Обольщение по-королевски - Блейк Дженнифер. Страница 79

Свита принца подоспела вовремя, выйдя, наконец, во двор. Телохранители поддержали огнем людей Мак-Каллафа и пришли на помощь самому шотландцу, который находился под перекрестным огнем противников, прячась за поленицу дров. Содействие людей принца обеспечило перевес сил в пользу шайки Мак-Каллафа. Лишившись своего главаря и видя превосходящие силы соперника, люди испанца покинули поле боя, вскочили на своих лошадей и сломя голову бросились по дороге в том же направлении, в котором ускакал Дон Педро.

— Победу в схватке может одержать и дурак, если на его стороне преимущество в людях и оружии, — произнес Рольф, стоя над распростертым на попоне рядом с разведенным костром Мак-Каллафом.

— Ты называешь меня дураком прямо в лицо и думаешь, что тебе это сойдет с рук, потому что знаешь: я — твой должник, — проворчал Мак-Каллаф. — Я, конечно, сказал, что отказываюсь от требования выкупа за тебя и твоих людей и даже за Андре Делакруа в обмен на спасение моей головы, но это вовсе не значит, что я буду молча глотать твои оскорбления, лежа на земле!

— А как же иначе. Тебе придется потерпеть! — продолжал насмехаться над ним Рольф, взметнув одну бровь вверх, и посмеиваясь синими глазами, устремленными вниз на главаря разбойников.

В ответ Мак-Каллаф только сверкнул гневным взглядом. Он охал и взвизгивал, пока Анджелина накладывала ему повязку на раненое колено. Шотландец был подстрелен, в одну из последних атак разыгравшегося сражения пистолетная пуля угодила ему в ногу, глубоко разорвав ткани и задев кость.

— Все равно мы обратили их в бегство, как побитых собак, поджавших свои вонючие хвосты, — ворчал Мак-Каллаф.

— Да, но самый бешеный из них пес перекинул Клэр через луку седла и был таков.

— Как жаль, — произнес шотландец голосом, в котором не слышалось ни тени сожаления, и взглянул на Анджелину с выражением притворной озабоченности на лице.

— Это более чем жаль. Это означает, что всю операцию по спасению надо начинать сначала, чтобы окончательно разбить испанца, и как можно быстрее.

— И все из-за той женщины?

— Именно из-за нее, — ответил Рольф, прохаживаясь упругой походкой взад и вперед. — И ради твоего собственного покоя. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что хотя ты превратил убежище испанца в пепел и развеял по ветру все награбленные им богатства, твоему врагу понадобится менее месяца, чтобы обустроить новое логово и накрасть достаточное количество добра для своего пропитания, а тогда он снова начнет делать набеги на твою территорию.

— Это верно, чтоб ему ослепнуть!

— Тогда что же ты приобрел своей победой? — Мак-Каллаф засопел.

— Я тебя отлично раскусил, ты хитрый дьявол. Ты просто добиваешься, чтобы мои люди помогли тебе вернуть ту женщину, хотя у меня не укладыается в голове, зачем она тебе, когда у тебя есть Анджелина.

— Зачем? Да затем, что она прекрасная прислуга! — отвечал Рольф и глазом не моргнув.

Шотландец понимал, что над ним смеются, и опять засопел. Им понадобилось разбить лагерь в нескольких милях от того ада, в который было превращено логово испанца. Надо было оказать срочную помощь раненым, кроме того люди страшно устали да и кони, преодолевшие огромное расстояние в эту ночь, нуждались в отдыхе. Мейер, Оскар и Андре помогли в уходе за ранеными. И теперь все вместе — разбойники Мак-Каллафа, телохранители Рольфа с вновь принятым в их ряды луизианцем Андре — лежали у костра, завернувшись в одеяла. Шотландец настоял на том, чтобы именно Анджелина, и никто другой, занялась его раненым коленом, пусть даже в последнюю очередь, после того, как перевяжет тяжелораненых. Анджелина не возражала. Чем больше работы, тем было лучше для нее. Она боялась досуга, боялась тех мыслей и воспоминаний, которые снова начнут одолевать ее.

Когда она закончила обрабатывать рану главаря шайки, Рольф помог ей подняться на ноги.

— Можно мне немного попить? — спросил Мак-Каллаф, повернувшись на бок, и скосил свои карие хитрые глаза на Анджелину.

