Обнимай и властвуй (Черное кружево) - Блейк Дженнифер. Страница 56

Она догадывалась с чем связана вся эта суматоха. При появлении Моргана ее приемного брата наверняка обуяла жажда мести, и ему не терпится совершить ее здесь, вне досягаемости длинных рук испанцев. А что до остальных, разве она не заметила, какой жадностью загорелись их глаза при виде другого корабля? Их наверняка привлекает возможность захватить бригантину — более крупное судно с более тяжелыми пушками. Причем здесь не будет идти речь ни о каком кодексе чести; если капитан не сумел сохранить корабль, он попросту недостоин командовать им. Единственным аргументом в пользу осторожности могло быть присутствие людей Моргана, впрочем, он вряд ли мог рассчитывать на верность команды, которую ему, скорее всего, пришлось набирать в спешке.

Знал ли Морган о грозящей опасности? Наверное, да, если он преследовал «Ворон» по пятам, если ему стало известно, что на его борту нашел убежище Валькур и что большой остров архипелага Тортуга давно стал излюбленным пристанищем пиратов. Только знал ли он об этом на самом деле? Было ли его появление здесь, где сейчас находится она, случайностью, или Морган отправился сюда намеренно? Неужели он действительно решил отыскать ее? Или он преследовал Ашанти, ставшую теперь собственностью испанцев, которые могли счесть ее похищенной? А возможно, у него появились другие причины, более личного характера?

Однако Фелиситэ, устав от раздумий, решила, что все это ей глубоко безразлично. Она теперь люто ненавидела этого человека. Ненависть опутала ее сердце подобно щупальцам какого-то морского чудовища и вырвала из него все нежные чувства. Ее нисколько не волновало, как может поступить с Морганом Валькур. Более того, она оставалась равнодушной и к тому, что происходило с остальными, в том числе и с ней самой. Невзгоды, обрушившиеся на нее в течение последних недель: арест отца, бегство Валькура, потеря девственности и последовавшее за этим падение, презрение друзей, суд и казнь заговорщиков, самоубийство отца — отняли у нее последние силы. Жестокое убийство Ашанти, чье тело бросили на съедение черепахам и рыбам словно падаль, явилось для Фелиситэ последней каплей. Ее чувства слишком притупились от боли, чтобы воспринимать что-либо еще.

Чем сейчас занимался Морган? Может, развлекался в обществе местных шлюх, разбрасывая налево и направо деньги в питейных заведениях? Сколько времени пройдет, прежде чем он пресытится сей забавой? Фелиситэ подозревала, что это случится не слишком скоро. Женщины будут увиваться за ним толпой, потому что он совсем не похож на грубых и драчливых матросов. А ему тоже наверняка придется по вкусу их обожание, поскольку та, что прежде разделяла с ним постель, была куда менее сговорчивой.

Наконец Фелиситэ заснула, но не прошло и часа, как она снова открыла глаза, содрогаясь от рыданий и обливаясь слезами, теплыми ручейками стекавшими по щекам.

На корабле царила тишина, казавшаяся девушке зловещей. Во второй половине утра капитанский юнга принес ей завтрак, а после полудня — обед. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он заявил, что ничего не знает о происходящих событиях. Утром юнга согласился отнести Валькуру записку, где она просила его зайти в каюту. Позже он рассказал, что разговаривал с Мюратом и получил от него удар кулаком в знак благодарности за проявленную заботу. Поэтому теперь все, что она собирается сказать этому злобному негодяю, ей непременно придется говорить самой.

Такая возможность представилась Фелиситэ только ближе к вечеру. Открыв замок, Валькур широко распахнул дверь и вошел в каюту, не удосужившись даже постучаться. С сардонической улыбкой, игравшей в его желтокарих глазах, он не торопясь направился к Фелиситэ. Через правую руку у него был перекинут какой-то наряд, напоминавший бархатное платье.

— Добрый вечер, дорогая.

Фелиситэ лишь безучастно кивнула в ответ. Спустив с койки ноги, она медленно поднялась во весь рост, собираясь разговаривать стоя, но Валькур, положив руку ей на плечо, заставил ее сесть, а потом сам уселся на прикрепленный к полу, окованный железом рундук и, расправив платье, которое принес с собой, положил его рядом.

