Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина - Белоусов Сергей. Страница 15
Девочка пристально вгляделась близорукими глазами в узкую полоску бумаги…
— Ух ты! — закричала Алена.
Лиза этих слов уже не слышала. Вот и ее изображение, размером со спичку, но на удивление четкое, проявилось на боку самолетика.
— Ну, — обратился Пиччи к Алене, Фантолетте и напряженно следившей за всем — аж рот приоткрылся — Кожурке, — пожелайте попутного ветра!
— Счастливо! — закричали фея и девочка. — Удачи вам!
Через миг и фигурка Печенюшкина возникла на боку голубя рядом с Лизой. Необычный летательный аппарат поднялся со стола в воздух, качнул крыльями под потолком и застучал клювом в круглое стекло окна. Стекло на мгновенье приопустилось, выпуская бумажную птицу. Голубь уверенно пошел прямо к солнцу и растаял в ослепительном блеске.
— Спать пора! — строго сказала фея. — Сейчас задерну шторы. Не тревожься, Аленушка, они уже долетели.
Для этого небольшого городка дождь был слишком велик и неистов. Потоки воды под лютым ветром гнули деревья, дергали ветки, ледяными пальцами теребили, едва не отрывая, зеленые уши — листья. Из водосточных труб хлестала на мостовую ржавая мутная влага. Ни людей, ни машин на улицах не было вовсе.
Бумажный голубь — посланец мира, сюрприз из дружественной Фантазильи, возник в воздухе над верхушками деревьев посередине аллеи. В иную погоду он бы мягко спланировал на траву, но сейчас самолет мгновенно промок, ветер смял его, еще не дав опуститься, и на асфальтовую дорожку хлопнулся раскисший бумажный ком.
Печенюшкин появился первым, с его рыжих волос текло, но, шмыгая носом, он уже раскрывал гигантский клетчатый зонт.
Лиза возникла секундой позже и промокнуть не успела. Страшно болел бок, ушибленный при посадке, а также колено, локоть и еще одно место, которое мы условно назовем спиной. Впрочем, боль так быстро проходила, что ныть не хотелось.
— Сильно ударилась? — беспокоился Пиччи. — Прости, пожалуйста. Еще пять минут назад здесь светило солнце. В этом проклятом месте погоду никогда не предскажешь.
Мощное троекратное чиханье раздалось сзади. Обернувшись, Лиза и Печенюшкин увидели дракона, закутанного в необъятную плащ-палатку с тремя капюшонами. Мокрый хвост его торчал из-под брезента и слегка колыхался под ударами ветра.
— Еще несколько минут такого дождя, — пробасил Дракошкиус, — и все мы поплывем. Какой стиль предпочитаете, Пиччи?
— На подводных крыльях, — отозвался тот. — Но плыть не придется. Ливень уже проходит. Тебе не холодно, Лиза? Правильно. Это все таблетка. У нее многостороннее действие.
Хочу напомнить, друзья, — продолжал он, — что все наши разговоры здесь картоморы слышат. Так что переходим на мысленное общение. Чем мы хуже их. Получится, Лиза, можешь не открывать рот. Видишь, и у меня он закрыт.
Дождь тем временем прекратился; внезапно, словно по команде, стих ветер, тучи, как серые слоны, ушли на водопой к горизонту. Горячее беспощадное солнце наполнило город. Белый пар повалил вверх, герои маялись в нестерпимой духоте. Ни прохожих, ни транспорта вокруг так и не появилось.
«Где мы? Что это за город?» — подумала Лиза. Ей становилось жутковато. И сразу в голове ее, как из наушников, прозвучал голос Печенюшкина:
«Картоморы называют его Мертвоград. Когда-то здесь взорвалась атомная станция. Мертвых схоронили. Живых вывезли. На десятки километров вокруг человеку жить нельзя. Отравлено все: вода, земля, воздух, пища, трава, деревья. Здесь, в полной безопасности, устроили свою столицу картоморы. В Мертвограде они развиваются быстрей, чем в иных точках Земли, приобретая все новые необычайные свойства.»
«Людям жить нельзя, а я как же? Что, опять таблетка?»
«Само собой! Я же отвечаю за тебя. К маме и папе вы с Аленкой должны вернуться здоровее, чем были. Смотри! Нас встречают.»
Из травы на асфальт плотным клином выбиралась группа картоморов. Десятка два, не меньше. Один шел чуть впереди остальных и держал белый флаг.