Прежде чем та успела ответить, Рольф сказал:

— Если ты сумеешь принести себе воды. Анджелина и так достаточно сделала для тебя.

— Спорю, что тебе самому этого было бы недостаточно, — проворчал шотландец им вслед.

Хотя Рольф слышал эти последние слова, он не нашел нужным отвечать на них. Рольф повел Анджелину от костра к небольшому углублению в земле, уютно застеленному одеялами, сереющими в предрассветных сумерках. Когда они проходили между спящими телами, один из мужчин застонал, а Элис, которую захватили люди Мак-Каллафа дрожащую от ужаса, снова запричитала, уцепившись руками в пустую колыбель, с которой не хотела расставаться.

Длинный мужской плащ, накинутый на плечи Анджелины, чтобы уберечь ее от сырого холода и скрыть разорванное на спине платье, волочился по земле и цеплялся за ветки и сухую колкую траву. Когда Анджелина укуталась в него и приподняла полы, она вдруг подумала о совершенно нагой Клэр. Неужели ей не дали никакой одежды в такой холод? И где она теперь, ее кузина? Все еще с Доном Педро или он бросил ее, как ненужную вещь, где-нибудь по дороге? И вообще жива ли она еще? Освальд и Густав были предусмотрительно посланы по следу шайки, чтобы подобрать Клэр в том случае, если ее оставят по пути. Полученные ими указания состояли также в том, чтобы не сближаться с разбойниками, бдительно избегать нападения из засады и не делать попыток спасти Клэр силой, поскольку это может последней стоить жизни.

Анджелине казалось, что такого осторожного наблюдения недостаточно, что надо принимать активные меры по спасению кузины. Хотя, какие именно, она не знала, но чувствовала себя виноватой перед Клэр, как будто бросила ее в беде. И тем более уехать сейчас отсюда, не оказав помощи кузине, выглядело бы как явное предательство. Хотя Анджелина понимала, что ничего не сможет сделать одна, не могла она упрекнуть в бездействии и Рольфа с его свитой. Их действия были скованы опасением за жизнь Клэр, как стальными оковами.

Теперь уже испанец наверняка будет начеку против любого дерзкого налета на свои ряды, подобного тому, который вырвал из его рук Анджелину и разрушил его лагерь. Пройдет немало времени, пока он опять забудется и потеряет бдительность, и, может быть, подумает, что Клэр не представляет больше ценности для Мак-Каллафа и всех тех, кто находится вместе с ним. И тогда только испанец решит, что, пожалуй, никого не заботит, вернется ли он на пепелище своего прежнего лагеря или остановится в какой-нибудь заболоченной чаще, кишащей змеями. Но сколько времени понадобится, чтобы все это произошло своим естественным порядком, никто с уверенностью сказать не мог.

Вытянувшись под одеялами, Анджелина время от времени начинала дрожать в нервном ознобе. Казалось, что источник судорог находится где-то в глубине нее, и оттуда волны дрожи распространяются по всему телу. Анджелина знала, что дрожит не от холода, ей было тепло лежать рядом с Рольфом, который, впрочем, избегал лишних прикосновений к ней. Дрожь Анджелины была последствием тех событий, которые довелось пережить ей этой ночью, это была ответная реакция ее организма на страх и унижение, подавляемые ею в себе вплоть до настоящего момента, когда наконец все кончилось, и она имела право расслабиться.

Анджелина думала, что дрожь скоро пройдет, но она все не проходила. Судороги пробегали по ее телу, зубы стучали, а нервы были натянуты, как струна.

— Анджелина… — прошептал Рольф, повернувшись к ней и слегка касаясь ее плеча. — Что с тобой?

Ей было трудно повернуться к нему лицом, она не знала, что он думает обо всем случившемся — об испанце и о ней самой, о той непристойной сцене, которую принц, к счастью, прервал своим вторжением.

Но, в конце концов, ее потребность в ласке стала столь настоятельной, что у Анджелины больше не было сил сопротивляться.

— Обними меня, — выдохнула она еле слышно, дрожащим голосом, — пожалуйста, обними меня.

Он обнял и притянул ее к себе, его руки осторожно высвободили прижатые плечом волосы и нежно убрали их за спину Анджелины. Ей было уютно и покойно в его объятиях, лишенных страсти. Анджелину успокаивали его губы, чуть касающиеся ее лба, и тихо, нежно шепчущие ей слова утешения.