулистого бедра, и в памяти Элиз вновь возникла фигура обнаженного мужчины, стоящего под дождем в ночи.

Она резко отвернулась, отгоняя от себя этот образ, но не могла не вспомнить, с какой осторожностью он прокрался назад в свою постель и как при этом старался не разбудить ее. Она сомневалась, что сможет заснуть в эту ночь, однако усталость взяла свое, и через несколько минут она заснула так глубоко, что не услышала, как кончился дождь, наступил рассвет и как ушел Рено. Она нисколько не сожалела об этом и была уверена, что будет счастлива, если никогда больше не увидит его.

— Пожалуйста, остановитесь! — послышался за ее спиной голос мадам Дусе. — Мне нужно передохнуть.

Рено продолжал идти, внимательно всматриваясь в дорогу и думая о чем-то своем.

— Месье Рено!

Услышав крик пожилой женщины, он мгновенно остановился и, выслушав ее просьбу, объявил, что пора сделать привал. Мужчины тут же опустились на землю, а мадам Дусе поманила Элиз в рощицу вечнозеленого мирта неподалеку от них.

Элиз пошла с мадам Дусе. Через несколько минут они миновали миртовую рощу и отправились дальше, в лес, вздохнув с облегчением оттого, что им удалось хотя бы на несколько минут оторваться от мужчин. Элиз трудно было находиться в обществе почти незнакомых ей людей, а их косые взгляды этим утром и вовсе вывели ее из равновесия. Она отлично знала, о чем они думали. Без сомнения, их интересовало, что же произошло между нею и Шевалье этой ночью, каковы впечатления Элиз и доволен ли платой Рено. Их воображение наверняка рисовало им безумные сцены любви, и каждый был снедаем любопытством на свой манер. Внезапно до нее донесся истошный крик мадам Дусе:

— Индейцы! Боже милостивый, это индейцы!

Женщина выбежала из буковой рощицы, размахивая руками. Ее глаза были широко открыты от ужаса, а рот сведен судорогой. Подбежав к ней, Элиз обняла ее за плечи, а мадам Дусе так вцепилась в нее, что они обе чуть не упали.

— Что случилось? Где индейцы?

— Я видела его, он следил за мной! О, это ужасно! — простонала мадам Дусе.

Элиз быстро оглянулась вокруг, но никого не увидела. К ним уже бежали Паскаль и Генри, требуя объяснить, что произошло. Элиз рассказала им, что слышала от мадам Дусе, бросив взгляд на подошедшего к ним Рено, за которым следовал Сан-Амант на своих костылях.

— Сейчас же вернитесь на тропу. Все, — приказал Рено. — А я пока выясню, в чем дело.

Они подчинились приказу и вернулись на тропу. Опустившись на тюки, оставленные на обочине, все долго сидели молча, прислушиваясь к всхлипываниям мадам Дусе. Несчастная женщина причитала, снова вспомнив о неизвестной судьбе своей дочери Аннетт и внука Чарльза.

— Успокойся, женщина, — проворчал Паскаль. — Ты привлечешь к нам внимание индейцев, и тогда мы погибнем все.

Мадам Дусе продолжала причитать. Элиз, как только могла, старалась успокоить ее, что-то тихо шепча и вытирая ей слезы. Генри, подсев поближе, спросил:

— А вы видели что-нибудь, мадам Лаффонт?

Она покачала головой:

— Нет, но это не значит, что там никого не было.

Паскаль и Сан-Амант обменялись долгим взглядом, а Генри пожал плечами.

— Как им удалось следовать за нами так долго?

— Очевидно, мы оставляем следы, несмотря на все предосторожности Шевалье. Впрочем, это понятно: ведь мы не лесные жители.

— Тогда почему они не атаковали нас, а просто преследовали все это время? — не унимался мальчик.

— Вероятно, из уважения к нашему проводнику, — высказал предположение Сан-Амант.

— Либо потому, что они с ним в сговоре, — произнес Паскаль с усмешкой на губах.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Элиз.

— Не исключено, что он водит нас за нос, притворяясь проводником для того, чтобы добиться своего. Когда же ему надоест эта игра, он позовет своих друзей либо сам убьет нас. Постарается убить, — добавил Паскаль, воинственно вскидывая мушкет.

— Не говорите глупости! У нас нет ничего такого, что бы представляло для него ценность.

— Так уж и нет? — Теперь в голосе Паскаля звучала явная насмешка, а взгляд его был направлен прямо на Элиз.

Она приподняла бровь.

— Если вы имеете в виду меня, то я вынуждена напомнить вам, что ему было бы гораздо сподручнее сначала расправиться с вами, а потом взять в плен меня.

— Ты что, выгораживаешь его?

— Нет, я просто излагаю свое видение ситуации.

— Он, должно быть, неплохо постарался прошлой ночью, если ему удалось умиротворить даже нашу холодную и неприступную вдовушку.

Элиз пристально посмотрела на торговца:

— Что вы сказали?

— Так тебя все называют, разве ты не знала? Ни одному французу так и не удалось добиться твоего расположения. А теперь ты делишь ложе с полукровкой, и, похоже, он сумел растопить лед твоего безразличия и холодности. Как же ему удалось это сделать?

Послышался легкий шелест, похожий на дуновение ветра, и к ним из-за деревьев вышел Рено. Когда он заговорил, голос его был предельно спокойным:

— Почему бы вам не спросить об этом меня, если уж вам так интересно это узнать, Паскаль?

Встретив ледяной взгляд серых глаз и увидев, что рука Рено лежит на рукоятке ножа у пояса, Паскаль стушевался и смущенно проговорил:

— Меня это не касается.

— Совершенно верно. И я хочу, чтобы вы все запомнили это.

— А что насчет индейца, которого я видела? — нерешительно спросила мадам Дусе.

— Это был тензас, а не начез.

— Но ведь племя тензасов собиралось выступить вместе с людьми Большого Солнца? — заметила Элиз.

— Да, это так. Но то, что начезы выступили раньше назначенного дня, привело тензасов в ярость, и теперь они им не союзники. Воин, которого вы видели, был просто послан на разведку, он не представляет никакой опасности.

— Ты нашел его и говорил с ним? — поинтересовался Сан-Амант.