— Росток! — отрекомендовался он. — Министр по внешним связям. Прошу следовать за мной. Его Величество Глак примет вас у себя в резиденции.
Картоморы четко развернулись, сохраняя построение клином, и зашагали по аллее вдаль. Печенюшкин кивнул своим спутникам, и трое героев последовали вперед за новыми хозяевами города.
Асфальтовая дорога выходила прямо к трехэтажному зданию с колоннами. Очевидно, раньше в нем помещался клуб. Фронтон здания украшал лозунг: «СЛАВА КАРТОМОРАМ». Надпись казалась сильно сдвинутой вправо.
«Ох, — услышала Лиза у себя в голове ворчание Дракошкиуса, — чувствую, перестроили они домик-то внутри.»
Пройдя вестибюль, пологую лестницу на второй этаж и там два — под прямым углом — коридора, Печенюшкин и его друзья вслед за картоморами миновали высокие двустворчатые двери и оказались в круглом зале без окон. Здесь Росток церемонно, как только может это сделать картофелина на оранжевых ножках, поклонился и вышел в те же двери вместе со свитой.
Зал был не маленький — примерно полтора дракона в диаметре, если считать с вытянутым хвостом. Здесь, наверно, ожидали приема: вокруг низеньких столиков было расставлено десятка три разновеликих диванов, диванчиков и кресел. Все они были обтянуты одной тканью — в мелкую бело-зеленую шашечку.
На одном из диванов, прямо великанском, Дракошкиус разместился не без комфорта. Лиза осторожно присела в кресло и соображала — если дверь только одна, куда же проходят те, кто удостоен сомнительного счастья лицезреть короля.
В поисках второго выхода девочка оглядела даже потолок, в центре которого чуть выступал круглый, матового стекла, плафон. Он и подобные же, но поменьше, плафоны, вделанные в стены, давали ровный, похожий на дневной, свет. Лиза, вдруг, еще раз подняла глаза на потолок. Не может быть! У нее тревожно заныло в животе. Очень-очень медленно, но неумолимо потолок опускался прямо на них.
Отчаянно вскрикнув, Лиза бросилась к дверям и безуспешно попыталась их распахнуть. С таким же успехом стоило биться о каменную стену! Коварство картоморов оказалось безграничным.
«Сядь, Лизонька, — успокаивающе пробасил дракон. — Молодой барышне не пристало суетиться.»
«Уместно вспомнить поэта Маяковского, — заметил Печенюшкин. — Как там он писал? „Потолок на нас пошел снижаться вороном…“»
«Погубить хотят, — загрустил Дракошкиус. — Нет, чтобы встретиться за круглым столом. Печеночный паштет, валерьяновый коктейль, взбитые сливки… А потом, за чашечкой кофе, спокойно обсудить все проблемы.»
Лиза ошарашенно глядела на своих невозмутимых спутников.
Потолок полз вниз. Он уже приминал пушистую шерсть на головах дракона.
«Вы знаете, дорогой Печенюшкин, — продолжил Дракошкиус, немного пригибаясь, — теперь, выйдя в отставку, я каждое утро занимаюсь физзарядкой, обливаюсь ледяной водой, пролетаю по сорок три круга над главным фантазильским стадионом. Мне кажется, что я родился заново. Столько сил! Энергия! Бодрость! Да вот, не изволите ли взглянуть?»
Дракон сполз с дивана на пол, присел на задние лапы, передними уперся в потолок, откинув назад головы, и напряг мышцы. На несколько секунд потолок замер в неустойчивом равновесии, потом что-то глухо лязгнуло, затем дико заскрежетало, и свод над героями все быстрее и быстрее пошел вверх.
Когда он принял прежнее положение, Великий Маг в отставке, выросший против обычного еще раза в два, застыл грандиозной, поражающей воображение колонной.
Потолок остановился, хотя оглушающий скрежет все нарастал и нарастал. Лиза заткнула уши, но внезапно пол и стены содрогнулись, и все стихло.
«Слабоват механизм, сломался,» — объяснил Печенюшкин, потягиваясь.
Дракон дал полюбоваться собой еще некоторое время, затем уменьшился до привычных своих размеров и вновь расположился на диване.
«Поверьте, любезный Пиччи-Нюш, — возбужденно пояснял Дракошкиус, — здесь все дело в хвосте! Расположенный правильным образом, он создает третью, дополнительную опору. Вспомните Медного всадника в Санкт-Петербурге. И, кроме того, это значительно экономит силы…»