— Надеюсь, у тебя есть все, что тебе нужно? Тебя кормят? Ты здесь отдыхаешь?

— Насчет двух последних вещей ты прав. Что же касается прочих развлечений, мне они недоступны.

— Плохо. Похоже, тебе сейчас не помешает принять горячую ароматную ванну.

Фелиситэ посмотрела на него с нескрываемой неприязнью.

— Как, наверное, и всем остальным на корабле?

— Вот один из недостатков пиратской жизни. Тебе никогда не удается вымыться. Боюсь, наша кожа сделалась такой темной не только из-за тропического солнца. А как насчет того, чтобы искупаться в океане? Это поможет тебе освежиться в такой жаркий час.

— Не стану же я наслаждаться этим у всех на глазах?..

— Мы можем найти какой-нибудь выход.

— Ты… очень добр, — ответила Фелиситэ напряженным, но бесстрастным тоном.

Валькур достал из кармана табакерку, украшенную эмалевым изображением черепа и скрещенных костей. Откинув крышку, он взял понюшку табаку и осторожно зажал ее между большим и указательным пальцами, прежде чем поднести к носу.

— Я вижу, ты мне не доверяешь. Интересно, почему?

— Опыт — великий учитель.

— Ты права, — ответил Валькур и, захлопнув табакерку, сделал вдох, затем дотронулся рукой до носа. — Мы, кажется, так и не свели до конца счеты, и я с удовольствием займусь этим как-нибудь на досуге. Однако сейчас меня беспокоят дела поважнее.

Поднявшись на ноги, Фелиситэ оперлась плечом о стену рядом с койкой.

— Какие именно?

— По-моему, я уже говорил, — ласково ответил Валькур. — Тебе придется искупаться, надев вот это.

С этими словами он бросил Фелиситэ дорогое бархатное платье, расшитое золотом. Даже будучи сухим, оно тяжело повисло на руках, так что Фелиситэ едва не согнулась под его грузом.

— Ты, должно быть, сошел с ума. Это же невозможно.

— На свете нет ничего невозможного, нужно только как следует захотеть. А мне сейчас очень хочется посчитаться с Морганом Мак-Кормаком.

Фелиситэ подняла взгляд на брата.

— Если я окажусь в этом наряде в воде, ты посчитаешься со мной, а не с ним.

— У меня другое мнение на этот счет, — ответил Валькур и не торопясь стал подробно объяснять, что ему от нее нужно.

Когда он наконец замолчал, Фелиситэ пристально посмотрела ему в лицо и покачала головой:

— Нет. — Да.

— А что, если он знает, что я умею плавать?

— Ты говорила ему об этом?

— Может быть.

— Тогда нам придется постараться, чтобы все выглядело еще более трагично.

— Ты решил слишком многое заранее, Валькур. Он… может вообще не обратить внимания на то, что происходит со мной. Что тогда?

— Ты думаешь, я позволю тебе погибнуть? — спросил он, чуть улыбнувшись.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Ты недооцениваешь свои прелести… или мою привязанность к тебе.

— Но я стану соучастницей убийства! — воскликнула Фелиситэ. Ей показалось, что у нее на шее медленно затягивается петля.

— А заодно ты станешь очень богатой. Мне позволили предложить тебе матросскую долю добычи с «Черного жеребца». Похоже, Морган со своими людьми напал на английское судно, направлявшееся на Ямайку, и захватил немало шелка, атласа, пряностей, нефрита и слоновой кости, а также рундук с золотыми слитками, предназначавшимися для губернаторской казны.

— Кровавые деньги…

Валькур вызывающе приподнял бровь, намеренно не желая обращать внимание на презрительные слова сестры.

— Насколько мне известно, английский купец спустил флаг после первого выстрела и его капитан попросил пощады. Так что там никого не убили.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!

— Да, — согласился Валькур, сразу повысив голос, — и хочу тебя предупредить, что с меня хватит твоих возражений и угрызений совести. У нас остается мало времени. Ты должна снять бриджи и надеть этот наряд, или мне придется заставить тебя силой. Тебе понравится, я не сомневаюсь. Но как бы ты ни мучилась, милая сестренка, ты все равно сделаешь так, как хочу я.