Пожарный кран No 1 - Соломко Наталья Зоревна. Страница 7

И если, ГДЕ ГРАФИН, выяснилось довольно скоро (но как-то так выяснилось, что только еще больше запуталось, и даже всякие жутковатые мысли полезли в голову), то на вопрос, ГДЕ АНЬКА, ответа не было.

Бегали, звали, искали...

А в зале зрители изо всех сил хлопали в ладоши.

В общем, будем говорить прямо: елка срывалась! И главное, ведь только что договорились: все должно быть так хорошо и замечательно, что никаких волнений, одни положительные эмоции! А теперь хоть выходи и объявляй зрителям, чтобы расходились, а потом сразу начинай посыпать голову пеплом - в знак позора и окончательного отчаяния.

Кроме Аньки, роль Бабы Яги играли еще две девочки, Валя и Галя. Но Валя болела, а Галя жила на другом конце города. Конечно, Мотя сразу ей позвонил, велел немедленно приезжать, но и думать нечего, что Галя успеет к началу утренней елки.

Признаться, такое ужасное ЧП в пионерском театре случалось впервые, потому что уж кто-кто, а юные актеры всех поколений твердо помнили: я имею право не явиться на спектакль только в одном случае - если я помер, а иначе я подведу своих товарищей! Потому-то и было сейчас всем не по себе: что с Анькой? Конечно, ясно, что Дом пионеров - не дикие джунгли. Но разве только в джунглях может случиться с человеком несчастье?

- Ну, все! - уныло сказал дежурный режиссер Мотя. - Я пошел сообщать Михаилу Павловичу...

- Никуда ты не пойдешь! - хмуро откликнулся Балабанчик и встал у двери. - Ведь решили же! Хочешь, чтоб он сразу помер? Нельзя, чтоб он узнал!

Будто если елка сорвется, Михаил Павлович не узнает!

Что же делать, что?

Умный первоклассник Овечкин поднял руку. На сей раз это было замечено сразу, все с надеждой уставились на него.

- А пусть за Аню сыграет Вася... Помните, он на репетиции Аню передразнивал? Так похоже получалось, а Аня его еще стукнула за это, помните?..

Все-таки он удивительно был умный, маленький Валера Овечкин!

- Помним! - дружно завопили юные актеры, и через три минуты Балабанчик, одетый Бабой Ягой, стоял в кулисах и трепетал.

- С ума сошли... - бурчал он под нос. - Я ж и не репетировал ни разику!

- Не дрейфь! - скомандовал Мотя и крикнул громовым голосом: - К началу! Все, кто свободен, ищите Аньку! Только чтоб на выход не опаздывали. По местам!

Бедолага Балабанчик последним движением нацепил седые мохнатые брови и большой крючковатый нос и, путаясь в юбке, побрел к ступе.

Мотя зажмурился, будто собирался сигануть вниз головой с десятиметровой вышки, а плавать не умел, и дрожащей рукой нажал красную кнопку.

Занавес медленно поехал в стороны.

- Ни пуха... - начал Мотя, открыв глаза, да так и замер, потрясенный тем, что увидел... Сцена изображала зимний лес. Посреди леса лежали и красиво блестели в свете софитов осколки чего-то стеклянного.

Даже невооруженному взгляду было ясно, что это - бывший графин.

ВАСИЛИЙ БАЛАБАНОВ В РОЛИ БАБЫ ЯГИ

Оркестр заиграл громко и весело, зрители притихли в ожидании.

Меж тем сцена по-прежнему оставалась пустынной.

Наконец из правой кулисы, явно насильственно, выпихнули Бабу Ягу, в которой Михаил Павлович, сидевший на своем обычном месте в последнем ряду, с удивлением, но без труда признал Василия Балабанова.

Некоторое время Баба Яга затравленно озиралась и пятилась в кулисы. Но всемогущая рука дежурного режиссера выпихивала ее обратно... В конце концов, видимо сообразив, что отступать уже поздно да и некуда, злая старуха гикнула по-разбойничьи, лихо поскакала к авансцене и там, не сумев вовремя затормозить, с грохотом свалилась в оркестровую яму. Музыка смешалась и затихла, а юные зрители, думая, что так все и должно быть, восторженно захлопали в ладоши.

"Начало интересное..." - подумал Михаил Павлович и вздохнул: ему было жалко Балабанчика.

Баба Яга, кряхтя, вылезла из оркестровки и потребовала, потирая правую коленку:

- Ступу верните!

В ответ из оркестровки донесся рыдающий стон: музыканты хохотали, побросав инструменты.

Само собой, весело было всем, кроме горемыки Балабанчика. Он был зол и ругал себя последними словами.

"Трус и негодяй! - обзывал себя Балабанчик. - Ты что делаешь?! А ну, возьми себя в руки, балда рыжая! Ты актер или ты просто так?"

Надо сказать, что еще никто и никогда не отваживался разговаривать с Васькой Балабанчиком так решительно и дерзко - это было опасно, Васька был драчун и задира. И вот, услышав такое впервые в жизни, он почувствовал себя настолько оскорбленным, что весь его страх пропал.

Михаил Павлович сидел в последнем ряду и с интересом наблюдал, как Балабанчик превращается в Аню Елькину: вот уже нет походки вразвалочку легко, летяще, ну просто Анька Анькой, носится по сцене Балабанчик. И голос у него - звонкий, Анькин.

"Артист!" - одобрительно усмехается Михаил Павлович.

ОБРАЗЦОВО-ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ РЕБЕНОК

А в это время Слава Зайцев бродил по коридорам, искал Аньку Елькину. Вообще-то он Елькину не любил: она была грубая, недисциплинированная. Но ведь Мотя велел ее искать - вот прилежный Зайцев и искал... На нем были валенки и набедренная повязка, он брел по коридорам и время от времени кричал:

- Елькина, выходи!

Но Анька не выходила, и в конце концов Слава о ней позабыл. Ему и своих забот хватало: он думал о старшей сестре Юле и ее знаменитом муже Павлике.

Вот уже две недели Юля плачет, с тех самых пор, как по телевизору начали показывать "Трех мушкетеров" - десять серий. Остальные-то зрители сидели у телевизоров, раскрыв рот от восхищения, и переживали за д'Артаньяна. Они и знать не знали, что это в кино он - храбрец и верный друг, это в кино он - "Один за всех, все за одного!". А на самом деле он совсем не такой!

"Я тебя люблю! - говорил он Юле. - Я без тебя не могу!"

Слава своими собственными ушами это слышал. А как позвали Павлика сниматься в кино, он все бросил и уехал, хоть и знал, что Юле одной будет трудно, потому что у нее скоро должен родиться ребенок... Все позабыл Павлик ради кино: и Юлю, и своего сына (тоже, между прочим, Павлика). Два года о нем ни слуху ни духу, а вчера - здрасьте! - приехал! И лицо у него было такое веселое и довольное, будто его тут ждали - дождаться не могли.

- А раньше где ты был?! - сердито бормочет Слава Зайцев, бредя по коридору. - Когда мы с Юлей Пашкины пеленки стирали! Когда вчетвером на мамину зарплату жили! Когда Пашка болел, плакал, и мы его день и ночь на руках носили по очереди?

Вчера Слава сразу сказал: "Ты к нам не ходи! Юля тебя видеть не хочет".

Вежливо очень сказал. Ведь все-таки Павлик взрослый, а со взрослыми надо разговаривать вежливо.

А Юля все плакала, плакала... Честно говоря, совершенно непонятно, из-за чего! Ведь очевидно, что Павлик - плохой, а плохих надо гнать в шею. Так нет, Юле плохого Павлика было жалко.

- Юля, это глупо! - сказал ей Славик, а Юля ответила:

- Ничего ты не понимаешь! - и залилась пуще прежнего.

В общем, Славик догадался, что надо быть начеку, а то Юля с плохим Павликом помирится. Девочки, они такие глупые, даже когда вырастут! Но Славик знает: если человек поступил плохо, его надо наказать, иначе будет несправедливо.

Слава Зайцев знает, что делать: он напишет на Павлика жалобу! Пусть его разберут на работе и объявят выговор! И премии лишат, вот! Слава не маленький, он понимает, что к чему! Все взрослые боятся, когда на них пишут жалобу.

И ни за что, ни за что Слава Зайцев не допустит, чтоб Юля помирилась с плохим Павликом!

ВОВА ГУСЕВ ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ЕЛКУ

Да, пора, пожалуй, вспомнить о бедном наказанном Вовке!

Мама заперла его на ключ, а одежду унесла к соседям. Думала - это сына остановит.

Между прочим, зря она так плохо о нем думала: не такой Вовка человек, чтоб подвести своих товарищей.

Вообще-то сегодня не Вовкина очередь играть Змея Горыныча. Но у того Змея, чья сегодня очередь, на час талончик к зубному врачу, вот Вовка и обещал его выручить, сыграть за него вторую елку. Поэтому теперь он с решительным лицом стоит на подоконнике и собирается с духом...